г), под сению густаго леса, ископав себе пещеру, предавался молитве и изливал потоки слезные, в покаянии, в умилении, в созерцании на земли жизни обителей небесных. Там большие камни, доныне видимые, были местом его отдохновения.
Телесная болезнь предварила подвижника об исходе души из претружденнаго тела. Братия, собранная около его одра, внимала в последний раз его отеческому слову. Этот мужественный борец и победитель во внутренней брани; инок, никогда не изменявший своему уставному правилу, поучал своих сынов о Христе хранить смирение, телесную чистоту и братолюбие; тут же изрек свою последнюю волю, покорно принятую всеми, чтобы настоятелем по нем быть избранному им самим из Среды его учеников и носившему тоже имя Саввы. В мире с совестию, в общении с Господом в Теле и Крови Его, любя и прощая, моляся и благословляя, отошел этот сын света к Светоначальнику Отцу.
Мирная кончина игумена Сторожевскаго последовала в 3 день декабря 1408 (6915) года. Она была кончиною отца среди детей. Много слез было пролито о нем. Братия обители оплакивали в нем своего кормника и учителя, князь Юрий Дмитриевич, княгиня Анастасия Юрьевна, их дети (д) — духовнаго отца, руководителя и друга, бояре — советодателя и заступника, жители Звенигорода и окрестностей — духовнаго светильника, озарявшаго целую страну.
Новопостроенный храм дал преподобному могилу (е).
Течение всей жизни св. Саввы простиралось лет на 80. Начав иноческий подвиг в числе первых учеников преподобнаго Сергия, он продолжал его около 60 лет, из которых последние 15 начальствовал; в Сергиевой обители, вместо Никона, около шести лет и на игуменстве Сторожевском восемь или девять (ж).
Обитель Сторожевская, почитая своего основателя, «яко жива суща» своим начальником, заступником, отцом, благоговейно, в течение веков, хранит его память, его заветы и события после его кончины, доказывающия, что от земли он преселился в обители святых Божиих человеков. Святость его была признаваема еще при жизни его. Как только пронеслась весть о его преставлении, окрестные жители понесли недужных своих в его обитель. Не прошло 25 лет, как различный явления благодатной силы стали более и более укреплять в православном народе веру к преподобному, доныне спасительно действующую.
Четвертый игумен обители Дионисий (около 1430 года) был из тех, которые уже не знали лица основателя обители. Ему-то и благоволил преподобный Савва явить лицо свое, яко лицо Божия угодника. Ночью, после обычнаго своего правила, Дионисий возлег почить от труда и узрел явившагося ему инока честнаго, благообразнаго, сединами украшеннаго, и услышал его говорящаго: «Дионисий, встань скорее, напиши образ мой на иконе». Дионисий вопросил его: «Кто ты, отче, и как имя твое?» Благолепный старец ответствовал: «Я Савва, начальник места сего». Дионисий воспрянул от сна и, призвав старца, именем Аввакума, который был одним из учеников преп. Саввы, спросил его: «Каков был наружным видом преп. Савва?» Аввакум стал описывать ему наружность своего учителя. Игумен сказал ему тогда: «Поистине, брате, таким, как ты описываешь, явился мне преподобный в эту ночь и повелел изобразить себя на иконе». Он поспешил написать икону преподобнаго Саввы, так как сам был иконописец. Можно догадаться, что эта самая икона стоит теперь в церкви преп. Саввы, над дубовым гробом, в котором находилось тело угодника Божия до открытия мощей. По сохранившимся чертам иконы — высокому челу, большим глазам, правильному облику лица, на котором видны следы возраста, труда и поста — можно несколько понять, почему те, которым он являлся по смерти, называли его благолепным (з). С этого времени начались чудеса и исцеления от гроба преподобнаго.
Игумен Дионисий II (1490 год), муж благочестивой жизни, был оклеветан пред великим князем Иоанном III некоторыми из братий. Иоанн, поверив клевете, велел игумену явиться к себе на суд. Когда возвестили Дионисию, он впал в глубокую печаль и просил заступления у преподобнаго Саввы, который в следующую ночь явился ему и роптавшим братиям. Игумена он утвердил в дерзновении и велел безбоязненно предстать к великому князю; а братиям сказал: «Для того ли вы оставили мир, чтобы с ропотом проходить подвиг иночества? Вы ропщете, а игумен о вас со слезами молится и бодрствует. Что же одолеет: ваш ли ропот или его молитва? Знайте, что в сердцах ропотливых не почиет смирение и оправдание Божие». Братия, восстав от сна, пересказывали виденное и когда явились к Иоанну, не могли ничего доказать и были пристыжены. Дионисий же с честию возвратился в монастырь.
Некий Иуда, одержимый духом злым, приведен был в обитель преподобнаго. Во время совершаемаго о нем молебствия он вскричал: «Люте мне, сгораю!» — и тотчас выздоровел. Когда спрашивали его, какая причина тому, что он вскрикнул, он отвечал: «Увидел я на гробе преподобнаго Саввы стоящаго благолепнаго старца. В его руке был крест, которым он осенял меня. От креста вышел огонь, котораго пламя опалило меня всего. Поэтому я вскричал, и прогнан от меня дух злый тем огнем». Это было, догадываться можно, при игумене Каллисте (1505 год).
Инок Саввинскаго монастыря долго был болен глазами, так что совсем не мог смотреть на свет. Однажды приступил он ко гробу святаго, припал со слезами, прося исцеления, и отер глаза свои покровом, бывшим на гробе. Один из братий, смотря на это, стал издеваться над больным, говоря: «Исцеления не получишь, а только песком глаза свои еще больше напорошишь». Но прикоснувшийся ко гробу с верою, получил исцеление болящим глазам своим, а ругатель поражен был внезапно слепотою и слышал голос, говорящий ему: «Ты обрел чего искал, чтобы чрез тебя и другие вразумились не смеяться и не хулить чудес, бывающих от Божия угодника». Тогда ослепленный со страхом великим и рыданием пал у гроба Саввы преподобнаго, просил и получил прощение, но не скоро, а после многих молитв, слез и покаяния.
Тати прокрались ночью в монастырь преподобнаго в намерении обокрасть церковь Рождества Богоматери и когда устремились к окну, которое над гробом преподобнаго, то представилась им как бы гора великая, на которую взойти им невозможно. Такой напал на них страх и трепет, что они ушли ни с чем. Есть известие, что впоследствии они омыли грех свой слезами покаяния.
Прибыл в обитель боярин Иоанн Иртищев. С ним был сын его, больной, котораго принесли на одре. От великой болезни он уже не мог и говорить. Иноки, сотворив о нем молебное пение, влили монастырскаго квасу в уста больного; больной тотчас проглаголал, освободился от недуга, вкусил хлеба от монастырской трапезы и выздоровел. Родитель его, чрезвычайно обрадованный, усердно благодарил Бога и взывал к его угоднику: «О преподобие отче! Имею в дому моем рабов и рабынь, одержимых различными недугами; верую, что если восхощешь, можешь и тех исцелить». Испросив у игумена монастырскаго квасу, он возвратился в дом свой с здравым сыном и приказал привести к себе одну из служанок, Ирину, глухую и слепую; влил ей кваса монастырскаго в уши и помазал им глаза ея. Ирине тотчас возвратился слух и зрение; все в ужасе дивились величию Божию. Призвал он также служителя Артемия, который семь лет одержим был глухотою; и этому влил в уши того же кваса, и этот исцелился. Привели слепую девицу Киликию; от помазания квасом прозрела и Киликия. Не квас сам по себе такия чудеса творил, замечает св. Димитрий Ростовский, а благословение и молитвы преподобнаго и великая вера боярина Иоанна. Чрез некоторое время и сам боярин Иоанн заболел; то же лекарство и его исцелило.
Игумен Саввинскаго монастыря Мисаил (около 1540 года) впал в тяжкую болезнь, потерял надежду на выздоровление и был действительно близ смерти. Однажды пономарь монастырский Гурий шел благовестить к утрени и, проходя мимо церковных дверей, встретил благолепнаго старца, который спросил его: «Как здравствует игумен ваш?» Гурий рассказал ему о болезни настоятеля. Благолепный старец повелел ему: «Иди и скажи ему, да призовет на помощь Пресвятую Богородицу и начальника места сего, старца Савву и получит здравие. Ты же, брате, отвори мне двери церковныя, чтобы мне войти в церковь». Гурий усомнился отворить двери прежде благовеста, но не дерзнул вопросить старца, кто он и откуда. Явившийся старец, не говоря ничего более, подошел к дверям церковным, которые сами собою отворились, старец вошел в храм. Гурий со страхом возвратился в келью к своему товарищу и упрекал его, говоря: «Почто не запер с вечера дверей церковных, вот я видел незнакомаго человека, который вошел отверстыми вратами в церковь». Товарищ с клятвой уверял, что запер крепко двери с вечера. Зажгли свечи, пошли к церкви, двери тщательно затворены и заперты, как товарищ Гурия затворил и запер с вечера. После утрени Гурий поведал всем виденное им и слышанное, и все говорили, что явившийся старец был преподобный Савва. Игумен, услышав об этом, велел нести себя ко гробу преподобнаго и, помолившись прилежно о своем исцелении Пресвятой Богородице и преподобному Савве, получил здравие.
Игумен Афанасий (1542–1550 годы) был муж благочестивый и крепко верующий. «Приспела память преподобнаго отца нашего Саввы, — говорит Маркелл, жизнеописатель преподобнаго, — келарь Геронтий взял благословение у игумена и пошел сказать, чтобы готовили такую-то пищу для братии в день памяти преподобнаго. Когда принесли большой сосуд с маслом, вдруг с потолка свалился деревянный брус прямо на сосуд и сосуд разбился. Келарь тотчас поведал о сем игумену Афанасию. Игумен вопросил его, нет ли в монастыре еще масла в других сосудах. Масло есть, отвечал келарь, но его слишком мало и никак не станет на пищу. Тогда игумен сказал ему: «Во всем этом, брате, нужно возлагать нам упование на Господа Бога и Его угодника, великаго, преподобнаго Савву, ибо он может и малое умножить. Ты пока вели готовить пищу, и что Бог даст, то и предложим братии на трапезе». Келарь пошел и велел готовить. Пищу приготовили, и на всякую снедь не только достало масла, но даже и оно оказалось в избытке, по молитвам преподобнаго Саввы чудотворца».