Я ошибался. «Мумии мира» действительно были про мумий мира: про древних инков, оставленных в специальных пещерах, про древних кельтов, которых бросали в болота, про древних перуанцев, погребенных в песках, и древних венгров, нашедших покой в склепах. Мумии были показаны во всей своей иссушенной красе. Там были люди и животные (собаки и обезьяны), взрослые и дети. Были даже мумифицированные младенцы.
Увиденное явно смутило Тедди. Его представление о мумиях ограничивалось Хеллоуином и обернутой бинтами фигурой, которая гоняется за Скуби-Ду по заколдованному дому. Внутри нее явно ощущался живой человек. Одна из первых мумий на выставке принадлежала ребенку. Тедди спросил, что это такое. Я объяснил, что это ребенок, который умер в сухом климате, благодаря чему сохранилась его кожа и волосы. Тедди, видимо, не понял, поэтому я сказал, что обычно люди после смерти превращаются в скелеты, но мумии на выставке умерли в особых условиях, и этого не произошло.
Когда Тедди переварил услышанное, его глаза широко раскрылись. «А я тоже умру и стану мумией?!» — воскликнул он. Я заверил его, что в мумию он не превратится, а потом повел к выходу мимо хихикающих посетителей — свидетелей детского откровения.
Следующие несколько месяцев Тедди регулярно поднимал тему смерти. Ему было интересно, почему человек умирает, можно ли как-то избежать смерти и куда попадают умершие люди. Спустя целых полтора года после встречи с мумией — Тедди тогда было уже шесть — у нас состоялся следующий разговор:
Тедди: Как выглядит бабушкина бабушка?
Я: Не знаю. Надо спросить у бабушки.
Тедди: А бабушкина бабушка умерла?
Я: Да.
Тедди: Ой, как жалко.
Я: Если бы она еще жила, ей бы сейчас было 130 лет. Все люди рано или поздно умирают.
Тедди: Все?! А почему?
Я: Такова жизнь.
Тедди: А люди умирают в Раю?
Я: Нет. Люди попадают в Рай уже после смерти. Во всяком случае, некоторые в это верят.
Тедди: А я тоже умру?
Я: [Пауза] Да… Но очень нескоро.
Мне, как родителю, очень хотелось сказать Тедди, что он никогда не умрет, что он особенный, что он отличается от всех остальных живых существ. Но как педагог я не хотел обманывать любознательного ребенка. Если бы Тедди спросил, движутся ли континенты и меняется ли климат Земли, я, безусловно, ответил бы утвердительно. Так почему я должен лгать о смерти?
В отличие от физических явлений биологические — смерть, старение, болезни, размножение, эволюция — несут эмоциональную нагрузку, которая вмешивается в процесс обучения. С одной стороны, родители и другие преподаватели рассказывают детям о биологии не так охотно, как о физике и других нейтральных темах. С другой стороны, сами дети более склонны искать ответы самостоятельно. В одном из исследований пятилетние малыши в два раза чаще спрашивали о биологических явлениях, чем о физических[202].
Детям очень интересно, почему умерла бабушка и откуда взялась маленькая сестренка, и они требуют у родителей ответа. Если родители не идут навстречу, дети выдумывают собственные версии, основанные на психологии, знакомой им лучше всего[203]. В конце концов, все биологические действия имеют и психологическую составляющую. Мы едим, чтобы дать организму топливо, но при этом едим, потому что голодны. Мы пьем не только для увлажнения организма, но и потому, что чувствуем жажду. Сон нужен для восполнения энергии, но засыпает человек, когда устает. Смерть — более трудный случай. Дети не имеют феноменологического опыта смерти, поэтому у них не получается привязать ее к чувствам и желаниям. Однако они знают два похожих на вид процесса: сон и путешествия.
Рис. 8.1. «Упокоился». Приукрашивание смерти — изображение ее в виде покоя и сна — утешает взрослых, но сбивает с толку детей, которые еще не поняли ее биологической сути
Сон, как и смерть, — это состояние, лишенное движений и чувств, а путешествие, как и смерть, убирает людей из нашей жизни. Более того, сами взрослые тоже говорят о смерти как о разновидности сна («вечный сон», «усопший», «навеки закрыл глаза», «покойся с миром») или как о разновидности поездки («ушел из жизни», «покинул нас», «отправился на тот свет», «в мир иной»). Эти эвфемизмы прикрывают мрачную реальность. Можно ли винить ребенка, что ему сложно понять смерть, описываемую таким образом? Иногда нужно столкнуться с мумией, чтобы пробиться сквозь завесу слов и посмотреть смерти в лицо.
Чтобы понять смерть — прекращение жизни, — нужно сначала дать определение жизни. Что же такое жизнь? Биологи говорят, что это по своей сути метаболическое состояние. Живые существа получают энергию из среды и используют ее для поддержания своего существования: движения, роста и размножения. Эти виды деятельности универсальны для всего живого и объединяют очень непохожих существ — водоросли, алоэ, крокодилов, антилоп — в единую категорию, делая их живыми.
При этом представители разных биологических царств выполняют одни и те же метаболические функции по-своему. Они по-разному черпают энергию из среды (путем фотосинтеза, поедания растений, поедания животных), по-разному растут (побегами, расширением, делением) и размножаются (распространяют семена, откладывают яйца, рожают детенышей). Из-за такого разнообразия ребенку сложно понять, что разные действия выполняют ту же роль в поддержании жизни. Именно поэтому дети сосредоточены на более поверхностном проявлении — самостоятельном движении. То, что движется само по себе, они считают живым, а то, что лишено этой способности, — лишенным жизни.
Рис. 8.2. Если показать младенцу движущиеся точки, он будет внимательнее смотреть на них в том случае, если их движения не случайны, а напоминают идущую фигуру
Внимание к самостоятельному движению проявляется уже в младенческом возрасте. Младенцы предпочитают не только движущиеся предметы неподвижным, но и предметы, движущиеся органически (как животные), предметам, движущимся механически (как транспортные средства) и хаотично (как рой пчел). Эти предпочтения проявились в результатах экспериментов. Детям одновременно показывали два видеоролика движущихся предметов и следили за реакцией. В одном видео белые точки на черном фоне двигались так, как будто были прикреплены к суставам идущего человека. В другом видео то же самое скопление точек двигалось на том же фоне, но без какой-то определенной системы.
Оба видеоролика были сняты так, чтобы движения в физическом смысле было столько же[204]. Тем не менее младенцы стабильно отдавали предпочтение точкам, которые ассоциировались с человеком. Это проявлялось даже через три дня после рождения, еще до того, как ребенок успел увидеть много ходящих людей, не говоря уже о том, чтобы начать ходить самому. Специфичная для живых существ схема движения притягивает их инстинктивно. Это имеет смысл с эволюционной точки зрения, поскольку объекты, которые умеют ходить (люди и животные), могут и взаимодействовать с нами: носить, кормить, мыть, кусать. Чем раньше мы обратим на них внимание, тем лучше.
Из-за врожденной чувствительности к биологическому движению маленькие дети считают жизнь синонимом способности самостоятельно передвигаться. Дошкольники полагают, что птицы, млекопитающие и рыбы живые, но не соглашаются, что живые цветы, кусты и деревья, ведь они не умеют двигаться. Иногда жизнь приписывают и небиологическим по своей природе объектам, которые перемещаются сами по себе: тучам, рекам, пламени, Солнцу. Это было отмечено у детей в западных и восточных культурах, в индустриализированных и развивающихся странах[205]. Во всем мире четырехлетние дети обычно считают, что Солнце живое, а подсолнечник нет.
В таком возрасте дети не уверены и в том, какие объекты выполняют биологические действия: едят, дышат, растут и размножаются. Дети знают, что это делают люди, но часто не приписывают эти свойства другим организмам. Проблема в том, что, как отмечалось выше, биологическая активность проявляется очень по-разному. Но, кроме этого, дети не видят причин расширить эти действия на другие живые существа: жизнь они воспринимают как способность самостоятельно передвигаться, а в основе биологических процессов, с их точки зрения, лежит психология.
Возьмем питание. Дети по своему опыту знают, что люди едят, и по наблюдениям — что едят некоторые животные. А как насчет животных, которые у них на глазах никогда не ели? Например, медуза? А бабочка? А червяк? Для ребенка вопрос о том, едят ли червяки, сводится не к потребности червяка в энергии, а к вопросу, чувствует ли он голод. Аналогично, чтобы ответить на вопрос о том, размножаются ли червяки, нужно задуматься не об их самовоспроизведении, а о том, есть ли в природе дети-червячки — маленькие, беспомощные, о которых заботятся мама с папой. Один четырехлетний ребенок на вопрос ученого о том, бывают ли у червяков дети, ответил отрицательно и настаивал, что «у червяков бывают короткие червяки»[206]. А когда моей дочери Люси было три года, она утверждала, что у людей есть желудок, а у птиц — нет. Я спросил, куда же тогда у птиц попадает еда. Дочка задумалась, а потом и заявила, что «просто вниз».
То, что Люси не хотела наделять птиц желудком, очень характерно[207]. Большинство дошкольников приписывает биологические черты нечеловеческим организмам только в том случае, если эти черты можно применить так же, как у людей. Чем больше организм похож на человека, тем выше вероятность, что ребенок согласится с наличием таких функций. Млекопитающие в этом смысле находятся в более выгодном положении, чем птицы и рыбы, птицы и рыбы — чем черви и насекомые, а черви и насекомые — чем цветы и деревья. Вирусы и бактерии вообще не рассматриваются в качестве кандидатов: к этому мы еще вернемся в одиннадцатой главе.