То, что он рассказывал тогда, в пятницу, когда собрал нас всех вместе в одном зале, было правдой, но не всей. Аморт рассказал, что именно он был в составе исследователей того института, который выявил, что сила ведьм и амортов схожа в своих истоках. Всю жизнь Даринер мин Самитрэн верил в это, искал доказательства, зарывался в архивах, и, наконец, получив команду ученых, доказал свою правоту. Следующим шагом было внедрение этого открытия в массы, и он столкнулся с новым препятствием. Никто не верил, что это правда, даже изучив материалы исследований, мало кто решался на такую авантюру. Тогда он решил уехать в другую страну, но и там он особого успеха не достиг, пока не встретился с кронпринцем, который поддержал его и выделил академию. На протяжении всего рассказа, я увлеченно слушала, и только когда реткор сказал: «Так что, Мира, я не могу уехать», поняла, что надо было уйти. Непременно надо было!
Я моргнула, возвращаясь в реальность, посмотрела в пустую кружку (и когда я успела выпить кофе?) и сказала:
– Что ж, это было во всех смыслах познавательно, но, наверное, я все-таки пойду, – подняла глаза на аморта, он внимательно изучал меня.
– Иди, – кивнул. – Сейчас уже все начнут просыпаться.
Я тоже кивнула, встала и пошла к двери.
– Мира? – услышала я и обернулась.
Ректор стоял очень близко. Подняла голову.
– Да?
Он моргнул, усмехнулся и ответил:
– Нет, ничего, продолжай бегство, – а затем развернулся и ушел.
Я пару раз хлопнула глазами, удивляясь такой странной формулировке, а затем открыла дверь и припустила в сторону академии.
Глава четырнадцатая
В комнате мирно спала Аля, а в углу стояла метла, которая заметив меня, тут же сорвалась с места и подлетела ко мне. Я погладила мою бедняжку и спросила:
– Ты меня вчера ждала?
Она покачалась, изображая положительный ответ. Меня стала грызть совесть.
– Долго?
Метелка отрицательно махнула. Я выдохнула, ну и слава Богам!
– А Аля что?
Метя заметалась по комнате, выражая возбужденность и встревоженность. Я вздохнула.
– Понятно, подруга волновалась.
Она кивнула.
– Надеюсь, ведьмочка не убьет меня, когда проснется, – вздохнула я и села за уроки.
Спать не хотелось, есть тоже, что же еще остается делать?
Когда проснулась Аля, то устроила самую настоящую истерику.
– Где ты была, козявка бесчувственная?! Да ты знаешь, как я переживала! А потом еще и метла твоя поганая явилась без тебя! Я уже хотела идти штурмом на ректора, но не смогла выйти из общежития! Комендантский час этот гребаный! Где ты была, Мира, хмырь тебя дери? – орала она.
Я всячески изображала раскаяние.
– Ну, Аля, я не виновата, что попалась и ректор меня не выпустил, – буркнула я наконец.
Подруга застыла, ее глаза стали увеличиваться в размерах, а рот приоткрываться.
– Хочешь сказать ты ночевала у...
Я кивнула.
– Обалдеть! – выдохнула она и села на кровать. – Просто обалдеть! И как он?
Пару раз хлопнула глазами, а потом, уловив пошлый смысл, дала Альке подзатыльник.
– Цыц, охальница! Да мы просто спали! – возмутилась я.
– Ага, – полностью согласилась со мной ведьмочка и хрюкнула от смеха. – А потом после таких ночевок неожиданно – бац! И детей семеро по лавкам!
– Какие дети?! – воскликнула я. – Да я сама еще ребенок!
Подруга заржала в полный голос.
– Жаль тебя расстраивать, но ты потеряла этот статус, когда тебе исполнилось двадцать!
Я фыркнула.
– Внешний возраст – это такая ерунда! Главное, что у тебя в душе!
– Судя по твоим целовашкам с ректором... – многозначительно протянула Аля.
Я потянулась за подушкой, угрожающе глядя на нее.
– Ой, боюсь-боюсь, – с ложным испугом воскликнула она и вскочила на кровать.
Я уже овладела оружием мести и стала замахиваться. Бам!
– А-а-а, не бей меня!
Бам! Бам!
– А-а-а-а, кому говорят не бей! Плохая Мира, фу!
Бам! Бам! Бам! Все же Аля отобрала мою подушку и отбросила ее от греха подальше.
– Изыди, дева мести! – рассмеялась она. – Дай милой доброй Алечке одеться!
Я хмыкнула.
– Иди уж!
Потекли дни. Я с ужасом ждала возвращения синдрома влюбленности, но его, к счастью, не было. Ни ревности, ни постоянных мыслей о ректоре... и я успокоилась. Все мои попытки заслать Аду к лорду Самитрэну оканчивались провалом. Он был постоянно занят, секретарь ее не пускал, а у воздушницы не хватало наглости (или желания) пробиться к аморту. Письмо от бабушки так и не шло, я по нескольку раз на дню проверяла Почтовый Шар, но там по-прежнему ничего не было. Незаметно для себя я прониклась идеей ректора, и сейчас сама горела желанием посмотреть, что же получится из его задумки, поэтому, когда змеечки подняли очередной бунт по поводу того, что не пойдут на «Медитацию», я вставила им по первое число, устроила разбор полетов, и мы дружной толпой направились на пару. К слову сказать, о своей строгости с ними в тот момент, я не жалела, потому что пара оказалась действительно занимательной, и тут же стала одной из моих любимых. Началось с того, что нам выдали мешковатую белую одежду, ноги велели оставить босыми, а волосы распустить. Все было проделано для того, что бы му чувствовали полную расслабленность. Затем нас собрали в аудитории, и вошел преподаватель. Высокий, худощавый молодой мужчина, с самой милой улыбкой, которую мне только приходилось видеть, с золотистыми вьющимися волосами, серыми добрыми глазами и аккуратным носом. В общем препод был самым настоящим очаровашкой. Я, как и все, не смогла сдержать умиленной улыбки. В принципе, я уже думала, как с ним можно пообщаться поближе, ведь вот он! Тот парень, с кем можно на время замутить, что бы уж точно избавится от ненужной влюбленности. Я окинула преподавателя хищным взглядом, он поежился.
Мира, остынь, – услышала я голос Виолы, еще одной моей змеечки. – Он гей.
Гей?! Вздохнула, ну и ладно. Не везет в любви, повезет в дружбе. Я сменила взгляд на доброжелательный, препод вздохнул с облегчением.
– Итак, дорогие ведьмочки, – начал он. – Сейчас мы с вами отправимся в тихое милое место, где сможем спокойно заняться самопознанием.
Он махнул рукой на стену, в которой был открыт портал.
– Прошу!
Я первая подошла, осмотрела его, и смело шагнула вперед, затем чуть отошла от точки выхода и замерла. Мы находились на возвышенности, которая была усыпана зеленью. Под ногами ощущалась мягкая молодая травка, по бокам возвышались деревья, на земле лежали пуфы, а вререди... Впереди было море. Голубое бескрайнее волнующее море. Оно внушало чувство спокойствия и умиротворения. Дул теплый бриз, который кокетливо поигрывал моими волосами, даря поцелуи в щеки, лоб, нос. Одежда развевалась позади, как парус. Я побежала вперед к самому краю, раскинула руки и засмеялась. Тем временем стали появляться остальные девочки и преподаватель. Он велел нам сесть на пуфы, а затем сказал:
– Мое имя – Ламиаль Гамони, запомните, ударение в фамилии на второй слог. Можете звать меня как угодно, – он улыбнулся. – Хоть пупсиком. Конечно, ректор, – мечтательный вздох, который тут же подхватили ведьмочки под мое фырканье, – сказал, что бы я помнил про субординацию...
Я снова фыркнула. Ага, знаем мы эту даму!
– ...но мы сейчас, вроде как, и не в академии, поэтому можно немного похулиганить, – он хитро улыбнулся. – Как думаете?
Все массово закивали, а потом начался рай... Мы сидели на пуфах в удобной для нас позе и прислушиваясь к природе старались почувствовать ее, пропустить через себя, передать ей все свои эмоции, свои чувства. Нам было сказано стараться заглянуть внутрь себя, узнать своя «Я», свою сущность, договорится с ней. В общем, как уже было сказано, пара была отпадной. После нее девчонки захвалили меня, говоря, что если бы не я, они бы так и не узнали какой замечательный предмет эта «Медитация»!
А дальше снова полетели дни. Мда... «Летели дни, кружась проклятым роем, вино и страсть терзали жизнь мою». Ха-ха, особенно «страсть» и «вино» – это про меня. Но если без шуток, все было как обычно, я избегала ректора, как могла. Забила на его симпатию ко мне, если ее ни чем не подогревать, она сама исчезнет. Как говорится, с глаз долой из сердца вон. Аморту я активно пихала Аду, которая никак не впихивалась! Чего уж я только не делала! Мой мозг до сих пор прибывает в нокауте от того, насколько я его напрягала для изобретения «случайных» ситуаций, с помощью которых ректор и воздушница могли бы сблизиться. Приятной новостью для меня стало то, что засос и метка исчезли. Да-да. Конечно, на счет метки я не очень уверена, но будем надеяться на лучшее. Я попросила Арнольда просканировать мою шею на наличие посторонней магии, и он сказал, что ничего нет, при этом подозрительно спросил, с чего бы мне проверять это. Я отмахнулась, брякнув, что еще не такое сумасбродной ведьмочке в голову может прийти.
Прошло две недели. Любовное зелье было почти готово, письмо от бабушки не шло, а я пребывала в состоянии не понимания, что вообще происходит, что я творю и зачем оно мне надо. У лорда Самитрэна и Адоники была полная бяда! Да-да! Даже не «беда», а «бяда»! Они никак не соединялись! Ректор, хмырь упертый, просто с поразительной изворотливостью избегал Аду, почти с такой же виртуозностью, с какой пряталась от него я! А это меня совершенно не устраивало! И я уже просто не могла дождаться, когда же настоится это хмырево зелье! Мое настроение снова стало благополучно измеряться шкалой паршивости. Я ходила злая и недовольная от того, что мои планы идут хмырю в за... зашей.
Сейчас шла в библиотеку в надежде, что Самий Самич вспомнил про амортов хоть что-то! Я была бы рада любой информации! Любой! У меня информационный голод! Еще немного и пойду пытать самого ректора!
Уже привычно посмотрела на зашуганных студентов, вылетающих из храма знаний, усмехнулась и вошла.
– А, Мира! – обрадовался дух, подлетая ко мне и обнимая. – Давненько ты не заходила!