Но без чудес нет и канонизации. Без подробной информации на этот счет ничего просто не получится. Даже крайне почитаемого преподобного Сергия Радонежского канонизировали только десятилетия спустя его кончины. Церковь в таких случаях не спешит. Она принимает решения основательно и наверняка.
Но вот «феодальные войны» подошли к концу. Звенигород прочно закрепился за Москвой. Монастырь попадает под опеку потомков Василия I и Василия II. Именно в это время, уже в конце XV столетия, начинается так называемое местное почитание святого. Это значит, что несмотря на отсутствие официальных церковных решений народ стремится к месту, связанному с жизнью или деятельностью почившего подвижника. Фиксируются — устно или письменно — различные события с этим связанные, а также чудеса.
По сути, чудеса — это истории, которые случались с теми или иными людьми в их реальной жизни, но привели к каким-то необычным последствиям или изменениям. Например, к исцелению от болезни, порой вообще неизлечимой. Иначе говоря, чудо — это такое явление, которое нарушает привычные законы природы. Это в бытовом понимании. А в так называемом богословском — чудо является таким особым действием Божиим, которое происходит или проявляется и в обыденных, и в экстремальных или необычных событиях и зачастую превышает естественный порядок вещей. Чудо имеет значение знамения или откровения.
Когда количество таких событий в Звенигороде стало столь многочисленным, что не говорить об этом всерьез стало просто нельзя, то и речь пошла о канонизации. Это означало, что в память о святом будет назначен определенный день его памяти, который внесут в церковный календарь, затем будут составлены его Житие, Служба, а также написаны его иконописные лики (образы) и даже освящены церкви или приделы церквей в его честь.
Самое интересное, что многое из перечисленного к 1490-м годам уже существовало. И иконописный лик, утвержденный знавшими старца иноками, и Служба, и почитание дня преставления — в декабре.
При Иване III про Савву вспомнят вновь. Времена «конца света» и серьезных ересей, наступившие на Руси, требовали внимания по отношению к истинным святыням. Кстати, икона Саввы Сторожевского, которая была написана игуменом Дионисием еще в 1430-е годы, могла изображать старца уже в нимбе, как в поздних списках.
В 1505 году у мощей старца в монастыре уже служили молебны. Рукопись из Троицкого монастыря 1530—1540-х годов рассказала, что «третьяго декабря совершалась память пр. Саввы» и «славословие». Славословие — это уже на пороге славления, то есть — прославления. Тогда же преподобного Савву уже называют «чудотворцем».
Иноки Саввиной обители начали собирать свидетельства о чудесах ее основателя. Они передадут их потом митрополиту Макарию, а тот — Маркеллу Безбородому, который все их подробно включит в Житие Звенигородского старца.
Начало канонизации Саввы Сторожевского в 1547 году на Московском соборе при митрополите Макарии совпало с временем венчания на царство Ивана Грозного! В те же годы почти одновременно были канонизированы князь Александр Невский, Петр и Феврония, Пафнутий Боровский, Зосима и Савватий Соловецкие, а также соратник и сподвижник Саввы — Никон Радонежский.
Для монастыря в Звенигороде это было важнейшее событие. Появилось Житие, которое вошло в списки Четьих-Ми-ней, составленных святителем Макарием. Чудеса стали известны повсеместно.
Для того чтобы ознакомиться с ними, мы отправляем читателей в раздел «Дополнительные материалы» в данной книге, к более позднему Житию — уже XIX века, — написанному епископом Леонидом.
Белокаменная летопись Сторожевской обители
Монастырь святого Саввы меньше Троицкого, но построен по его образцу. Как тот я назвал бы женихом, так этот — невестой.
При игуменстве Саввы Сторожевского конечно же в монастыре еще не было ни толстых стен, ни высоких башен. Они появились позднее. Летопись, написанная в камне, рассказывает то, как это место то приходило в некоторое запустение, то возрождалось вновь, превратившись в один из важных центров русской духовности.
Около 1430 года игумен Дионисий, который тогда был во главе обители Саввы, написал иконописный образ преподобного. Он советовался с теми, кто хорошо знал его в лицо. Списки иконы сохранились. Теперь мы можем представлять себе, как выглядел Савва Сторожевский.
Междоусобная война за право на Московский престол, которая началась между сыновьями Василия I и Юрия Звенигородского, привела к тому, что управлять Русью стали потомки Василия. Вскоре и Звенигород перешел к их родне. И чтобы сильный город больше не подавал поводов для беспокойств, ему перестали придавать значение центра подмосковной жизни. Так, к концу XV столетия потихоньку Звенигород пришел в некоторое запустение.
В 1492 году Саввин монастырь, где основателя уже почитали как святого, перешел под непосредственное управление великого князя — Ивана III.
Наиболее значительные события развернулись в середине XVI столетия, когда о преподобном Савве Сторожевском вдруг вспомнили, для того чтобы провозгласить его в числе новых русских святых. В 1547 году его канонизировали на Первом соборе при митрополите Макарии. Впервые появился день его всеобщего почитания — 3 (16) декабря, единственная точно известная дата его жизни — день кончины. Именно тогда и напишет Житие Маркелл Безбородый. Ему поручил это сделать митрополит Макарий, а того попросили старцы Саввиной обители.
Известно, что к этому времени с южной стороны Рождественского собора уже появилась пристройка — придел во имя преподобного Саввы Сторожевского. Он выглядел как небольшая одноглавая церковь. В память об учителе преподобного в монастыре возводится каменная ндцвратная церковь во имя Сергия Радонежского, а также трапезная палата.
По случаю канонизации, в сентябре 1548 года в обитель неожиданно направляется сам царь — Иван Васильевич Грозный с супругой — Анастасией Романовной. Со времен Юрия Звенигородского здесь, видимо, еще не видели правителя Руси. Встреча с иноками немного смутила государя. В истории осталось его мнение о запустении в монастыре, «слабом житии иноков». После праздничного пира он увидел некоторую праздность монашествующих и отметил: «А на Сторожах до чего дожили? Уже и затворити монастыря некому!»
Однако времена менялись. Самые трудные дни монастырь в древнем Звенигороде переживал в так называемое Смутное время, в начале XVII века, когда не было праведного царствия на Руси, пресеклась династия Рюриковичей, когда в страну вторглись польско-литовские захватчики и посадили на престол самозванцев. И до того, как гражданин Кузьма Минин с князем Дмитрием Пожарским собрали ополчение и освободили Москву с близлежащими городами, монастырская братия повидала почти полное разорение и разграбление, а также беспощадные бедствия от лютых пожаров.
До нас дошло уникальное свидетельство о том, каким уважением тогда на Руси пользовалась обитель преподобного Саввы. Оказывается, самозваному царю из Польши и его супруге Марине Мнишек было просто необходимо приехать в Саввино-Сторожевскую обитель, без чего русские и вовсе не признавали их за монархов. В сентябре 1608 года Лжедмитрий II собственноручно писал, что необходимо отправить жену «для поклонения святому в монастыре Звенигородском, дабы в Москве могло возрасти к нам великое уважение».
С особой неприязнью польские солдаты относились к православному духовенству, стремились захватить «богатства» из церковных хранилищ. Однако известно, что в этот период среди монахов монастыря почти никто не погиб. Во всяком случае, в документах нет сведений о трагической кончине кого-нибудь из иноков обители во времена смуты.
В Звенигородском крае до пришествия лютых грабителей — обоих Лжедмитриев и королевича Владислава — известно было несколько монастырей, часть из них, как предполагается, была задумана и, быть может, заложена еще князем Юрием Дмитриевичем — сыном Дмитрия Донского, а значит, возможно, и по благословению старца Саввы. Но только одна Сторожевская обитель, находящаяся под покровительством святителя, не погибла, не была сожжена дотла и ожила во времена возрождения монархии и появления новой царской династии Романовых.
Именно в это время, в течение почти полувека, преподобный Савва Сторожевский уже почитался как святой, и с каждым годом множество паломников стремились к обители чудотворца и целителя.
Кардинальные перемены в жизни монастыря произошли при царе Алексее Михайловиче. Обитель стала называться «собственным государевым богомольем» и превратилась в уникальный храм-дворец богомольного правителя Руси. Именно он начал грандиозное строительство стен и башен, новых зданий. Этот облик монастыря, собственно, и дошел до наших дней. И если его величие поражает наших современников, то можно себе представить, какое впечатление он производил на гостей XVII века. Одним из них стал патриарх Антиохийский Макарий III, сын которого, писатель Павел Аллепский, оставил уникальный документ. Он запечатлел все события чуть ли не по часам. Отсылаем читателя в раздел «Дополнительные материалы», дабы ознакомиться с отрывком из этого неповторимого по колориту сочинения.
Алексей Михайлович построил крепостные стены в 2 с лишним метра толщиной, а высотой до 8,5 метра. Все строительство происходило в 1650–1654 годах, перед самой войной с Польшей, когда сюда были привезены часы из возвращенного Руси Смоленска. Шесть из семи мощных башен до сих пор окружают обитель. Здесь располагался стрелецкий гарнизон, который позднее переберется в Саввинскую слободу (Стрелецкую слободу). От 100 до 300 стрельцов постоянно охраняли монастырь и царские покои. Сам же Алексей Михайлович ездил сюда не просто на службу, а жил здесь, устраивал обитель и даже, по воспоминаниям современников, руководил монашеской братией словно игумен. Панорама монастыря раскрывает царский замысел. С одной стороны он поставил собственный дворец. С другой — Царицыны палаты. Он создавал для себя новый дом, миниград, но не светский, а духовный, вокруг вновь тогда обретенных мощей преподобного старца (что произошло в 1652 году, 19 января — теперь это один из важнейших монастырских праздников).