О да! Здесь ничего не поменялось! Хоть до сюда загребущие руки ректора не дошли. Поставила Метю в угол досыпать дальше, а сама достала из сумки книгу, открыла на нужной странице и стала читать рецепт. Арамитовый котел, корни первоцвета, яд гомункула, соль Мертвого моря, капли перводневной росы, лапка крысы и листья мандрагоры. В общем, ничего невозможного. Все должно здесь быть. Положила книгу и стала искать необходимое. Через пять минут все было аккуратно разложено на столе. Я прочитала заклинание сохранения одежды и поставила котелок на огонь. Так сначала нужно создать базовый раствор. Эти ингредиенты не указывались в перечне, так как необходимы для каждого зелья. Итак, пол-литра слез девственниц и листик Взрыв-травы. Знаете, у нас каждая девственница ежегодно должна сдавать налог – литр слез. Поэтому потеря невинности до двадцати лет (то есть до совершеннолетия) наказывается по закону. Да, вот такие сумасшедшие правила, а что делать, если слезы девушек являются основой «всего сущего»? Я каждый год мучаюсь, ну не могу я плакать! Ну не могу! Поэтому пью специальный раствор, который способствует слезопусканию. Ладно, я отвлеклась.
База стала закипать и приобретать зеленый цвет – это хорошо. Теперь медленно всыпаем соль Мертвого моря, помешиваем, добавляем яд гомункула, ждем несколько секунд, ага, раздался бульк, кидаем лапку крысы, мешаем, пока она не растворится.
Теперь растолчем листья мандрагоры и смешаем с каплями перводневной росы. Добавляем в наше варево и ме-е-едленно помешиваем против часовой стрелки.
Зелье весело булькало и становилось все гуще.
Я удовлетворенно кивнула и села. Захотелось спать. Нет, вот я молодец! Было время – сна ни в одном глазу! А как до пары час остался, так мне спать приспичило.
Что у меня там первой парой? Зельеваренье. Ну, с профессором Като можно договориться. Ладно, снова отвлеклась, нужно перелить зелье и спрятать его в специальный ящичек для настойки. Проделав все это, закинув книгу в сумку, спустилась на метле вниз и, зайдя в академию, пошла к аудитории, подергала дверь. Закрыта. Вздохнула, села на подоконник и, устроившись на метле, как на подушке, уснула.
– Студентка Ваир? – услышала удивленный голос.
Заворчала. Кто там такой бессмертный, что мне спать мешает?! Приоткрыла один глаз и встретилась с насмешливым взглядом ректора.
– Доброе утро, господин ректор, – буркнула я. – Не мешайте, пожалуйста, добропорядочным ведьмам спать, я из-за вас утром глаз не сомкнула.
Нет, вот он злюка! Мало ему, что я действительно из-за него не спала: сначала отвораживалась, потом зелье варила; так теперь он еще и спать мешает! У, деспот!
– Неужели предавались мечтам? – услышала я горячий шепот над ухом. Отмахнулась от него как от мухи.
– Исчезни, насекомое белохвостое, – проворчала я и заворочалась, удобнее устраиваясь на метле.
Наконец-то, никто не болтает! Сладко зевнула и почти уже снова погрузилась в дрему, как меня внезапно подхватили под мышки и вытянули перед собой.
– Посмотри на меня! – скомандовал ректор.
Я опустила голову, пытаясь заснуть в таком неудобном положении, выдохнув при этом:
– Нетушки, музей пока закрыт.
Меня усадили на подоконник, приподняли мою голову и... И тут я вспомнила, что если вдруг он меня решит ни с того, ни с сего поцеловать – мое заклинание фьють! И нет его! Шарахнулась от аморта, как от прокаженного. А потом посмотрела ему в глаза, чтобы отстал. Очи были по-прежнему необычными, только вот уже не манили утонуть в них, не вызывали в душе бурю чувств. Удовлетворенно выдохнула, а вот аморт наоборот нахмурился.
– Что ты сделала?! – рявкнул он.
Я хлопнула глазами.
– О чем вы, ректор?!
Он прикрыл глаза рукой, потер переносицу и зло уставился на меня.
– Что ты с собой сделала?!
– Боги вас упаси! – вскинула я руки. – Я же не мазохист, что бы что-то с собой делать. Все у меня превосходно!
Он нехорошо прищурился, а я внезапно вспомнила про метку и все поняла. Меня тут же наполнило возмущение, грозящееся вот-вот выплеснуться наружу!
– Ты, с-с-сволочь белохвостая! – зашипела. – Говоришь, метка значит для меня тоже, что и засос?! Ах, какой умный аморт! Не солгал! А для тебя она, хмырь лысый, что значит?! А уж не считыватель ли это моих чувств?! А?! – стала наступать я на мужчину.
Он сжал зубы, на его скулах заходили желваки.
– Значит, правда?! – взъярилась я. – Да как ты посмел?! Что за нарушение личного пространства?! Значит, учуял зачатки моих эмоций?! Думал, теперь все серьезно? А вот нетушки! Мне на тебя плевать с высокой колокольни, хотя нет... Я тебе ненавижу!
Меня схватили за плечи и впечатали в стену. Разозленный аморт тихо и зло спросил:
– Что. Ты. Сделала?!
Я усмехнулась.
– Ничего тебе не скажу!
Он тоже усмехнулся. Недоборо так.
– Так я же могу и надавить, – он провел пальцем по моей шее, там где морок скрывал метку.
И вот тут мне стало страшно. По-настоящему страшно. Я вдруг осознала, что наш ректор – то – не просто добрый дядюшка, с вечной ироничной улыбкой на губках и добрым смехом. Нет, это жестокий и опасный аморт. В его взгляде сейчас сквозило что-то такое, отчего хотелось спрятаться. Сглотнула. А еще было страшно от того, что в действительности не знала, что еще может эта метка...
– Это нарушение прав ведьмы, – прохрипела я.
Он издевательски улыбнулся.
– Я в своем праве, ведьмочка, законы надо лучше изучать, и не только своей страны.
Снова сглотнула. Кажется, поняла, почему бабушка говорила, мне держать себя с мужчинами осторожно...
– Ну, вот как выучусь на ведьму, так и начну, а пока столько дел, столько дел, – запричитала я.
Посмотрела в глаза ректору. Там опять сквозило что-то вроде восхищения, однако теперь к нему еще примешивался опасный блеск. Даринер мин Самитрэн растянул губы в усмешке, но я не дав ему ничего сказать затараторила:
– Кстати, хотела высказать вам мою предъяву. Скажите, какого гомункула вы мне то «тыкаете», то «выкаете». Меня это нервирует, и вообще, определитесь с линией поведения, господин ректор. Иначе подумаю о вас самое худшее! – пригрозила я.
Почувствовала, как в руку ткнулась метелка, сжала ее, вознося хвалу богам. Че-та ректора сегодня странный. Неужели разозлился из-за того, что я немного с чувствами накуралесила? Ну, подумаешь, не в его же душе копалась и меняла все, а в своей. Тем более, может и не было этих чувств-с, а так, просто симпатия...
– И что же? – издевательски протянул ректор.
– Что вы в меня влюбились! – в тон ему ответила с ехидной улыбкой.
На секунду повисла тишина. Я уже стала подозревать, и правда, худшее, думая, что ткнула пальцем в небо и попала, но тут...
Ректор засмеялся. Просто искренне, не натужно, не искусственно.
– Знаете, студентка Ваир, вы меня восхищаете! – признался он, отходя, его глаза лучились. – Только вы могли посчитать худшим мою якобы влюбленность в вас.
Насупилась.
– В данной конкретной ситуации, не знаю, что может быть хуже, – буркнула я.
Даринер мин Самитрэн покачал головой, прикусил губу, стараясь удержать смех, и я неосознанно проследила за этим движением. Тьфу ты, Мира! Перестань! Зря, что ли заклинание от влюбленности читала?! Хочешь еще одну получить, так что ли?!
– Однако, может, вы все-таки расскажите, что вы сделали? – спросил он.
– Я не понимаю о чем вы! – передернула я плечом.
К моему невероятному облегчению, услышала, как привычный шум академии, а это значит, что ректору волей-неволей придется от меня отвалить, вдруг, кто-то увидит.
Он наклонил голову и скрестил руки на груди.
– А если я заподозрю вас в использовании магии и проверю вашу комнату на остаточный фон? – спросил он.
Усмехнулась, подошла к нему, привстала на носочки и прошептала:
– Если вы, господин ректор, сделаете это, вам придется объяснять преподавательскому совету, да и Полиции Нравов, пожалуй, с чего вы решили, что я использовала какую-либо магию. Тогда вылезет правда о вашей метке и о наших с вами маленьких приключениях, не думаю, что кому-то понравится столь явное нарушение порядков академии, который вы столь рьяно защищаете.
Затем отошла и удовлетворенно хмыкнула. Так-то! Знай наших! Аморт согласно покивал головой, мол: да-да-да, ты совершенно права. И этот жест ой как меня насторожил.
– Хорошо, студентка Ваир, не хотите по-хорошему, – многообещающе начал он и стал наступать.
Я вскрикнула и тут же выставила перед собой метлу.
– Дались вам мои чувства! – крикнула я, пятясь, и тут же уточнила: – Которых, кстати, не было! Я просто это... как его... переосмыслила ситуацию, во! И решила, что... м-м-м... вы такой... м-м-м... брутальный аморт... и эм-м-м... вы мне совершенно не нравитесь!
Его глаза сузились.
– Ведьма! – рыкнул он и бросился на меня.
Я заорала и побежала. Так я не улепетывала даже от тролля! Сообразив, что мое спасение – людное место, понеслась в столовую со всех ног, а потом вспомнила про метлу, на бегу запрыгнула на нее и полетела с утроенной скоростью. Перед столовой соскочила с Мети, оглянулась и, заметив, что погони нет, облегченно прислонилась к стене.
– Мира? – услышала я удивленные голоса моих парней.
Открыла глаза и улыбнулась им.
– Привет! – помахала рукой. – А я тут это... – неопределенно махнула рукой. – Гуляю!
Глава двеннадцатая
Я отловила Аду, когда мы выходили из столовки.
– Так, диверсант ты мой к врагам засланный, рассказывай! – торжественно сказала я, уцепившись за ее локоток.
– Что именно? – поинтересовалась она.
– Не зли меня, ромашка клыкастая, – по-доброму заметила я. – Говори правду-матушку о том, как вы с ректором выходные проводили.
– Ревнуешь? – прошипела она.
Удивленно подняла брови.
– Тебя к нему или его к тебе? Потому что для меня лично и так, и так фиолетово, – пожала я плечами.
Она остановилась и посмотрела на меня.