— Я. — признаюсь, вешаю на себя эффект слепого удара, понимая, что даже это скорее всего не поможет от промахов и блокирований.
— Не каркай больше. — и друг целиком закрывается в металле, с ревом бросаясь в бой.
— Это чертовщина какая-то! — Кира вскинула лук, стрела ушла в ночную темень. Я впервые услышал, как она ругается. Но сейчас не дрогнула.
Ее противник даже не шелохнулся, а летящая стрела, перебитая кривым клинком напополам, была отбита, как назойливая муха. Рита прыгнула вперед, когти полоснули по черной коже — царапина, и тварь пнула пантеру ногой, отшвырнув ее к таверне. Кошка жалобно взвизгнула, ударившись о стену, обмякла.
— Нет, Рита! — срывается к питомице Кира, а я командую остальным.
— Если мы не вступим в бой, форт сметут! В бой, вашу мать! — ору я, бросаясь на шипастого. Вихрь закрутился вокруг клинков, я на чистых рефлексах вхожу в ближний бой и врубаюсь крест накрест в грудь.
[Вы нанесли урон: 1880.]
Тварь лишь оскалилась, ее здоровье мигнуло на несколько процентов. Алые глаза сузились, клинок полетел мне в горло. Я ушел назад и вбок, вышел из радиуса атак, и отскочил.
— Урона почти нет, у вас как? — ору я, судорожно соображая, что я могу сделать. Глаза бегают по панели способностей, но выхода пока не вижу.
— Они лезут! — Юля колдовала исцеляющий свет раз за разом, все лечение шло в Илью, ведь даже под цельнометаллической оболочкой каждый удар кривого зазубренного меча сносил ему чуть меньше половины жизни. Здоровяк врубился в тень бездны, щит принимал удары, металл гудел. Каждая атака по здоровяку вбивала его в землю на пол тычка лопаты.
— Держу, суки! — проревел он, рубя мечом перед собой, особо не целясь. Какой-то урон проходил, но настолько незначительный, что визуально его было не отследить. Монстр этих атак не замечал, лишь долбил в щит, высекая искры.
Фес бросился на второго «клинка», кулаки замелькали в тени. Он был достаточно шустрым, чтобы уворачиваться, но надолго ли? Бросьте, до первой ошибки. Он на ровном месте в грязи чуть не убился. Персонажа потеряет…
Охотница оставила свою пантеру зализывать раны, включилась в сражение. От ее стрел так же не было никакого эффекта — если они в цель и попадали, то просто застревали в угольно-черной коже, будто в великана зубочисткой кинули.
— Фес, что с ци? Очень надо! — рычит Илья, отбиваясь от ударов и полностью теряя инициативу. Тот небрежно отбрыкивается от наступающего на него, в какой-то момент спотыкается о камень в траве, валится на нее, и ловким кульбитом вновь разрывает дистанцию, оказываясь на ногах.
— Бить не могу, не будет пока усилений! — отвечает он Илье, но не успевает ответить врагу. Твою же мать…
Щит протектора!
— Илья, нахрен с поля боя, никому не лезть вперед, иначе все тут ляжем, я щит включил! — резко соображаю я, что делать дальше, потому что пропущенный монахом удар я принял на себя. Боль была невообразимой, как будто все мое тело — один сплошной воспаленный зубной нерв. И на него надавили.
Разлом выплюнул еще пятерку — теперь с копьями и цепями. Их кожа дымилась, как угли. Звон металла, один метнул цепь, как лассо, обмотав фонарь — столб рухнул, свет погас, окончательно погружая форт во тьму. Только мириады вспышек молний и слабенький магический свет Юли освещали бой.
Я метнулся к своему подранку, в надежде прибить хоть одного. Полагаю, объяснять свое состояние сейчас не нужно? Едва я почувствовал, что жизнь снова налаживается, а теперь форт мы потеряем. Я не хочу продать его так дешево. Не убив никого.
— Майк, их сотни! — Юля исцелила меня за пропущенный удар вместо монаха. Ее голос дрожал. — Это не остановить, нам надо бежать!
Я сделал рывок снова, дважды увернулся от встречных ударов и на контратаке, гонимый инерцией, вонзился клинками в тело, покрытое черным покровом. В упор разглядел — это не кожа, это вуаль. Клинки в атаке успел сменить — лед и пожирание. Пошел «тикающий» со временем урон, но микроскопический. После «Багровой Пасти» совсем не весело. Ледяную атаку монстр проигнорировал, эффекта заморозки добиться не вышло.
Мои друзья, по отданной ранее команде, отступили, а я рубил, уклонялся, колол — вихри, камнедробитель, лед и проклятия — я использовал весь свой арсенал. Да, логи урона мелькали, я почти одолел того, первого противника. По описанию может показаться, что все эти события растянуты во времени, длятся слишком долго, но с момента, как мы выбежали из таверны прошло всего пару минут.
Я уже держал взгляд на «обратном телепорте» из Ауралиса в Иридиан, готовясь зацепить с собой товарищей и сдать форт Разлому. Но и просто так уходить не хотелось. Может, хотя бы храм сохраню.
Перерождение, цвет моей кожи сменился с бежевого с легким загаром на пепельно-серый, а по жилам потекла энергия. У меня есть сорок семь секунд. Добить своего вражину, во что бы то ни стало, а затем заковать храм в Ледяную тюрьму. Других идей не было. После этого можно уходить, в надежде, что древнее стихийное пристанище уцелеет до момента, когда я смогу вернуться сюда вновь.
— Слушайте сюда, валите отсюда! Прям убежали на холм и вышли из игры, бегом! — прохрипел я, выбрасывая килотонны энергии вокруг себя мясорубкой из вихрей, сдерживая врагов.
— Ты че, сдурел⁈ — ревет Илья, но вступить в бой не решается. Он знает цену потери персонажа.
— Это не обсуждается! С другой стороны претензии высказывать будешь, а сейчас я сказал — БЕГОМ! — ору я что есть сил, резонируя измененным голосом хранителя стихий с Разломом.
— Майк, это самоубийство! — и монах туда же, спорить со мной.
— Майк… — что-то для себя решила рыжая, сказала мое имя слабо, спорить не стала.
— Сейчас же! — отчаянно реву я, догрызая своими ножами первого врага. И, вероятно, последнего.
Первые минуты боя почти превратили форт в руины. Частокол — груда щепок. Таверна полыхала, ее крыша рухнула с треском, выбрасывая снопы искр в ночь. Храм Стихий ощетинился пульсирующей аурой. Он, как живой, чувствовал надвигающуюся угрозу. Кристаллы внутри потрескивали, теряя свой блеск. Разлом ревел, выпуская все новых тварей. Их черные силуэты я уже разобрать не мог, они сливались в сплошную лавину, клинки и копья сверкали в ужасном ночном театре. Я рубил и рубил, выжидая последние секунды, когда каждый из союзников растворится в этом мире, чтобы очнуться в настоящем.
— Ты просто долбанный псих! — выкрикивает Фес, и они с Кирой первыми растворяются во тьме. Двое спасены.
— Не вздумай подохнуть, мы выходим! — рассыпается на кристаллы рассинхронизации и Илья. Вот и еще один. Чего же ты медлишь, дурочка?
Но вот и она. Шагнула ближе, чуть не пропустила удар.
— Вернись к нам, прошу тебя, — вихри закружились в новый, бушующий ураган. — Пожалуйста. — шепчет она, едва различимо в гвалте сражения.
Вспышка света, с наложенным на меня «праведным щитом», дарующим неуязвимость на восемь секунд. И еще один игрок покинул Ревущий Фьорд.
Я смог выдохнуть. Никто сегодня не умрет. Ну а форт… Да хрен с ним, спасаем самое ценное, а потом отобьемся.
[До конца Перерождения: 4…3…2…]
Ледяная тюрьма шпилем устремляется в небо, сковывая в прочнейший лед самую ценную постройку на территории острова. Я сделал все, что мог.
Разлом ревел, монстры лезли, как чума. Черные силуэты окружали форт со всех сторон, таверна догорала, храм утих, прекратив источать магию. Я сжал клинки, чувствуя, как кровь стекает по рукам под тугими струями дождя. Не моя — их кровь.
Перерождение законч… стоп, что?
НЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ.
[Способность: Перерождение. Уровень 6. Оставшееся время действия:?]
Окруженный тысячами воинов, в поле я остался один. Но не значит ли это, что мы еще пободаемся? Это мой форт. Моя база. И я не хочу его отдавать!
Под бесконечным перерождением и благословением бога войны я, уповая на свою ловкость и чутье, вырезал врагов по одному. Не всегда удавалось, в пылу сражения часто приходилось менять цели. Но начатое я доводил до конца, обагряя свои руки вражеской кровью. Урона хватало, порезка от сопротивлений нивелировалась, разница в уровнях перестала играть роль. Им тоже было больно!
Конечно, и я пропускал. Сколько продержусь — неизвестно. Но выпрыгнуть смогу быстро. А так… чем меньше они будут бить хладную статую храма, тем мне спокойнее.
В какой-то момент я понял, что твари отступили. Не ушли, а взяли паузу. Как волны, перед новым, более сильным приливом. Их алые глаза мигали в темноте за обугленным, заваленным и частично разрушенным частоколом, я слышал звон их клинков и цепей, но шаги стихли. Я рухнул у подножия храма, прямо на лестницу. Клинки выпали из рук, ударившись о древние камни и врезавшись в землю с глухим стуком. Кровь, смешавшись с дождем, стекала по лицу, липла к векам. Грудь разрывалась от хрипов. Форт дымился… Таверна стала грудой углей, ледяная тюрьма трещала, но все еще держалась. постройки, казармы, хранилища, пустые домики… Все уничтожено. Разлом затих.
Я вытер ладони о штаны — черт его знает, что это такое, какая-то черная жижа. Моя или их, уже не разобрать. Все тело ныло, как будто я сражаюсь уже сутки. Хотя почему как будто? Так и было! Внутриигровые часы показывали приближающийся рассвет. Я удерживаю храм в одиночку уже несколько часов.
Один из трупов из разлома лежал в шаге от меня, дымясь после мощи глубинного пожирателя. Я зло пнул его ногой, и из-под черной кожи показалась… добыча? Перекатился на бок, раскрыл интерфейсное меню.
[Получен предмет: Фрагмент осколка Молнии.]
Маленький, размером с монету, но тяжелый, как свинец. Гудит в руках, на манер разлома, только как-то по детски. Пальцы слегка колет электричеством. Храм, все еще закованный в тюрьме, отозвался слабым сиянием, когда я кусочек поднял. Кристаллы внутри мигнули, будто почуяли родное. Это что получается, часть моего задания? Стихия молнии?
Я тут же попытался этот фрагмент применить. Он мигнул, заискрился и исчез, выдав уведомление.