– Из Польши… Я знаю, что в ВТС летают несколько поляков. А где она базируется?
– В Хамбле.
– А я в Уайт-Уотеме. Довольно далеко от Хамбла. Боюсь, я не знаком с мисс Рошка. А вы пробовали узнать что-то в польском правительстве в изгнании?
– Нет, об этом я не подумал.
– Ну, может, они и не расскажут то, что вы хотите узнать. Полагаю, у вас есть веские причины искать эту девушку? – Торранс почувствовал, как заливается румянцем от смущения. Его собеседник улыбнулся. – Хотите, чтобы я попробовал передать ей сообщение?
– Сэр, если это возможно… – Он забормотал: – Пусть она позвонит мне, нет, лучше напишет, пусть каким-то образом доберется до этой авиабазы, это очень важно, срочно, мне нужно поскорее получить от нее весточку.
Летчик спокойно выслушал, потом достал блокнот и попросил Торранса продиктовать его полное имя, звание, личный номер, фамилию начальника его подразделения и старшего офицера. Все это он записал, а потом представился Торрансу – второй пилот Деннис Филден – и оставил адрес для связи – аэродром в Уайт-Уотем – и даже адрес штаб-квартиры ВТС в Лондоне, поскольку это, «если все остальное не даст результатов», лучший способ выяснить местоположение Кристины. Он напомнил Торрансу, что по соображениям безопасности военного времени может быть трудно получить точную информацию о личном составе.
– Рядовой авиации Майкл Торранс, – перечитал он то, что записал. – Она знает ваше имя и звание?
– Да.
– Положитесь на меня. Иногда удается что-то выяснить. Я присоединился к ВТС в начале войны, поэтому хорошо знаю, что тут и как.
Когда Торранс вернулся к работе, он чувствовал себя куда веселее, чем на протяжении многих недель, но для остальных на авиабазе до сих пор царил траур.
Прошло три дня, но из-за уверенности Филдена Торранс не сомневался, что все получится. На четвертый день после обеда его вызвали без предупреждения к офицеру по личному составу. Он одолжил велосипед и помчался туда. Раньше он там никогда не был, так что, добравшись до главного здания, вынужден был спросить дорогу.
В коридоре, куда его направили, стояли двое – Деннис Филден и незнакомый офицер ВВС, как предположил Торранс, это и был командир отделения личного состава. Когда они заметили Майка, офицер кивнул мистеру Филдену и быстро удалился. Филден приветствовал его в коридоре, а потом пригласил в кабинет. Торранс обратил внимание, что пилот без фуражки, и снял свою.
Филден закрыл дверь и без промедления перешел к делу, даже не присев:
– Рядовой Торранс, мне удалось выяснить местоположение авиаштурмана Рошка, но боюсь, у меня плохие новости. Кристина Рошка пропала без вести, полагают, что она погибла. Она перегоняла самолет, как обычно, но потом, видимо, отклонилась от заданного курса. В пункт назначения не прибыла. Обломков самолета не нашли, поэтому считают, что она совершила экстренную посадку где-то на воде. Часть маршрута проходила рядом с устьем Темзы, а тот крюк, который она сделала, отклонившись от курса, почти наверняка вывел ее в воздушное пространство над морем. Возможно, она сбилась с курса, не смогла вернуться обратно и вынуждена была садиться на воду, когда кончилось топливо.
Торранс услышал лишь несколько первых слов, затем у него закружилась голова.
Они оба немного помолчали, а потом Майк спросил:
– Сэр, а когда это произошло?
– В прошлом году, в конце августа. Ее очередь перегонять самолет была двадцать седьмого числа.
– Она точно погибла?
Торранс каким-то образом умудрился сесть, хотя не помнил как, на жесткий деревянный стул рядом с дверью. Спокойный, уравновешенный и высокий, Филден наклонился и, сочувствуя, положил ему руку на плечо, а потом произнес:
– Майкл, мне очень-очень жаль.
– Спасибо, сэр.
После ухода Филдена Торранс не смог сразу вернуться к работе. Он покинул офис офицера по личному составу, прошел по коридору, в конце его обнаружил пустую комнату, где и спрятался в одиночестве за закрытой дверью.
16
Летом 1944 года Майка Торранса перевели на базу ВВС в южной Италии, где он обслуживал «Мустанги Р-51» [43] и «Лайтнинги П-38» [44], на которых летали американцы. Там он прослужил до окончания войны в Европе. В начале 1946 года его демобилизовали.
В 1948-м он познакомился со своей будущей женой Гленис, и они поселились вместе в юго-восточном пригороде Лондона на границе графства Кент. У них родилось трое детей, два мальчика и девочка. Торранс после войны сменил множество работ, но в 1954 году устроился в среднее по величине рекламное агентство на Бэйсуотер-роуд, неподалеку от Ноттинг-Хилла. Он переквалифицировался в копирайтера, и это занятие показалось ему активным и творческим. Несколько лет он проработал в рекламе, где ему вроде все нравилось, но в итоге он пришел к выводу, что новая профессия – это своего рода тупик. Майк любил писать в разных стилях. Перешел в дочернюю компанию американского химического концерна с офисом в Бромли, поближе к дому, и получил должность старшего журналиста. Он отвечал за составление и производство всевозможных печатных материалов, начиная с простых описаний продукции и заканчивая рекламными листовками и ежемесячным журналом.
Несколько лет спустя, ободренный удовольствием от работы и уверенностью, что хорошо с ней справляется, Торранс решил трудиться исключительно на себя, уволился и начал карьеру биографа. Начал он скромно, с кратких биографий военнослужащих, проявивших исключительную храбрость и отвагу во время Второй мировой войны, их напечатало издательство, специализирующееся на военной истории. Позже он расширил как круг читателей, так и сферу деятельности, перешел на политических и общественных деятелей и вскоре зарекомендовал себя как авторитет в своей области.
В те годы он редко вспоминал о Кристине. Профессиональная жизнь била ключом, кроме того все внимание отнимали его растущие дети. Но в конце концов пришло время выходить на пенсию.
Для Торранса как фрилансера она стала простой формальностью. Он отлично себя чувствовал, получал заказы и планировал новые книги, как и раньше. Однако он понимал, что последнее время делает все медленнее и все больше предается воспоминаниям. Торранс продолжал работать, как обычно, но все чаще мысленно возвращался в лето 1943 года к короткой романтической интерлюдии с участием Кристины, летчицы из Польши, молодой женщины, которая плакала и держала его за руку. Много лет он не вспоминал о том секрете, которым она поделилась с ним: о ласковом прозвище, что дала ей мать. Малина. Оно всплыло в памяти немедленно. Он тихо произнес его, подражая произношению Кристины, с ударением на долгое «и».
Торранс думал о ней все чаще, спокойно припоминая себя в те годы и в том возрасте: такого робкого, юного, незрелого, неопытного и неготового к искушенной женщине вроде Кристины. Интересно, каким он ей показался? Только сейчас Майк в полной мере осознал, через что прошла Кристина: ту яростную независимость и смелую решительность, благодаря которым ей досталась роль защитницы страны, часы опасных полетов, когда бомбардировщики «люфтваффе» наносили удары по городам, а истребители рыскали в небе, нападая на любую цель, побег от захватчиков, кошмарное путешествие по Европе в поисках безопасности, пока вокруг повсеместно полыхала война. В момент их встречи он был всего лишь мальчишкой, оторванным от дома и только-только обживавшимся в суматохе военной авиабазы. Оглядываясь назад, Торранс вдруг смутился из-за того, каким был: ничего не видел, кроме Великобритании, ничего не знал о мире, не имел опыта с девушками. Он понимал, что сначала Кристина увидела в нем кого-то другого, ее настоящего возлюбленного, но к концу дня, проведенного наедине, это было уже не важно. Он верил, что она отвечала уже именно ему, а не воспоминанию о другом мужчине.
Когда Вторая мировая закончилась, Торранс, как и многие ее участники, намеренно загнал воспоминания о ней на задворки разума. Хватило с него войны и службы в ВВС. Он почти не рассказывал о том, что пережил. Даже когда познакомился с Гленис, лишь через полгода упомянул впервые, что служил в ВВС, да и то свел свою роль к минимуму и больше не заговаривал об этом.
Когда он работал над первыми биографиями, переписывался с ветеранами и иногда брал у них интервью, то понял, что произошедшее между ним и Кристиной вовсе не представляло собой что-то необычное. Многие участники войны были молоды, даже те, что отличились в боях. Почти все впервые разлучились с семьями, оказавшись в контролируемом хаосе военной службы. У многих перспектива боев и страх смерти обостряли желание дружить, любить, отсюда все эти расставания, слезы, сожаления, воссоединения, надежды и страхи не только за свою жизнь, но и за жизнь людей, которых они знали, любили или просто с кем работали бок о бок. Все эти утраты, разрушенные семьи, любовные связи и отношения, начало чего-то нового, ложные надежды и трагические исходы.
Встреча с Кристиной была единственным военным опытом, по-настоящему наложившим на Торранса отпечаток. Он вспомнил ее рассказ о жизни в Польше, который записал по памяти в 1953 году, когда менял одну нелюбимую работу на другую. Ему тогда казалось, что так можно сделать случившееся связным, законченным. В определенном смысле он преуспел. Он не читал свои записи и не вспоминал о Кристине долгие годы. Торранс обыскал комнату, стол, комоды, старую и неэффективную картотеку и наконец нашел рукопись, засунутую в коробку с бумагами, которые жена отложила, чтобы потом сдать в макулатуру. Торранс спас записи и заново прочел их.
Рассказ был полон воспоминаний, и Торранс подумал о том дне, когда узнал о смерти Кристины.
В том, как она погибла, было что-то необъяснимое, что до сих пор его мучило. Торранс принял на веру слова Денниса Филдена, но даже тогда почувствовал, что ему сказали не всю правду. Когда Торранс совершенно сознательно пытался избавиться от всех воспоминаний о войне, он позволил этой маленькой тайне кануть в прошлое. Миллионы людей погибли, многие при невыясненных обстоятельствах, такова природа войны со всей ее жестокостью, внезапными смертями, преступлениями и тайнами.