— Вперед! — закричал президент.
Горнисты протрубили атаку, послышался бой барабанов. В тусклом свете стали видны очертания баррикады, сооруженной на расстоянии двухсот ярдов от дворца. На пути возникло темное заграждение. Солдаты с яростным криком бросились в атаку. Удивленные защитники баррикады неловко открыли огонь. И тогда, увидев, что атака была настоящей, они начали отступление, неуверенные в своих силах. У них еще оставалось время. Баррикада была захвачена моментально, и нападающие продолжали битву, вдохновленные успехом. Справа и слева от баррикады находилась пересекающая дорога. Повсюду раздавались выстрелы, и грохот винтовок эхом отдавался от стен домов. Фланкирующие колонны были удержаны у баррикад, но после захвата центральной позиции и нападающие, и защитники, опасавшиеся быть отрезанными, в панике обратились в бегство.
Уже наступил рассвет, и сцены, происходившие на улицах, казались очень странными. Стрелки прицеливались, прячась между деревьями, и крошечные голубовато-белые клубы дыма придавали особый мрачный оттенок всей картине. Отступавшие повстанцы оставляли своих раненых на земле, и солдаты вонзали в них штыки. Люди стреляли из окон домов и из любых укрытий, которые можно было найти. Их мишенями могли стать фонарные столбы, стоячие почтовые ящики, раненые люди, перевернутые экипажи. Стрельба из винтовок происходила на нескольких установках прицела, и улицы были безлюдными.
Желая получить укрытие, где-то спрятаться, воины обеих сторон врывались в дома и вытаскивали стулья, столы и кипы постельного белья. И хотя почти невозможно было защититься от пуль, люди чувствовали себя менее беззащитными, спрятавшись за ними.
В течение всего этого времени войска продолжали упорно продвигаться, хотя они постоянно несли потери. Но постепенно огонь повстанцев становился сильнее. Каждую минуту все больше и больше людей спешили на улицу, где происходили все эти события. Давление на фланги стало невероятным. Окружение врагов вырвалось на переулки. Чтобы удержать их жалкими силами, находившимися в распоряжении президента, можно было еще больше ослабить его войска. Наконец, повстанцы прекратили отступление. Они подошли к своим орудиям, четыре из которых были расположены в ряд на пересечении улицы.
Теперь здание мэрии находилось на расстоянии четверти мили, и Молара призвал своих солдат предпринять последнее усилие. Лихая попытка протащить орудия вместе со штыками была сорвана. Потери составили 30 человек убитыми и ранеными. Правительственные войска укрылись в переулке, расположенном в правом углу от главной улицы. В свою очередь, эта улица была обстреляна продольным огнем врагов, которые пронеслись вокруг колонн и начали вклиниваться в нее по ходу отступления.
В это время началась общая контратака, и стреляли по широкому полукругу. В надежде вытащить временно спрятавшихся артиллеристов из их укрытий войска врывались в жилые дома, расположенные на каждой стороне улицы. И, забираясь на крыши, они начинали стрелять в противников. Но восставшие, повторяя этот маневр, отбивали их, и разгоралась отчаянная, но бесцельная борьба между ветряными мельницами.
Президент проявил себя как мужественный человек. Двигаясь от одной шеренги воинов к другой, он вдохновлял соратников своим примером. Тиро, который держался близко от него и обладал достаточно богатым опытом участия в войне, понимал, что это испытание было роковым и у них почти не было шансов на победу. Каждый момент был драгоценным. Время ускользало, и его ослабевшие войска были почти полностью окружены. Он взял винтовку и помог взломать дверь какого-то дома, когда, к своему изумлению, он увидел Мигуэля. Секретарь был вооружен. До сих пор он благополучно укрывался в тылу и избегал опасности, возникшей в воздухе, спрятавшись за деревьями, которые росли на улице. Но теперь он смело двинулся к дверям и начал помогать выламывать их. Как только это было сделано, он прорвался внутрь и побежал вверх по лестнице с криком: «Сегодня мы все — солдаты!». Несколько пехотинцев последовали за ним, чтобы выстрелить из самых низких окон. Но Тиро не мог покинуть президента. Однако его удивляла и радовала отвага Мигуэля.
Вскоре всем стало ясно, что эта попытка провалилась. Противник слишком превосходил их численностью. Треть личного состава была убита или ранена, в то время как был отдан приказ отрезать их путь назад к дворцу. Со всех сторон их отчаянно теснили враги, торжествующие победу. Отдельные группы солдат, отрезанные от отступавших колонн, изо всех сил защищались в домах и на крышах. В конце концов почти все они были убиты, и каждый из них пролил свою кровь. И умолять о пощаде было пустой тратой времени. Другие поджигали дома и пытались убежать под дымовой завесой. Но это удавалось лишь немногим. Другие снова, и среди них Мигуэль, прятались в клозетах и погребах. Они вышли оттуда, когда мужчины снова приняли человеческий облик и когда команда «сдавайтесь» стала уже привычной. Правая колонна, состоявшая из четырех рот батальона гвардейцев, была полностью окружена, и солдаты сложили оружие, когда генерал повстанцев обещал сохранить им жизнь. Это обещание было выполнено, и случилось так, что офицеры высоких чинов среди революционеров делали невероятные усилия, чтобы сдержать ярость своих сторонников.
Главный оплот правительственных войск, составлявший одну колонну, боролся за сохранение дворца, и на каждом шагу погибали люди. Но, несмотря на потери, воюющих невозможно было остановить. Один отряд повстанцев стремился приостановить отступление, но он был отброшен в жестокой схватке, и была сделана попытка переформирования. Но выстрелы из винтовок были чудовищными и непрерывными, и, в конце концов, отступление было организовано по определенному маршруту. Тогда началась кровавая бойня, в результате которой остались в живых или избежали плена лишь около 80 человек. Президент и Сорренто овладели дворцом и остались живы. Огромные ворота были закрыты, и ослабевший гарнизон был готов защищаться до последнего.
Глава XVII. Оборона дворца
— Это почти лучшее из того, что я до сих пор видел, — сказал лейтенант Тиро капитану артиллерийской батареи, когда они уже прошли через ворота.
— Мне все это показалось отвратительным, — ответил ему другой офицер. — И когда они взялись за оружие, уже все было ясно.
— Нас разгромили не потому, что использовали оружие, — вмешался младший офицер из полка улан, который не преувеличивал ценность артиллерии. — Нам нужны были кавалеристы.
— Нам требовалось больше обученных солдат, — ответил офицер артиллерии. В тот момент у него не было желания спорить по поводу относительной ценности различных видов оружия. — Боевые действия этого тылового охранения ни к черту не годятся.
— В последний момент выступили не только тыловики. Это было кошмарное зрелище, — сказал Тиро.
— Вы полагаете, что они добивали раненых штыками?
— Я думаю, что каждого из них. Они были жестокими, как волки.
— А что же тогда будет дальше? Они собираются ворваться сюда и уничтожить нас!
— Ну, это мы еще посмотрим, — попытался сохранить хорошую мину Тиро. Его бравая отвага могла выдержать длительное испытание. — Скоро возвратится флот, а до тех пор мы сможем удержать дворец.
Нельзя сказать, что здание дворца не было приспособлено для обороны. Оно было полностью сооружено из камня. Окна находились на некотором расстоянии от земли. Те, что располагались ниже, были зарешечены, за исключением окон, которые выходили в сад, где терраса и ее ступеньки давали доступ к длинным французским окнам. Но было очевидно, что требовалось лишь несколько винтовок, чтобы заблокировать открытые и узкие подходы к этой части здания. Создавалось впечатление, словно архитектор предвидел, что произойдет такое событие, и построил крепость, которая лишь внешне выглядела как дворец. Сторона, обращенная к площади, казалось, наиболее подходила для штурма. Однако огромные ворота были защищены двумя небольшими башнями, где находились караульные помещения. Стена внутреннего двора была высокой и плотной. Однако казалось, что именно на этом участке врагу удалось бы наиболее эффективно использовать свое численное превосходство. Там было сосредоточено большинство воинов из небольшого гарнизона.
Повстанцами руководили мудро и тщательно. Они не сразу начали штурмовать дворец. Уверенные в своем преимуществе, они могли себе позволить ждать. Тем временем сторонники правительства, оставшиеся в живых, встали на защиту своего последнего оплота. Они поднимали грубо обтесанные булыжники, которыми был вымощен внутренний двор, и с их помощью окна были превращены в бойницы, и через них солдаты гарнизона могли стрелять, оставаясь не слишком заметными. Ворота были закрыты и зарешечены. Защитники дворца готовились подпирать их деревянными брусьями. Распределялись боеприпасы. Между офицерами были разделены долг и ответственность при осуществлении каждого этапа обороны. Защитники дворца понимали, что они вступили в борьбу, которая должна быть доведена до конца.
Но настроение Молары изменилось. Ярость, которую он испытывал ночью, утром сменилась звериной жестокостью. Он сделал отчаянную попытку захватить здание мэрии и лихо и смело ринулся в яростную схватку, которая произошла вслед за этим. Но теперь, когда он остался целым и невредимым, вновь овладел дворцом и понял, что его последний шанс убить Савролу был упущен, смерть казалась очень позорной. Угас боевой задор, который поддерживал его. Он пережил слишком много. Он ломал голову, пытаясь найти способ побега, но все было напрасно. Это был тяжелый мучительный момент. Через несколько часов можно было получить помощь — наверняка должен был прибыть флот. Но было уже слишком поздно. Огромные орудия могли бы отомстить за его смерть, но они не могли бы спасти его жизнь. Он задрожал от глубокого негодования, и тогда его охватило предчувствие надвигающегося мрака. От ужаса у него защемило сердце, его нервы трепетали. Ненависть огромного числа людей сосредоточилась на нем. Его ненавидели больше, чем всех остальных. И это было ужасно. В глубоком унынии он удалился в свою комнату и не принимал участие в обороне.