— Имплант делать собираетесь? — оглядел доктор присутствующих.
— Мы…. — рыжая замялась, ее глаза бегали между лицом Ильи и неподвижным мной. — Мы не знаем.
— Ямамото-сан, это единственный вариант. — уверенно вставила Мэй. — Вы же можете это сделать?
— Конечно. — Ямамото даже не взглянул на нее, сосредоточенный на дезинфекции своих инструментов. — Стоимость будет высокой. Процесс заживления болезненным и не быстрым. Но жить будет.
— Прошу вас, господин, сделайте все, что только можно, просто спасите его… — не выдержав напряжения, девушка заплакала, сев на корточки рядом с моей постелью. Трогала ледяные пальцы моей левой руки, отогревая теплой и мягкой своей.
Илья шагнул вперед, его взгляд был твердым.
— Сколько?
Врач обернулся, изучая присутствующих. Остановился взглядом на Мэй.
— Хорошая рука обойдется в сто тысяч. Очень высокая приживаемость, автономность, легкий ремонт и обслуживание. Можно поставить и затычку, за десять тысяч. Но промучается сильно дольше, чем может. — наконец, выдал прайс доктор.
— Ямамото-сан, вы меня знаете, сделаете нам отсрочку платежа? — по заминке моих друзей Мэй все поняла. Доктор кивнул, раскладывая инвентарь.
— Тогда делаем сразу хорошо. Этой ценой и ограничимся, за работу я не возьму.
— Майкл бы никогда не согласился на имплант, — ее голос дрогнул.
— Тогда он просто умрет, девочка. — со спокойным тоном сообщил врач, словно сказал прохожему который час. — Решайте.
— У нас нет выбора, — голос Ильи был тверд, почти безэмоционален. — Он выживет, а дальше разберется с этим сам. Но сначала мы должны не дать ему помереть.
Мэй склонила голову, подошла ближе к Илье и Юле, склонилась над рыжей и погладила ее по голове.
— Не бойтесь. Я же живу как-то? — попыталась она мягко улыбнуться.
— Начинаем немедленно. — сказал доктор, щелкнув резинкой хирургической перчатки.
Я был немым наблюдателем, иногда раскрывая глаза, чтобы посмотреть, что меня окружает. Это было то немногое, на что у меня оставались силы. Но я отчетливо слышал и видел сомнения и стенания друзей. Зря они нервничают. И так сделали для меня так много, что теперь не знаю, как расплачусь.
В операционной повисла тишина. Лишь гул приборов и помпа искусственной вентиляции легких нарушала ее. Врач склонился надо мной, прикрыв тело стерильной простыней, оставив только обрубок. Его механическая рука двигалась так точно, что мне показалось, будто это не он сам делает, а какая-то программа или что-то вроде того.
Док пробормотал что-то себе под нос, активировал панель на одном из своих мониторов. Синий свет наполнил комнату, отражаясь в его стеклянном глазу.
— Я начинаю работу. Шуруйте за дверь, — объявил он без эмоций. — Тут нельзя отвлекаться.
Юля хотела было возразить, набрала полные легкие воздуха, но Илья успел схватить ее за локоть и вывести.
— Пусть делает свою работу. — коротко бросил он.
Мэй молча наблюдала, затем спокойно вышла за ними. Дверь закрылась, оставляя меня наедине с этим мясником в окружении кучи медицинского оборудования. Тошнота подкатила к горлу, когда я вспомнил, как выглядела база Сборщиков.
Чувствую, что мне сделали укол куда-то рядом с ключицей. Стало очень тепло, захотелось спать. Монитор перестал судорожно моргать, какие-то линии стали выравниваться. Я все равно не знал их назначения.
— Хорошо. Ну держись, парень. — сказал он мне, улыбнулся из-под усов, и склонился к ране.
Врач осмотрел кровоточащую культю, где некогда была рука. Взяв в руки небольшой хирургический лазер, он начал аккуратно обрабатывать рану, прижигая края тканей. Запах паленой плоти наполнил комнату, а я проголодался.
Переключился на небольшой инструмент с вращающимся наконечником. Подключенная к его руке, насадка светилась красным, раскаляясь для температур, необходимых для работы с биологической тканью и металлом. Каждый шаг был четко запрограммирован, каждый нерв соединялся с крохотными контактами, как струны у музыкального инструмента.
— Нервы подсоединены… — пожевал он губы, глянул на меня. И зачем он это декларирует?
На панелях загорелись зеленые индикаторы. Большой сканер из-под потолка выехал, выдвинулся, наставился на ячейку, которая теперь была частью моего тела. В это время Ямамото взял небольшой цилиндр, похожий на заготовку протеза. Он был стерильно белым, с металлическими вставками, и начал трансформироваться, как только его подключили к питанию.
Цилиндр лопнул пластиком, стал разворачиваться и преобразовываться, вырастая в длину и форму, повторяющую человеческую руку. Его поверхность становилась все более сложной, с серебристыми вставками и крошечными проводами, что выглядели как нервные окончания.
— Мда, тяжелый случай… Не часто ставлю Хираши… — пробормотал Ямамото, подключая контактные точки одну за другой.
Юля нервно ходила из стороны в сторону, скрестив руки на груди.
— Мэй, как долго длится операция? — ее голос был полон тревоги.
— Недолго, как правило не больше получаса, если рана чистая. — ответила девушка, сидящая на полу в углу.
— Надеюсь, этот мужик знает, что делает… — пробурчал великан, упираясь спиной в стену.
В операционной приборы стали подавать сигналы, подтверждающие успешное завершение интеграции протеза. Ямамото склонился над моей новой рукой, изучая каждую деталь.
— Нейропривод есть? — произнес он, щупая мою шею.
Он был. Это та штука, которая связывает меня с интравидением напрямую, и управляется ядром, к которому я подключен. Но так же служит и для управления аугментациями, если таковые есть. Я никогда об этом раньше не задумывался, но в современности многие ставят себе протезы даже без нужды для этого. Считается, что это круто. Ну и тупость.
По мониторам пробежала череда красных сигналов с ошибками. Я дернулся, чувствая, как что-то пошло не так.
— Спокойно, парень. Интегрируется.
Протез, наконец, пришел в движение. Пальцы зашевелились, медленно сжимаясь и разжимаясь. Ямамото удовлетворенно кивнул.
— А теперь отдохни, парень.
[Системное уведомление: ]
[Ошибка.]
[Сбой в синхронизации аугментации, поиск решения…]
[Решение найдено. Адаптация биопротеза ввиду невозможности восстановления целостности подтверждена.]
«В последнее время слишком много ошибок.» — подумалось мне, когда я смахнул последнее уведомление, смысл которого был мне решительно непонятен. Вроде как что-то к чему-то адаптировалось. Но я все еще надеялся на то, что самоисцелюсь, когда вернусь в игру и обрету новый уровень. В прошлый раз у меня заросла сквозная дыра размером с марианскую впадину, будь она неладна.
Мое собственное тело казалось мне чужим. Вероятно, это все еще действие лекарств, которыми меня напичкали. Я лежал на кушетке, почти проваливаясь в сон, но разум цеплялся за каждое слово, что доносилось из-за дверей операционной. Обезбол скрадывал остроту чувств, оставляя лишь ощущение тяжести. Но никакой боли. Только холод в том месте, где раньше была моя плоть.
Каждый вдох давался мне тяжелее, открывать глаза не хотелось. Просто поспать бы, но только разговор был большо уж интересным.
— Интеграция прошла успешно, — голос доктора был сухим, равнодушным. Говорил он так, как будто починил микроволновку. — Пациент стабилен, ему нужен отдых. Не перегружайте его, особенно в ближайшие дни.
— Как скоро он восстановится? — голос рыжей дрожал от беспокойства.
— Зависит только от него, — кибернетик не собирался облегчать ей задачу. — Протез идеально встал на место, но нервные окончания еще адаптируются. Будут фантомные боли, возможно сбои в сенсорике и моторике. Это нормально.
«Протез» — мысль кольнула сознание. Очень хотелось на него взглянуть.
Тишина. Потом шаги. Юля пыталась что-то еще у доктора выспросить, но он ее остановил.
— Мэй, — обратился он к девушке, — я отсюда чувствую, как ты коротишь. Пошли, и тебя обслужим. — сказал он и продолжил, обращаясь уже к Илье и Юле, — побудьте здесь. Там в вендинге есть вода и снеки.
Дверь распахнулась, внутрь вошли двое. Я еще услышал, как Юля тихо чертыхнулась, а Илья, скорее всего, увел ее в сторону. В комнате остались только я, врач и Мэй. Ну… меня никто и не замечает вовсе. Я просто тихо лежал, будто сплю.
На соседней кушетке закипела работа. Мужчина брюзжал и негодовал, ругал Мэй за неосмотрительность и безалаберное отношение к его работе. Но, судя по звукам спайки, ремонт шел уже полным ходом.
— Что-то не так? — голос девушки был ровным, но я успел узнать ее интонации достаточно хорошо, чтобы уловить, как она напряжена.
— Очень даже. — тихо сказал доктор. — Ты понимаешь, что проходи ты так еще немного, пришлось бы всю руку тебе переделывать?
— Я не об этом. Вы не просто так меня позвали, на техосмотр. — отмахнулась она от заметок в ее криворукости.
Я почувствовал, как воздух в комнате стал плотнее. Сейчас разразится буря.
— Раньше было иначе, — сказал он. — тогда я мог закрыть глаза на твой статус. Теперь же… теперь я обязан сообщить о твоем визите.
«Сообщить? Кому? Кто она такая?» — эта мысль вспыхнула сильно, едва не заставила меня открыть глаза.
— Тогда они убьют и вас. — как будто с усмешкой сказала девушка.
— Я должен, — его голос стал тише, но тверже. — Если Триада узнает, что я пригрел у себя беглянку, мы оба позавидуем мертвым.
— Если бы не я, Ямамото, ты был бы давно мертв, — ее голос дрогнул, она даже перестала называть его на «Вы» и применять уважительные суффиксы. — я исчезну так же быстро, как и пришла. Деньги переведу на криптосчет.
— Довольно! — перебил он. — Если я не сделаю этого, Кацураги-сама…. а, к черту все. — выругался он, а наступившую тишину разорвали несколько щелчков от крепежей.
— Я храню одну вещицу. — тихо сказала Мэй. — пока она у меня, триада вас не убьет, Ямамото-сан.
Глава 2
Холодрыга жутко бесила. Мне кое-как удалось прикорнуть на этой кушетке, но даже она была менее комфортной, чем грязный матрац в Хабе. Местный док — натуральный мясник, раз своих клиентов заставляет ждать отходняка на этих кушетках.