Все пилоты, одетые в летные костюмы, сидели вразвалочку в креслах или стояли небольшими группами. Стол был заставлен чашками, блюдцами, большими пепельницами с горами окурков. Из радиоприемника доносилась танцевальная музыка, но, похоже, никто ее не слушал. Настроение в комнате царило не радостное, но оживленное и дружелюбное, шум в основном был из-за разговоров, чем из-за чего-то еще. Многие из мужчин стояли, держа в руках летные шлемы, карты, спасательные жилеты, термосы, кожаные перчатки. В дальнем конце комнаты висела огромная карта: в верхнем левом углу виднелся кусочек Великобритании, но бóльшую часть занимала материковая Европа, от Франции на западе до Чехословакии на востоке и Италии на юге. Две длинные ленты, красная и синяя, были приколоты чертежными кнопками к карте, показывая два маршрута из Линкольншира через Северное море в Германию. Красная линия тянулась чуть южнее синей, но они заканчивались в одном и том же месте – в каком-то городке на северо-западе Германии.
Тарент тут же начал фотографировать, и снова никто из присутствующих не обратил на него ни малейшего внимания. Он осмелел и сделал несколько крупных планов летчиков. Его поразило, насколько юными те были – большинству едва за двадцать. Тибор работал быстро, схватывая выражения их лиц, то, как они жестикулировали во время разговора, их громоздкую форму, то, как манерно эти парни держали сигареты и фуражки, словно копируя позы из фильмов.
Тарент направился к карте Европы, и тут из боковой двери вышли двое офицеров и заняли место на небольшом возвышении перед ней. Воцарилось молчание, и все тут же встали. Кто-то выключил радио. Один из офицеров подал сигнал, и летчики снова расселись.
Заговорил старший по званию, обращаясь ко всем присутствующим:
– Вы уже получили полные инструкции, поэтому я не стану повторять то, что вы и так знаете. У ваших штурманов есть детальный маршрут, а коды опознавания уже в самолетах. Наша цель носит тактический характер, это завод, производящий синтетические масла, от которых все сильнее зависят и люфтваффе, и немецкая армия. Есть вопросы? – Ответа не последовало. Тарент сделал шаг вперед, подошел к офицеру и начал снимать его и его товарища. У обоих на груди красовались орденские ленты. – Хорошо. Вы знаете, что от вас требуется: прицельное бомбометание, поэтому самолеты наведения будут там на несколько минут раньше вас. Что касается погодных условий над местом дислокации, то ожидается облачность, но не настолько сильная, чтобы вы не смогли точно сбросить бомбу. Мне не нужно рассказывать, что делать, когда вы доберетесь до места, однако позвольте пожелать всем вам удачи, какую вы заслуживаете, и благополучного возвращения.
Офицер отдал честь и быстро отвернулся. Он покинул комнату, и все снова встали. Второй показал на настенные часы и велел летчикам сверить по ним свои наручные, после чего тоже быстро вышел. Летчики собрали снаряжение и направились к двери.
Тарент рассмотрел карту поближе. Целью был город Штеркраде в северной части Рурского региона. Он никогда раньше не слышал об этом месте. Поскольку, похоже, никто его по-прежнему не замечал, Тибор сделал несколько снимков карты и общий план комнаты с возвышения.
На столах и стульях остались кипы газет, он подошел и взял одну из них. Это был номер «Дейли Экспресс», датированный 16 июня 1944 года. Пятница. Тарент сфотографировал первую и последнюю страницы. Читать их не стал, однако заметил, что основной заголовок касался нового оружия немцев: беспилотных самолетов, заполненных взрывчаткой, которые безо всякой системы падали на Лондон, причиняя городу огромный ущерб.
Когда последние летчики покинули комнату, Тарент пошел за ними наружу. Там пилотов уже ждали несколько грузовиков. Один за другим они уезжали к летному полю, а молодые люди стояли или сидели на корточках в кузове. Некоторые устраивались у заднего борта, свесив ноги.
Пока Тарент был внутри, появилась луна и стало легче определить форму зданий и протяженность аэродрома. Грузовики разъезжались в нескольких направлениях, и в лунном свете Тибор видел лишь далекие очертания одного или двух «Ланкастеров», припаркованных ближе к периметру поля.
Неожиданно совсем близко раздался громкий удар. Тарент резко повернулся. Ему показалось, что в воздух взметнулась огненная ракета. В высшей точке ее полета появилась алая вспышка, отбрасывавшая на землю яркое красноватое свечение.
Она находилась прямо над головой Тибора, и от этого совпадения он тут же встревожился. Фло говорила, что при атаках сближения в воздухе всегда появляются яркие вспышки.
Однако этот огненный шар, шипя и брызгая искрами, продолжил полет, повинуясь ветру, падая в сторону от Тарента, видимо, ему суждено было выгореть до конца, прежде чем удариться о землю где-то посреди летного поля.
Два механика появились из соседнего здания и подошли вплотную к Таренту. Он услышал, как один из них сказал:
– Почему выпустили ракету?
– Не знаю. Но кто-то только что звонил по телефону из Скэмптона. Там радар засек парочку, как они считают, нарушителей.
Они прошли мимо Тарента, настолько близко, что он видел черты их лиц, освещенные красным светом сигнальной ракеты. Оба были молоды, так же как и летчики. И снова они ничем не выдали, что видят его. Он решил пойти рядом с ними и подслушать разговор.
– Обычно не палят из сигнального пистолета просто потому, что в Скэмптоне что-то увидели.
– Может, один из нарушителей движется в эту сторону?
– «Юнкерс» залетал сюда однажды ночью еще до того, как тебя сюда перевели. Сбил один из наших «Ланков».
– Ты сам видел?
– Нет, но помогал убирать весь бардак на следующий день.
– Я слышал, какой-то одномоторный самолет подлетал час назад.
– Это был «Спит». Я тоже слышал и вышел посмотреть, как он приземлится. Кто бы это ни был, он, наверное, потерялся, раз залетел сюда.
– То есть не немецкий?
– Нет.
Вдалеке на разных концах летного поля заводились моторы «Ланкастеров». Двое механиков остановились, и Тарент замер рядом с ними в темноте.
– Я собираюсь в столовую пожрать. Идешь?
– Я хотел дойти до конца полосы, посмотреть, как ребята взлетают.
– Ладно. Тогда увидимся утром.
– Скорее всего, нет. Завтра прямо с утра я уезжаю. Извещение пришло пару дней назад.
– Жалко, Ударник. Тебя переводят в другую эскадрилью?
– Сначала переучат, а затем отправят в Италию. Видимо, буду обслуживать самолеты янки.
– Готов поспорить, не самолеты, а полная хрень.
– Только потому, что они американские?
– Разумеется. И вполовину не так хороши, как наши.
– Ладно. Тогда увидимся после войны.
– Договорились! Всего тебе, Ударник!
– И тебе, Билл!
3
Парень по прозвищу Ударник наблюдал, как его приятель направился к основной группе зданий, а потом отвернулся и быстро зашагал обратно к ангару. Тарент остался там, где стоял. Через минуту Ударник снова появился, оседлав велосипед. Тибор смутно различал, как парень в неярком свете луны лихорадочно крутит педали. В темноте так быстро ехать было опасно, но он, видимо, знал дорогу.
Моторы «Ланкастеров» ревели на полную мощь, и несколько гигантских самолетов медленно выруливали вдоль периметра летного поля. Тарент ничего подобного раньше не видел – неуклюжая процессия тяжело нагруженных бомбардировщиков в темноте, двигавшихся к далекой точке взлета. Ударник укатил туда же, Тарент последовал за ним. Еще больше бомбардировщиков покинули стоянки. Шум усилился.
Новая сигнальная ракета взметнулась ввысь откуда-то из центра гигантского поля. И опять Таренту показалось, что выстрелили в его направлении и ракета взорвалась непосредственно над его головой. Ее выпустили против ветра, поэтому она не описала арку, а осталась над Тарентом, медленно снижаясь, оплывая и оставляя за собой след ярко-красных искр.
Тибор не испугался. Эта авиабаза все сильнее походила на сон. Когда ракета догорела, ее остатки незаметно упали на землю. Тарент чувствовал, что она не может причинить ему вреда, как все остальное вокруг. Никто не видел его, куда бы он ни пошел и что бы ни делал. Но это не было игрой воображения: Тибор ощущал теплое дыхание летнего вечера, легкое давление бриза, ароматы, разлитые в воздухе. Он осязал, слышал и видел. Он открывал и закрывал двери, кашлял от сигаретного дыма, заполнявшего комнату, слышал рев от мощных моторов «Ланкастеров», мог нагнуться и сорвать несколько узких грубых травинок, которые сейчас топтал. Мог снимать, и фотографии записывались на микрочип. Во всем, кроме одного, переживания казались реальными.
Только одно но – этого просто не могло быть.
Тарент держал камеру, словно та каким-то образом защищала его от иллюзорности всего вокруг. Он ничего не боялся, но и не понимал. Чувствовал, что его присутствие, вернее, частичное присутствие, никак не влияло на то, что он видел, да и происходящее не имело к нему никакого отношения. Тарент был просто свидетелем, наблюдал, как развиваются события. Без него тут происходило бы все то же самое.
Ударник, покачиваясь, умчался прочь на своем велосипеде, растворившись в вечерней мгле. На противоположной стороне летного поля виднелись здания эскадрильи, но с такого расстояния и при таком тусклом освещении они казались просто темными силуэтами. Тарент отправился вслед за Ударником.
Через пару минут внезапно зажглись огни. Они горели на земле в паре сотен метров от того края, где он шел, двумя параллельными рядами. Не слишком яркие, они располагались довольно далеко друг от друга, протянувшись почти вдоль всего летного поля. Тарент поначалу не понял, зачем они нужны, но потом до него быстро дошло: вдалеке «Ланкастер» внезапно завел двигатели и с громким ревом начал разбег по взлетной полосе, отмеченной огнями. Тибор наблюдал, как огромный бомбардировщик с грохотом несется на него. Когда он просвистел мимо, то все еще касался травы, хотя хвост уже приподнялся. Спустя мгновения тяжело нагруженный самолет оторвался от земли, двигатели надрывались, справляясь с весом. Рев моторов обрушился на Тарента – волнующий и потрясающий звук безмерной механической энергии.