О чем идет речь? Например, о том, что факт благословения преподобным Сергием князя Дмитрия на битву с татарами в 1378 году является неоспоримым. Это точно зафиксировано в летописях, причем — в самых ранних. Но известно и то, что после 1378 года князь Дмитрий Иванович вступил в полосу неприязненных отношений с митрополитом Киприаном (князь предполагал поставить на место митрополита другого человека, известного под именем Митяй) и даже «арестовал» его в Москве, а потом выгнал прочь. Сергий Радонежский был очень близок с Киприаном, а потому на некоторое время (если следовать в точности за историческими фактами) также отдалился от князя Дмитрия в эти годы. Именно митрополит Киприан в 1379–1380 годах, можно сказать, почти что «проклинал» самого великого князя Московского (это, кстати, было взаимным). Впрочем, с года 1381-го отношения их не просто наладились, но стали достаточно прочными, что позволило в дальнейшем укрепить Московскую митрополию еще более.
Однако история с разногласиями дала основание для выступлений некоторых исследователей с мнением, будто по этой причине Сергий не мог вторично (после Вожи) благословить Дмитрия Ивановича еще раз в 1380 году на Куликовскую битву. И в самом деле, рассказ об этом благословении появился в записях значительно позднее, только в начале XV столетия, в особенности после того, как митрополитом Киприаном была начата работа по составлению нового московского летописного свода. Тогда определился в некотором роде пересмотр многих событий конца века XIV, и кое-какие из них были преподаны в нужном для Киприана свете.
Однако говорить о том, что Сергий не благословлял непосредственно Дмитрия на Куликовскую битву, в любом случае не вполне точно, так как история не опровергает, что он его на битву вообще не благословил. Было ли это в том картинном виде, как изображает Житие, с теми торжественными словами и предсказаниями — сегодня невозможно установить, даже обладая самым большим воображением. В любом случае, подобное благословение было князем получено — при встрече или без неё (то есть — переданное через других лиц или даже письменно). Без благословения такие походы не совершались и битвы не происходили. Не благословив князя, Сергий просто не остался бы тем самым Сергием в памяти потомков. Трудно даже представить ситуацию, что Дмитрий двинулся навстречу Мамаю вообще без благословения своего духовного советчика. По сути, утверждение об отсутствии благословения — не более чем эмоциональный выпад, направленный против пусть даже и стереотипа, но в основе своей — против реального события.
Или благословлял Дмитрия Донского кто-то другой?
Тогда кто?
Конечно, Никоновская летопись (запись за июль 1379 года) в некотором роде отражает отношение князя Дмитрия Ивановича: «И печаль бысть о сем великому князю… и негодование на Дионисия, еще же и на преподобнаго игумена Сергия…» Временное негодование, связанное с Киприаном, конечно же было.
Но заметим, что происходило это именно в июле 1379-го. А благословение на Куликовскую битву относится к концу лета 1380-го! То есть произошло оно через год! За это время всё и переменилось, включая и «негодование» князя.
И еще. Если митрополит Киприан и был в плохих отношениях с Дмитрием Донским (а потому уехал в Киев), то это не значит, что у князя были всерьез плохие отношения с Сергием Радонежским. Именно Сергий вместе со своим племянником Федором после кончины Митяя становится во главе духовного управления Московской Русью. В эти годы ему не было равных в решении важнейших духовных проблем, которые так или иначе влияли на политическую и социальную жизнь княжества.
В итоге отношения митрополита с великим князем повлияли на событие, которое является очень важным для всякого русского человека. А именно — на историю встречи и благословения преподобным Сергием не только битвы на Воже, но и сражения на поле Куликовом. Мы не ставим себе задачей в этой книге погружаться в споры вокруг данного факта. Для нас история с Сергием Радонежским является центром внимания потому, что в это время с ним рядом находился его ученик — инок Савва, будущий игумен Сторожевский.
Участвовал ли преподобный Савва в событиях 1378–1380 годов? Был ли он рядом с Сергием, когда тот благословлял Дмитрия Донского на столь важные для страны события? Если учесть, что Троицкий монастырь никак не мог быть в то время большим по количеству обитавших там монахов, то конечно же в той или иной форме, прямо или косвенно — инок Савва был рядом, молился за победу русских войск. Мог ли он быть послан Сергием вдогонку с письмом за князем Дмитрием? На этот вопрос нельзя ответить утвердительно, так как данных, это подтверждающих, пока нет.
Но в связи с событиями 1378–1380 годов возникает еще одна удивительная история, которая так или иначе связана с жизнью инока Саввы и могла бы пролить свет на большой период его биографии. И если когда-нибудь ее можно будет принять как реальную на «все сто процентов», то мы сможем утверждать главное: именно тогда мы впервые встречаем имя Саввы, будущего чудотворца Звенигородского, в русских летописных источниках.
Двенадцать лет в Успенском?
Каждый год в России исчезает один крупный город.
Маркам Безбородый повествует напоследок, когда мы достигли конца времен: «Великий князь Димитрий Иоаннович победил безбожного царя Мамая… И пришел в обитель к блаженному Сергию принять от него благословение и молитву и поведал ему также: «Когда… я хотел пойти против безбожных агарян, то дал обет устроить монастырь во имя Пресвятой Богородицы и ввести в нем общежитие». Блаженный же Сергий принял мольбу самодержца, и с усердием подвизался на то, и обойдя многие места пустынные, смотрел, где хорошо устроить монастырь. И пришел на реку, называемую Дубенка, обрел такое место и очень полюбил его, и создал церковь во имя Пресвятой Богородицы, честного Ее Успения… И избрав из стада учеников своих сего блаженного Савву, о нем же повесть эта предлагается, видя отрешение его от жизни и честный нрав, и тихое поведение, и в итоге благого изволения, вручил ему старейшинство, чтобы заботился об этом месте. Блаженный же Савва, когда принял благословение старца… пробыл много лет на месте том».
Здесь читателю предстоит ознакомиться с еще одной очень короткой главой этой книги. Настолько короткой, что ее могло и не быть.
Рассказанное Маркеллом Безбородым в Житии привело в смятение поколения его переписчиков, а уже в XIX веке — некоторых церковных историков.
Агиограф и знаток церковного пения, игумен Хутынский напомнил в приведенных выше словах об основании монастыря на реке Дубенке в XIV веке, осуществленном Сергием Радонежским по просьбе князя Дмитрия Донского. Летописи эту историю знают. Но в первых записях она никак не была связана с именем Саввы Сторожевского.
Да вот ведь Маркелл взял и написал: «И избрав (речь вдет о Сергии. — К. К.) из стада учеников своих сего блаженного Савву, о нем же повесть эта предлагается». Именно Маркелл решил сделать будущего Звенигородского игумена главным участником этих событий. И если все это было так, то мы бы с точностью могли датировать часть жизни будущего Сторожевского чудотворца продолжительностью более десяти лет (точнее — 12 лет!).
Но нередко в истории создаются те или иные мифы, происходят несуразности исключительно по причине некоторого невнимания к именам и фактам. Да если еще имена эти и даты совпадают…
Довольно протяженный период жизни Саввы Сторожевского, по мнению тех, кто считает рассказанную автором Жития историю реальной, был отдан важнейшему и ответственному служению в лоне Русской православной церкви. Но история эта немного запутанная, а потому необходимо разобраться в её сути неспешно и последовательно. Был ли этот период вообще? Некоторые выводы автора могут показаться неутешительными для дальнейших биографов. Однако в ситуациях неопределенных имеет смысл не принимать скоропалительных решений и рассмотреть самые разные точки зрения.
Чем мы и займемся. Но… чуть позднее, в отдельной главке настоящей книги, названной — «Мифы о Дубенском острове» и помещенной чуть далее под общим заголовком «Загадки жития Звенигородского чудотворца».
Сделано это потому, что так удобнее будет для общей логики нашего повествования, состоящей из цепочки гипотез, нанизываемых одна на другую.
Все равно ведь, как уже говорилось выше, данной главы могло и не быть.
Будем же считать, что ее и не было…
Зато была другая, к ней мы и перейдем.
Духовник честной братии
Вот и душа требует омовения…
Маркелл Безбородый повествует напоследок, когда мы достигли конца времен: «Блаженный же Сергий… избрав из стада учеников своих сего блаженного Савву, о нем же повесть эта предлагается, видя отрешение его от жизни и честный нрав, и тихое поведение, и в итоге благого изволения, вручил ему старейшинство…»
Даже далекий от церковной традиции человек наверняка слышал о том, что существуют духовники — те, кто принимает исповедь других людей. В этом деле с XIV века ничего не изменилось. Таинство исповеди все так же совершает священник.
Духовниками иногда называют и духовных наставников, руководителей, то есть тех, кто помогает более молодым или менее опытным в духовной жизни.
В монастыре также есть свои духовники. В исповеди нуждаются все иноки, причем регулярно. И точно так же духовник необходим настоятелю обители, тому, кто может обладать самой большой властью или даже наивысшим саном.
Со времен Сергия Радонежского традиция духовничества в лоне православной церкви почти не изменилась. И если мы погрузимся вновь во времена основания и становления Троицкого монастыря неподалеку от Радонежа, то это никак не станет причиной непонимания нами — современными людьми — мотивов или причин тех или иных поступков живших тогда людей.