Почему-то это вызвало у нее кривой смешок, и он улыбнулся, но продолжил.
— Впрочем, это не имеет значения. Мы — спутники жизни, Мэри, и я не собираюсь терять тебя. Мы будем любить друг друга, и мы будем вместе так долго, как мы оба будем жить, и у нас будет много, много детей. Так и должно было быть, — заверил он ее.
Мэри сглотнула, пытаясь избавиться от внезапно подступившего к горлу комка. Она подозревала, что, несмотря на короткое время, проведенное вместе, она уже наполовину влюблена в этого большого идиота. Как она могла не быть влюблена? Он был милым, сильным и заботливым. То, что он был красив, тоже не причиняло боли, это была просто подливка.
После многих лет консультирования Мэри научилась судить о людях, а Данте был человеком состоятельным. Она любила своего мужа, Джо. После того, как они разобрались со своими проблемами, их отношения стали заботливыми и удовлетворенными дружбой и любовью. Это было нелегко, и ценилось все больше. Но с Данте Мэри подозревала, что у нее может быть особенная, единственная в жизни любовь, о которой говорили многие ее пациенты, и она всегда думала, что это просто фантазия. Мэри больше не думала, что это фантазия, и она была совершенно уверена, что могла бы иметь это с Данте, и что это действительно продлится, пока они живут, будь то еще двадцать лет или две тысячи. Но, она не могла иметь детей. Она не стремилась. Мэри уже давно смирилась с тем, что не может рожать. В тот момент, когда она держала на руках своего приемного сына, он принадлежал ей так же уверенно, как если бы она носила его девять месяцев, и когда ее приемная дочь последовала за ним, это было то же самое. У нее были дети. Но она не могла дать Данте детей.
— Данте, — тихо сказала она. — Я же рассказывала. Несчастный случай вызвал выкидыш. Я была на шестом месяце беременности. Я потеряла ребенка, и… возникли осложнения. Я не могу иметь своих детей.
Ее голос надломился на последнем слове, и Мэри держалась за свое самообладание очень тонкой, очень короткой нитью, поэтому была немного озадачена, когда он улыбнулся.
— Я же говорил тебе, Мэри, — мягко сказал он. — Нано возвращают хозяина в его пиковое состояние. Ты сможешь иметь детей, и я не могу дождаться, когда увижу, как растет твой живот вместе с моим ребенком.
Он накрыл ее рот своим, но Мэри была слишком ошеломлена, чтобы ответить, и быстро оттолкнула его.
— Подожди, — неуверенно сказала она. — Когда я потеряла ребенка, им пришлось…
— Наночастицы восстановят все, что было повреждено, и заменят все, что было потеряно, — торжественно прервал он, — покрывая почти все, вплоть до гистерэктомии.
Он снова начал целовать ее, и на этот раз Мэри начала отвечать, но в тот момент, когда он раздвинул ее губы, она прервала поцелуй и снова отстранилась. На этот раз она нахмурилась, когда мириады мыслей напали на нее.
— Ты хочешь сказать, что я могу забеременеть прямо сейчас? — спросила она, встревоженная такой перспективой. Было чудесно знать, что она может дать ему детей, но она совсем не была уверена, что хочет сделать это прямо сейчас или через девять месяцев, предположила она. Это не казалось хорошим способом начать новые отношения.
— Вероятно, нет, — сказал Данте, выглядя немного озадаченным, что она казалась такой встревоженной перспективой. — Разве ты не хочешь от меня ребенка?
— Ну, конечно. По крайней мере, мне так кажется, — добавила она, стараясь говорить спокойно. В конце концов, они только что встретились, и здравый смысл и все ее тренировки говорили ей, что она не должна так искренне прыгать в эти отношения. Вздохнув, она добавила: — Но не сейчас. Я имею в виду, было бы неплохо почувствовать себя немного более уверенными в отношениях, прежде чем мы добавим ребенка, не так ли?
— О. Да, — согласился он, расслабляясь, а затем улыбнулся и увел Бейли. Как только собака переместилась в изножье кровати, он придвинулся ближе и заключил ее в объятия. — Ты права. Лучше подождать с рождением ребенка. Тем более что, как только мы вернем Томаззо, я собираюсь продержать тебя в постели год или около того. Ребенок помешал бы этому. Так что мы подождем год или около того.
Мэри расслабилась и с облегчением кивнула. «Это определенно более разумный путь», — подумала она, когда он снова начал целовать ее. На этот раз она поцеловала его в ответ, ее тело сразу ожило, но когда он прервал поцелуй, откинулся назад и начал тянуть одеяло и простыни, прикрывающие ее, она спросила: — Значит, у тебя есть защита?
Данте посмотрел на нее в замешательстве, и его голос был рассеянным, когда он спросил: — Защита?
— Презерватив? — объяснила Мэри, когда он снова принялся снимать покрывало. Она указала: — Я же не на противозачаточных таблетках или что-то в этом роде.
— О, — пробормотал Данте с кивком, когда, наконец, убрал одеяла и простыни с дороги.
Мэри расслабилась, когда он кивнул, что у него есть защита, и слабо улыбнулась, когда его голодный взгляд скользнул по ней в белой хлопчатобумажной ночной рубашке.
— Мы… — начал Данте, потянувшись к ее груди, но то, что последовало бы за этим, было отодвинуто в сторону стоном, когда его рука сомкнулась на мягком шаре, и он сжал его, посылая дрожь удовольствия через них обоих.
— Мы что? — ахнула Мэри, выгибаясь от ласки.
— Да, — пробормотал он и снова накрыл ее губы своими, его поцелуй был почти неистовым от желания.
Мэри ответила тем же, ее тело быстро таяло под его прикосновениями и поцелуями. Мужчина был огнем для ее трута, отправляя ее в огонь одним прикосновением. Она никогда не испытывала ничего подобного. Она считала свою супружескую постель вполне удовлетворительной, пока у них с Джо не начались проблемы, и после того, как они уладили их. Но он никогда не поднимал ее на такие высоты, даже после долгих прелюдий. Мэри знала, что это должно быть химическая реакция, и определенно результат чего-то, связанного с нанотехнологиями. «Это единственное объяснение этому безумию», — подумала она, когда Данте опустился на колени и поднял ее, не прерывая их поцелуя.
Его руки были тут же повсюду. Скользя вниз по ее спине, чтобы подтолкнуть ее вперед, пока она не опустилась на колени между его раздвинутыми коленями, и они оказались грудь к груди. Затем его руки скользнули вниз, обхватили ее сзади и жадно сжали, прежде чем скользнуть вверх и вокруг, чтобы найти ее груди.
Мэри стонала, выгибалась и двигалась от каждого прикосновения и ласки, затем прервала их поцелуй и вскрикнула, когда его руки внезапно снова опустились, на этот раз, чтобы скользнуть под ее ночную рубашку. Одна рука скользнула вверх, чтобы обхватить ее между ног, в то время как другая скользнула вокруг, чтобы прикрыть обе ее обнаженные груди своей большой рукой, чтобы он мог заставить их двигаться в его ласке.
— Боже, Мэри, — пробормотал Данте ей в щеку, его пальцы начали исследовать влажный жар, который ждал его.
— Я хочу, чтобы ты разделся, — простонала Мэри, уткнувшись ему в плечо, а потом задохнулась и сама начала тянуть ткань, когда он нашел ее сладкое местечко. — Порадуй меня.
Выругавшись, Данте поднял руки и быстро стянул футболку через голову.
— Твои джинсы, — выдохнула Мэри, когда он снова потянулся к ней.
Данте немедленно вскочил с кровати, расстегнул и спустил джинсы.
— Где презервативы? — спросила она, когда он поднял ногу и начал стягивать с нее черную джинсовую ткань.
Повернувшись, она открыла ящик прикроватного столика, чтобы посмотреть, нет ли там чего-нибудь. Их не было, и она повернулась, чтобы спросить, могут ли они быть в его бумажнике или в одном из других ящиков, но остановилась, когда увидела, что он застыл, стоя точно так же, как она видела его в последний раз, на одной ноге, наклонившись, чтобы оттолкнуть ткань. Если не считать растерянности на лице, он был похож на аиста.
— У тебя есть презерватив? — нахмурившись, спросила Мэри.
Данте покачал головой, его лицо ничего не выражало.
— Но ты сказал, что да, — с упреком произнесла Мэри, потом ее брови сошлись на переносице, и она добавила: — По крайней мере, ты кивнул.
— Неужели? — он тоже нахмурился, явно пытаясь вспомнить, потом расслабился и слабо улыбнулся. — Я кивнул, давая понять, что понял. Но я собирался объяснить, что они нам не нужны, а потом отвлекся.
Мэри вспомнила, как он начал говорить «мы», а потом застонал. Затем она спросила: — Мы что? — но она не могла вспомнить, сказал он тогда что-нибудь или нет. Она была немного отвлечена тем, что он делал. Очевидно, так оно и было.
Сделав глубокий вдох, чтобы попытаться ослабить возбуждение, все еще бушующее в ее теле, она сказала: — Конечно, Данте. Ты сказал, что я могу забеременеть, и мы согласились, что не готовы к этому.
— Да, но нет, — сразу же ответил он, и она смущенно заморгала. К счастью, он продолжил: — Я имею в виду, да, ты, без сомнения, можешь забеременеть сейчас, но нет, ты, вероятно, не забеременеешь.
— Вероятно? — мрачно спросила Мэри, приподняв бровь.
Данте слегка нахмурился, выпрямился и поставил ногу на пол. Его черные джинсы все еще были на лодыжках, когда он серьезно объяснил: — Мэри, твое тело все еще проходит поворот, оно, без сомнения, пострадало из-за несчастного случая, Вряд ли оно сможет выносить ребенка прямо сейчас.
— Это маловероятно? — лукаво спросила она.
Морщась, он сел на край кровати и взял ее руку. — Чтобы бессмертная женщина забеременела, она должна выпить много крови. Больше, чем ей обычно требовалось. В противном случае наночастицы увидят в плоде угрозу для получения необходимой им крови и прервут беременность.
— Я приняла очень много крови, — заметила она.
— Да, да, — согласился Данте, одновременно отмахиваясь одной рукой. — Но она вся будет использована, чтобы закончить поворот и исправить ущерб от аварии, — пояснил он. — Маловероятно, что ты можешь забеременеть прямо сейчас.
— Очень маловероятно, — медленно произнесла она, а затем подняла бровь и спросила: — Но не невозможно?