Ответила я громким, внезапным чихом.
— Только попробуй! — рявкнули за спиной.
— Что?
— Заболеть.
— Я — нормально. Я спать хочу.
Глаза действительно начинали слипаться.
— Вообще-то моя очередь отдыхать, — напомнил Лэнс, поворачивая меня к себе лицом.
— Ты есть хотел. Давай, ты поешь, а я посплю.
— Только не здесь.
Князь подхватил с земли свою куртку и накинул мне на плечи. Затем неаккуратно поднял мою котомку, выронил через дыры все мои вещи, буркнул: «Собирай. Я пока огонь разведу», — и, прихватив сверток с мясом, пошел в сторону кустистой рощи, зеленеющей в нескольких десятках метров от берега.
Между тем я начала раскисать. Даже опуститься на корточки оказалось непростой задачей, а встать и того труднее. Разморило меня в объятиях зверя от его тепла и мурлыканья, жутко хотелось лечь лапками кверху и ни о чем больше не думать, не переживать.
Пока добралась до рощи, Лэнс уже безжалостно наломал кучу веток, развел костер, причем моим огнивом, поскольку среди вываленных на землю вещей я его так и не нашла, и теперь подогревал на огне мясо. Утром казавшийся таким аппетитным «шашлык» неожиданно стал мне противен. Я даже смотреть на него не могла, не то что попытаться съесть. Лэнс заподозрил неладное, подсел ближе, ощупал лоб и руки.
— Ты слишком горячая.
— Перегрелась, — отшатнулась я назад, выскальзывая из-под его ладони.
— Ложись. Я видел, у тебя есть какая-то серая тряпка, подстели ее под себя.
— Это платье.
— Хорошо, — терпеливо согласился Лэнс. — Подложи под себя платье, а сверху укройся курткой.
Я достала подарок тети Маши, с грустью погладила тонкую ткань, сказала в пустоту, скорее для себя, чем для князя:
— Оно не серое, а бледно-голубое.
— Ложись, — зеленые глаза Лэнса были полны беспокойства.
Я аккуратно разложила платье на колючих, поломанных ветках кустарника и, прежде чем лечь, сказала:
— Ты только не бойся. Когда я простываю, у меня поднимается очень высокая температура. Это нормально. Мой организм всегда так борется с болезнью. Зато все быстро проходит.
— Я половины не понял из того, что ты сказала, — фыркнул князь.
— Ну и ладно, — я легла, закрыла глаза и быстро провалилась в сон.
«Дэй! Где ловцы?!» — «Что стряслось?» — «Она заболела! Вся горит! У нее лихорадка!» — «Успокойся. Они где-то рядом». — «Она даже в себя не приходит. Бредит и мечется. Что мне делать?!» — «Во-первых, если она горячая, было бы разумно ее охладить». — «Предлагаешь снова бросить в озеро?» — «Хотя бы обтереть мокрой тряпкой». — «Я никогда этого не делал». — «Уверяю, это несложно». — «Мелкая сказала, что для нее это нормально. Она так выздоравливает». — «Мелкая?» — «Я ее так называю». — «Тогда какого тарха ты снова собрался ее слушаться? Не хватило одного раза? Тогда чуть не утонула. Сейчас сгорит». — «Она не тонула, а ныряла». — «Я догадывался. Лэнс, эта мелкая должна выжить во что бы то ни стало». — «Понял».
Князь подхватил девчонку на руки и потащил к озеру. Полная луна отражалась в Голубом Оке, серебря его поверхность своим мягким призрачным светом. Платье принцессы снова пошло в дело. Возиться с пуговицами не было ни времени, ни желания. Лэнс воспользовался ножом и безжалостно срезал позолоченные кругляшки. Арина безвольной тряпичной куклой лежала на траве, на лбу выступили мелкие, как бисер, капельки пота, губы высохли и потрескались от сильного жара. Двуликий плеснул водой ей в лицо. Девчонка слегка шевельнулась, веки дрогнули.
— Ну же, приди в себя.
Лэнс принялся обтирать мокрым куском ткани ее руки и ноги. Еще одну, обильно смоченную в воде тряпку он положил мелкой на лоб.
— Лучше в одиночку выйти против ста волков, чем заниматься этим, — ворчал князь.
«Можно подумать, ты не знал, что люди болеют».
— Знал! Но чтобы так?
— Ты кто? — Арина наконец-то открыла глаза. — Бабушка?
«Поздравляю с новым статусом, Лэнс». — «Не смешно».
— Укрой меня одеялом, — хриплым голосом попросила мелкая, поворачиваясь на бок и подтягивая ноги к груди, — и дай попить…
«Воду надо подогреть. Ей нельзя холодную». — «Как я тебе ее подогрею? У меня нет с собой ни котелка, ни кружки». — «Руками». — «Сейчас мои руки не теплее воды». — «Тогда ртом». — «В смысле?» — «Не маленький, разберешься».
— Пить…
Соображал Лэнс быстро. Сняв с себя рубашку, он надел ее на Арину, сверху накинул куртку и понес девчонку к реке. Усадив мелкую на берег, сам встал в воду, оказавшись в ней по пояс, набрал сколько смог воды в рот, немного подержал, затем накрыл сухие, горячие губы Арины своими и медленно начал ее поить. Потом еще и еще раз. Пока девчонка не стала брыкаться, очевидно, догадавшись, что воду в нее вливают весьма странным способом.
— Ты не бабушка, — выдала она, резко отпрянув, не удержалась и упала навзничь в траву.
— Наконец-то пришла в себя.
Лэнс легко выскочил на берег и поставил Арину на ноги. Она как пьяная пошатывалась из стороны в сторону. Пришлось придержать ее за плечи, чтобы снова не упала.
— Что ты сейчас со мной делал? — просипела девчонка.
— Напилась?
— Да.
— Это главное. Остальное не важно.
— Больше не позволяй мне спать, — полуоткрытые глаза мелкой влажно блестели в свете луны.
— Почему? — удивился столь странной просьбе Лэнс.
— У меня могут случиться судороги. Раньше случались… в детстве.
— Та-а-ак. Какие еще сюрпризы меня ожидают? Говори сразу.
— У-у-ух… звезды кружатся, — Арина начала медленно оседать на землю.
— Куда?!
Пришлось разводить костер прямо на берегу реки, ближе к воде, между делом тормошить девчонку, не позволяя уснуть. Ей было трудно сидеть, она то и дело заваливалась на бок. В конце концов Лэнс усадил ее к себе на колени и принялся развлекать разговором, хотя инициатива в последнем по большей части принадлежала Арине.
— Я слышала, вы называете наш мир третьим, а ваш по счету какой?
— Второй.
— А сколько всего миров?
— Троемирье.
— Значит, три?
Лэнс вздохнул. Соображает она до сих пор туго.
— А почему ты голый? — новый неожиданный вопрос, запоздавший, по меньшей мере, на полчаса. И ни капли смущения в голосе, не то что раньше.
— Потому что свою рубашку я отдал тебе, — терпеливо объяснил двуликий.
— Хочешь, отдам обратно? Тебе, наверное, холодно, — совершенно искренне предложила Арина.
— Не хочу.
— Зачем тебе Равена? — без перехода спросила девчонка, откинув голову, чтобы посмотреть мужчине в глаза.
— Она — невеста моего брата.
— Она человек.
— Я тоже.
— Ты человекозверь.
— Нет, я человек со второй ипостасью.
— Еще скажи, что у тебя раздвоение личности.
— Что это?
— Диагноз.
Она продолжала держать голову запрокинутой. На тонкой хрупкой шее под нежной кожей трепетно билась жилка. Странно, но ему вдруг захотелось коснуться ее губами…
— Так настаиваешь, что ты человек, а мне больше нравится киса, — усмехнулась девчонка, прикрывая глаза.
— Эй! Не спать, — Лэнс слегка встряхнул Арину. — Я тебе не киса.
— Мне нравится твоя рысь. Для человека у тебя слишком хищный взгляд. Ее глаза меня не пугают.
— Ты так говоришь, как будто мы существуем по отдельности, — хмыкнул князь.
— Пожалуйста, стань снова рысью, — прошептала мелкая.
— Нет.
— Почему?
— А зачем?
— Потому что мне так хочется.
— Поэтому нет.
— А если это мое последнее желание? — грустно улыбнулась Арина.
— Не говори ерунды, — нахмурился Лэнс, тем не менее с тревогой вглядываясь девчонке в лицо. Она покусывала покрасневшие от жара губы и, кажется, не шутила.
— Я давно так сильно не болела. С детства. Как там говорят врачи? Переутомление, переохлаждение, стресс, плохое питание, летальный исход…
— Летальный? — переспросил двуликий, начиная не на шутку волноваться.
— То есть смертельный.
— Зачем ты все это говоришь?!
— Я могу не дожить до утра. Но ты знаешь, мне все равно. В том мире меня не больно-то ждут обратно, и здесь я тоже никому не нужна, разве что временно, как замена.
— Замолчи. Ты будешь жить.
— Кажется, я больше не хочу…
Непроизвольно Лэнс крепче прижал Арину к себе.
— Ты упорно боролась, чтобы вернуться в свой мир, — разозлился он, — а сейчас так легко сдаешься?
— Прости. Миссия невыполнима.
— Хорошо. Если я стану «кисой», ты прекратишь скулить? — сквозь зубы процедил князь.
— Да.
Однако Лэнс видел: она сказала это лишь потому, что не хотела его больше расстраивать и злить.
…Огромная рысь легла у ног девушки. Арина наклонилась и ласково провела ладонью по густому, шелковистому меху спины.
— В нашем мире кошки лечат людей своим мурлыканьем.
Зверь недоверчиво тряхнул большой круглой головой, моргнул ярко-зелеными глазами. Поначалу тихое, приглушенное урчание становилось все громче и насыщеннее.
— Спасибо.
Девушка легла на подстилку из ветвей, вытянулась вдоль тела рыси и обняла ее за шею.
— Ты — удивительный. Такой большой, теплый и музыкальный. Мне хорошо с тобой.
Рысь фыркнула в ответ.
— Знаю, — рассмеялась девушка. — Тебе это странно слышать. Но когда ты такой, для меня ты просто кот.
Арина потянулась и коснулась пальцами кисточек на ушах. На ощупь они оказались жесткими и гладкими. Кошак повернул голову, сморщил нос и зашипел.
— Не нравится? Больше не буду.
Девушка снова обняла кота за шею, закрыла глаза. Тот продолжал мурлыкать, настороженно шевеля усами, прислушиваясь к дыханию лежащей рядом человечки и щуря глаза. Потрескивал медленно потухающий костер, подсвечивая золотистым цветом звериный бок. А на фоне темного леса один за другим вырисовывались в лунном свете силуэты мчащихся галопом всадников.
ГЛАВА 5
Меня разбудило заливистое ржание лошади. Откуда здесь лошадь? С трудом открыв глаза, увидела, что все окружающее пространство затянула полупрозрачная дымка тумана. Солнце мутным пятном маячило у неровного, холмистого горизонта. Снова ржание и приглушенный топоток копыт по мягкой земле. Я повернулась в сторону звуков. Несколько лошадей паслись неподалеку. Мое внимание привлек высокий рыжий жеребец. Это он, потряхивая гривой и высоко поднимая хвост, носился вокруг мини-табуна. Остальные лениво «огрызались» в его сторону, не переставая щипать траву.