‑таки плакаты надо уничтожить.
Представив себе Ли, заходящего в библиотеку, чтобы оставить здесь листовки, Дженифер криво усмехнулась. Она всегда считала, что он слишком туп, чтобы представить себе, что она будет ходить в библиотеку за книгами. Неужели он оказался умнее или это Ник надоумил его? Ник хорошо знает, что она любит читать. Она никогда не расставалась с книгой.
Неожиданно Дженифер вспомнилась юность — одна из школ, в которую она ходила в возрасте пятнадцати — шестнадцати лет. Она хорошо сдала все тесты, и экзаменовавший ее учитель английского языка сказал ей:
— Тебе надо идти в колледж, Дженифер.
— Это смешно, — ответила она. — Я не думаю, чтобы кто‑нибудь из членов моей семьи смог бы…
— У тебя очень высокие баллы. Ты можешь получить большую стипендию. Подумай об этом и скажи своей маме.
Но она не могла сообщить об этом матери. Психика Чери была слишком хрупкой. Если сейчас она находится в маниакальной стадии, то это заставит ее рассылать заявления о приеме во все университеты, а также посещать их, словом, бог знает, что она натворит. Если же мать пребывает в стадии депрессии, то чувство неполноценности на несколько недель уложит ее в постель. В любом случае Дженифер не может бросить ее одну. А бабушка с дедом балансировали на грани нищеты. До пенсии ее дед был слесарем по ремонту автобусов, но все его сбережения плюс большая часть обстановки их маленького домика ушли на вытаскивание Чери из той или иной ямы. Никто в семье не поймет ее желания поступить в университет.
Но Дженифер лелеяла надежду, что когда‑нибудь все‑таки сумеет получить высшее образование, обретет какую‑нибудь важную степень и почувствует в один прекрасный день, что ее работа приносит пользу людям. Ей хотелось стать похожей на Луизу — она умна, независима и занимается нужным делом. А может, ей стоит уехать на несколько месяцев за границу, чтобы поучиться и начать писать? Ах, какие это были прекрасные мечты, только предавалась им Дженифер не долго.
К тому же это было так давно.
Она вспомнила о плакатах под книгами. Чтобы подстраховаться, сходила на почту и купила там книжечку с марками. Внимательно оглядела все помещение, но ее изображений там не было.
Дженифер не только внешне ничем не напоминала ту женщину, но и с каждым днем ощущала себя совсем иной. Сначала она пришла в ужас, увидев, какой бесцветной она стала без роскошных волос и макияжа, но вскоре почувствовала себя удобно в своем новом обличье. Отбросив осторожность, Дженифер купила себе пару брюк цвета хаки. Эти брюки, хотя и неплотно облегали ноги, все‑таки не были такими мешковатыми, как те мужские штаны, которые она носила целый месяц. Теперь она будет ходить на работу в брюках и футболке. Дома Дженифер натянула джинсы и, уничтожив плакаты, отправилась гулять.
Через дорогу располагался небольшой парк, откуда открывался великолепный вид на озеро Мид. Она заметила его еще на прошлой неделе и решила, что в теплую погоду это будет идеальным местом, чтобы посидеть под деревом и почитать. Парк располагался у подножия горы перед комплексом частных и муниципальных домов. Местность полого спускалась к озеру, и ничто не закрывало вид. Поскольку здесь имелись качели, два теннисных корта и бейсбольная площадка, Дженифер решила, что все это было сооружено для жителей частных домов. Однако спортивный комплекс не был огорожен и, очевидно, не являлся частной собственностью. Сегодня как раз такой день, когда можно отдохнуть под деревом.
Дженифер немного почитала, но ее мысли постоянно уносились прочь. Она то и дело переводила взгляд на величественное голубое озеро, лежавшее у основания горы. Девушка думала о плакатах со своей фотографией, о том, где бы она могла учиться, если бы послушалась совета своего учителя. Потом ее мысли вдруг переключились на то, какое вино надо купить, чтобы отблагодарить Розу. Дженифер думала, как ей сейчас хорошо и как многого она добилась, несмотря на трудности в жизни. У Дженифер появилось ощущение, что у нее все будет хорошо и ничто больше не принесет ей боли.
Голова Дженифер упала на грудь, и девушке представилось, что она, в садовых перчатках и широкополой шляпе, ухаживает за розами, растущими вдоль ограды, за которой виден океан. Позади нее стоял старый сельский дом с островерхой крышей, мансардным окном и крыльцом.
В этом видении девушка была одновременно собой и своей бабушкой. Она подрезала цветы, подметала крыльцо, сидела в кресле‑качалке с миской бобов на коленях, а напротив нее сидел дедушка с газетой в руках. Они никогда не жили в таком доме; у них была кирпичная развалюха в пригороде Колумбуса, стоявшая на довольно шумной улице. Но этот старый дом все равно казался ей очень знакомым. Она слышала громкий рокот прибоя и ощущала на лице дуновение ветерка.
Вдруг дедушка назвал ее по имени:
— Дорис. Не двигайся с места.
Девушка услышала шипение воды и сказала деду, что не будет шевелиться. Она улыбнулась ему.
Почему ей нельзя двигаться? — подумала она.
— Дорис, — прошептал он.
Почему он называет ее этим именем? Ведь ее зовут совсем по‑другому — и тут она проснулась. Ее окружали животные — четвероногие, лохматые, с невероятно большими рогами.
— Ш‑ш, — произнес кто‑то.
Она повернула голову и увидела Алекса. Он стоял на коленях рядом с ней. Алекс взял ее за руку и мягко потянул вниз.
— Теперь медленно, — прошептал он и тихонько отвел ее за дерево. Потом Алекс встал позади нее и прижал ее к стволу. — Это на тот случай, если они начнут бодаться, — прошептал он Дженифер на ухо. — Только не двигайся.
Она стояла на коленях позади дерева, в полуметре от фыркающих, ворчащих, жующих животных. Руки Алекса обнимали ее, крепко прижимая к стволу дерева, чтобы уберечь от нападения животных.
— Кто это? — прошептала она.
— Толстороги. Овцы. Бараны. Они приходят в этот парк пастись. Если мы будем вести себя тихо, они нам ничего не сделают.
Дженифер не могла отвести взгляда от их спутанной шерсти, гигантских копыт ирогов. Некоторые из баранов были такими большими, что, должно быть, весили двести фунтов. То, что во сне представлялось ей океаном, на самом деле было стадом этих животных.
Метрах в сорока слева от нее, там, где перед домами проходила улица, она увидела автобус, на серебристом боку которого было написано «Фантастические туры Вегаса». Туристы вышли из него и стояли около, делая снимки пасущегося стада.
— Если бы у них был сезон спаривания или в стаде были ягнята, они вели бы себя гораздо агрессивнее, — прошептал Алекс. — И нам угрожала бы опасность. Но сейчас самки еще только беременны. Впрочем, судя по размерам их животов, ягнята появятся совсем скоро.
— Правда? Когда? — спросила Дженифер, и в ее голосе прозвучало любопытство ребенка.
— Скоро. Когда они родятся, мы будем смотреть на них с более безопасного расстояния.
Неожиданно ее охватило беспокойство — она поняла, что ее встревожило то, что он заговорил о будущем. Дженифер всегда очень остро реагировала, когда кто‑нибудь строил планы на будущее. Это появилось у нее в детстве. Обещания хорошего обычно заканчивались разочарованием. Или служило для нее предостережением. Так что неудивительно, что она предпочитала общаться с богатыми стариками и никогда не стремилась нигде закрепиться. Девушка боялась попасть в зависимость от человека или события, которое могло произойти в будущем.
— Они тебя напугали? — прошептал Алекс.
— Нет, совсем нет.
Он потер руками ее кисти.
— Похоже, ты испугалась.
Дженифер глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
— Нет, мне очень нравятся эти толстороги. Впрочем, наверное, я все‑таки слегка испугалась от неожиданности.
Стадо продолжало щипать траву, не обращая никакого внимания на людей, спрятавшихся за деревом и фотографировавших с дороги. Животные потихоньку удалялись от Алекса и Дженифер.
Дженифер смотрела на них затаив дыхание, наслаждаясь уникальной возможностью побыть среди этих зверей, которых она никогда раньше не видела, даже в зоопарке.
Прошло много времени — не менее получаса, — когда один крупный, всклоченный самец вышел из парка и направился к дороге. За ним пошел другой, а потом и третий. На дороге, ведущей в горы, животные выстроились в линию, похожую на змею. Дженифер наблюдала, как эта змея ползла в гору до самой ее вершины. В восхищении глядела она, как они медленно уходят к себе домой.
Ноги ее затекли и болели, колени онемели, но Дженифер не хотела, чтобы это представление заканчивалось. Ей захотелось остаться здесь навсегда. Алекс тоже, по‑видимому, не торопился уходить.
Он мог бы уже встать и уйти. Когда бараны стали подниматься в гору, опасность подвергнуться их нападению миновала. И только тогда, когда они услышали, что водитель автобуса завел мотор, Алекс оторвался от Дженифер и встал, а за ним и она. Он улыбнулся ей.
— Ты видела когда‑нибудь что‑нибудь подобное?
— Никогда, — ответила Дженифер, слегка запыхавшись. — И они еще до сих пор видны, — произнесла она, выглянув из‑за дерева и глядя, как стадо подходит к вершине горы. — Я видела сон, как будто лежу на берегу моря и слышу шум прибоя, — а это, оказывается, был топот копыт овец, ходивших вокруг меня.
— Возможно.
— Как ты меня нашел?
— А я и не искал. Они пасутся в этом парке уже многие годы. Я катался на велосипеде, и мне захотелось посмотреть на стадо. И тут я увидел тебя, — сказал он, пожав плечами.
Алекс повернулся в сторону домов и помахал рукой. Перед домиками сидело несколько человек, которые вышли посмотреть на овец, а еще большее число людей, вероятно, следит за ними через окна.
— Я вижу, овцы не обращают внимания на людей?
— Я думаю, они нас просто не замечают. Они уже привыкли к человеческому запаху, поскольку это городской парк. А ты спала, — сказал он, наклоняясь, чтобы поднять ее книгу. — Если бы в парке было много людей, овцы ушли бы назад, в горы. Я думаю, что обычно они нападают на людей, только если почувствуют угрозу или кто