Итак, юноша (или уже достаточно зрелый молодой человек), еще не принявший нового имени — Савва, вступил в большой и многогранный мир, не всегда понятный человеку мирскому. Что ждало его здесь, в особенности если учесть традиции той отдаленной от нас эпохи? Какими были тогда монастыри на Руси и чем они жили?
То, что происходило на планете Земля более чем 600 лет назад, представить не просто. Но все-таки можно. Вот как рассказывает о пути, который мог пройти человек, решившийся уйти из мира в монастырскую жизнь, писатель и историк Русской церкви Игорь Смолич в своей книге «Русское Монашество. Возникновение. Развитие. Сущность. (988—1917)», написанной им в XX веке в эмиграции (книга первоначально вышла в 1953 году в Европе на немецком языке, лишь совсем недавно была издана на русском и стала развитием его предыдущего труда «Древнерусское монашество»).
«По образу подвижничества, — пишет Смолич, — все монахи в Русской Церкви разделены на три степени: 1) рясофорные, 2) монахи малой схимы и 3) монахи великой схимы; проходить эти степени можно лишь последовательно. В соответствии с этими тремя степенями существует три чина пострижения.
Вступившие в монастырь лица именуются послушниками. По окончании канонического срока послушничества они постригаются в рясофорные монахи, причем совершается это пострижение без монашеских обетов. На них, однако, возлагается обязанность соблюдать монастырский устав с той же строгостью, с какой его блюдут монахи более высоких степеней; и хотя они не дают иноческих обетов, нравственно они связаны ими… Послушникам, постриженным в рясофор, запрещается по собственной воле оставлять монашеское состояние.
Вторую степень составляют монахи малой схимы… Схима означает внешнее смирение, символизирующее внутреннее душевное покаяние. По степени этого покаяния различают схиму малую и великую. При совершении чина пострижения в малую схиму монах дает иноческие обеты. Он должен: а) отвергаться всего, что угождает телесным похотям; б) до смерти быть послушным всякому; в) никогда не стремиться к стяжанию собственности… Иноки малой схимы не могут сложить с себя монашества, что еще возможно для рясофорных иноков по особому разрешению и чрезвычайно уважительным причинам; канонически и нравственно они обязаны до смерти соблюдать данные ими обеты…
Монах, принявший великую схиму (по-русски — схимник), дает обет проводить свою жизнь в особенно строгом посте и непрерывной молитве, он уже не выполняет никаких послушаний вне своей кельи. Условием пострижения в великую схиму для каждого инока является безупречное подвижническое житие; после 30 лет такого жития в монастыре он, при условии высокой иноческой добродетели, получает от настоятеля разрешение и благословение на пострижение в великую схиму; постриг совершается по доброй воле самого; монаха. Рясофорные иноки после 30 лет безупречного подвижничества могут сразу принимать великую схиму…
До пострижения в монахи послушник должен пребывать под духовным руководством достойного и опытного пожилого монаха. Иными словами, требуется, чтобы будущий инок, по крайней мере до пострижения, прошел духовный искус под водительством старца».
Другой известный историк Церкви, живший в XIX столетии, митрополит Макарий упоминает о существовавшем уже в XIV веке рукописном «Завете юным мнихам», где было помещено множество советов для молодых иноков о том, как жить в монастыре. Эти сведения интересны тем, что приближены к реалиям человеческой жизни, показывают важные бытовые подробности обитания в монастырской среде. Нет смысла комментировать этот примечательный текст, так же как нет смысла спорить относительно его атрибуции к XIV столетию. Положимся на церковного историка и не спеша прочтем то, что в гораздо большей степени приоткрывает нам книгу истории, нежели рассуждения иных знатоков-специалистов.
«Дело мниха (монаха. — К. К.) блюденье ума от худых мыслей, молитва и пенье, которое есть дело ангельское, пища души, просвещение ума… А молитву творить надобно с умом и от сердца и понимать силу слов… Взирай на будущее, утверждайся чтением книг, трудись в послушании и рукоделии. Принимая пищу для тела, корми и душу Божественными словами. Ум всегда имей горе. Не навыкай ходить из кельи своей в другую, разве только для духовной потребности, на молитву или какую службу. Все делай с благословением старца. Себе не живи по плотскому своему хотению, но живи Богу, заботясь о жизни вечной. Да будет для тебя гробом твоя келья… Когда увидишь игумена, поклонись ему до земли и проси у него благословения… Одежда тебе — простая свита из самодельного сукна, а пояс простой кожаный, которым опоясывайся не выше чресл. Походка твоя пусть будет ни сурова, ни ленива, а руки имей во время хождения согбенными при персях. С мирскими не говори, особенно с юными, не садись и не стой с ними. Где случатся игры, кощунства, смехи, беги оттуда. Своими руками не прижимайся к брату, и не обнимайся с ним, и к себе не позволяй никому прикасаться, и не допускай никого смотреть на лицо твое, но уклонись и удались. И сам всячески берегись смотреть на лицо человека молодого и голоусого… Каждый берегись нечистой любви; беги всякого яда смертного, да не войдет в нас смерть дверцами, т. е. пятью чувствами — зрением, обонянием, слухом, осязанием, вкушением; но загради эти дверцы нашего телесного храма страхом Божиим. Весь бди оком, а сну предавайся, только когда почувствуешь великую нужду. Пред отходом ко сну много молись, почитай книги, займись рукоделием… Когда ляжешь спать, будь препоясан в свите, имей клобучок на голове, а руки сложи на персях и отнюдь не простирай их под свиту во избежание страсти пагубной… Берегись злой пагубы — ручного блуда… блюдись даже мысли скверной… А всегда, и вставая, и ложась, и за трапезою, и ходя, и сидя, произноси молитву: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе, Боже наш, помилуй нас, аминь». Если монах молится только во времена молитвенные, то он отнюдь не молится, а надобно молиться на всякий час. Хотя и кратка эта молитва, но она приносит великую пользу молящемуся с верою…»
Когда отрок Варфоломей (будущий Сергий Радонежский) решил оставить родительский дом и найти себе пустынное место для проживания, то вместе с братом Стефаном он построил первоначально из дерева всего лишь маленький домик, именуемый кельей, с таким же миниатюрным храмом неподалеку — во имя Троицы, «чтобы постоянным взиранием на него побеждать страх перед ненавистной раздельностью мира». Вокруг стоял вековой лес. Вот так и начинались обычно монастыри на Руси. Варфоломей еще даже не был монахом, он принял постриг позднее от игумена Митрофана и только тогда получил имя Сергия (это произошло в день памяти мучеников Сергия и Вакха).
Тогда будущему настоятелю большого монастыря едва стукнуло 23 года. Прошли один за другим 1330-е, 1340-е. Брат оставил его, уехав в Москву. Можно представить себе, сколь непроста и даже опасна была жизнь в одиночестве, в лесу, в окружении диких зверей, в годы, когда битвы, моры и пожары просто сметали большую часть окружающего населения. Выживание становилось настоящей наукой, в том числе и духовной.
Однако в жизни все так и происходит. Если слух пошел — то его уже никак не остановишь. Окрестные жители прознали о поселившемся в лесу подвижнике. Сюда стали изредка приходить люди, знакомиться, разговаривать. Некоторые решили селиться неподалеку. Стали строить такие же кельи из дерева. Так поселение разрасталось.
В итоге получился новый монастырь, в котором братия уговорила Сергия принять настоятельство над ними. Он был рукоположен в священники, и епископ Афанасий из Переяславля назначил его игуменом. То были уже 1353–1354 годы.
В монастыре Сергия было принято решение, что иноков будет только двенадцать (видимо, по числу апостолов). И включить в число братии кого-то нового можно было только при условии, что один из двенадцати выбудет по той или иной причине.
Мог ли в это время появиться или попасть в монастырь к Сергию новый инок Савва? Ведь в поздних житиях его утверждается, как мы уже говорили, что он был одним из «первых» его учеников. Ответ может быть пока только неопределенным: и да, и нет. Ведь он не значится в известных списках тех самых двенадцати первых постриженников, изначальных учеников и будущих продолжателей дела Сергия.
Но мы попробуем сузить рамки датировок.
Первое время жизнь монастыря была устроена по очень строгому уставу. Сергий постановил, что получать все необходимое для существования монахи могли только в результате своего собственного труда (в первую очередь — физического). Не возбранялось также приятие добровольно принесенных кем-то даяний. Однако прошение милостыни в любой форме пресекалось на корню.
Нестяжательство и отсутствие стремления к богатству, а также к владению землей или собственностью было налицо. Сильный духом и довольно мощный телом Сергий стал образцом для подражания и примером для своей братии. Он показывал уникальный пример постоянного трудолюбия. Если надо было, то он выпекал хлеб, не гнушался ношением воды и рубкой дров, пошивом одежды и обуви. Мог даже прислуживать братии. При этом, как указывают источники, питался он лишь хлебом и водой.
Но времена менялись и в обители также происходили перемены. Сюда стали приезжать не просто паломники, но и весьма родовитые, известные и пользующиеся высоким положением в обществе того времени люди.
Однажды в Троицкий монастырь (а именно так он уже тогда назывался) пришел архимандрит Симон из града Смоленска, бывшего в то время столицей великого княжества, которое занимало обширную территорию на юго-западе Руси и играло роль форпоста в отношениях ее с Европой.
Приход этот не был простым и однозначным. Архимандрит привез с собой очень много богатого и ценного имущества, которое он немедленно пожертвовал монастырю. И это было одно из первых приношений, которое хоть как-то поправило дела в реальности бедствовавшей обители. Но самое главное — с ним прибыло несколько спутников, которые вошли в число братии Троицы. Неписаный закон о двенадцати иноках был нарушен.