Стало тихо, когда я закачал на флешку всю интересующую меня информацию, забросил ее в инвентарь и покинул серверную, которая изрядно гудела. Оставшись за дверью, я закурил, осматриваясь. Никого. Может ли так быть, что тут еще остался кто-то? Искать, пожалуй, не пойду. Единственное что, надо бы найти канистры или бочки, чтобы спалить тут все.
Перепачкав сигарету, я выругался, не захотев совать в зубы грязный фильтр, и следующую вынул аккуратно. Прикурил. Скоро он придет, Юль.
Потратив примерно полчаса, я приметил небольшое складское помещение рядом с ремонтной станцией, оборудованной подъемником и ямой для ремонта машин. Эти идиоты в одном месте собрали моторное масло и бензин, забив маленькую комнату этим добром под потолок. Они и не представляли, какую услугу мне оказали.
— Майкл. — Заговорил со мной человек, показавшийся из коридора, усеянного трупами. — Неплохо ты тут развлекся.
Он был сухощав, с зализанной, мерзкой прической, в дорогом костюме и часами на цепочке, которыми то и дело щелкал, открывая и закрывая крышку.
— У тебя ОКР чтоли? — Спросил я, сидя посреди большой комнаты, из которой я вызволил когда-то своих друзей из плена.
— Да. — Ответил он мне, не колеблясь. — Я пришел один. Потолкуем?
— Смело, — кивнул я, — и безрассудно. Да, давай потолкуем.
Глава 12
— Зачем ты пришел? — Спросил меня Бертрам, остановившись метрах в десяти от меня. Я же так и сидел по центру комнаты, прямо на бетоне, окруженный брызгами крови и автоматическими погрузчиками.
— Ты прикалываешься? — Спрашиваю я и выбрасываю добитую до фильтра сигарету. — Считаешь, у меня не было повода тебя навестить?
— Хотел услышать это из твоих уст. Не хочешь перебраться ко мне в кабинет? В ногах правды нет. — Не смутился мужчина. Он что, чувствует себя бессмертным? Что за игры?
— Не смей двигаться, мудила. — Рублю я его идею на корню. Не знаю, что он задумал. Может, там ловушка какая.
— Тогда, полагаю, если я еще жив, ты хотел мне что-то сказать. Но, — он в очередной раз защелкнул крышку часов, — прежде, чем ты примешь решение меня казнить, выслушай.
— Нет, хотел лишь в глаза тебе посмотреть. Как такого вообще земля носит. — Удрученно ответил я. Мне и вправду нечего ему сказать, надо кончать его и дело с концом. Но внутри клокотало низменное желание продлить его агонию, заставить мучиться так, как он мучил моих девчонок.
— Да легко носит, Майкл. Что ты как маленький? Оглянись вокруг, где мы? — Он развел руки в стороны, и идеально подогнанный под худощавое тело костюм растянулся.
Я промолчал, ожидая конца его речи.
— Мы в Нью-Шеоте, самом падшем городе на планете. Самом большом городе оставшегося цивилизованного мира, смею заметить!
— Цивилизованный мир, твою мать… — Выругался я, но он не стал заострять внимание на брошенной мною реплике, а продолжил.
— Где ты был, когда принимались все эти реформы? Чем ты был занят, когда власть разделили между собой кучка семейств? Сделал ли ты что-то, чтобы матери не продавали своих детей? — Его голос нарастал, он умело подбирал слова, тормоша внутри меня что-то, что я в себе давил. Сцена, которую я застал в нижней части предместий, пока ехал сюда, дала о себе знать яркой картинкой.
— Я уже родился в этом говеном мирке. Построенном такими, как ты, твоими предками. Все человечество полетело козе в трещину из-за неуемных амбиций горстки имбецилов, которые решили, что они могут вершить судьбы людей. — Горестно ответил я.
— Так если ты с самого начала видишь окружающее тебя дерьмо, неужто не желал из него выбраться? Стать кем-то значимым? Иметь власть?
— Власть? Я уже ее имею. Я могу оторвать тебе бошку так быстро, что ты будешь еще жив, а твоя голова будет в километре отсюда.
— Ты дурак? Что толку, что ты перебил немножко отбросов с задворок сияющего огнями города, а после прибьешь и меня, обычного ставленника-клерка, работающего за зарплату. Так тебе всей жизни не хватит, подчищая дерьмо.
— Мне нравится ход твоих мыслей. — Ехидно улыбнулся я.
— Да нихрена ты не изменишь! — Срывается он. Переоценил я его дипломатические способности.
— Если положу на это жизнь, изменю. Люди от одной мысли заняться чем-то подобным будут ссаться под себя.
— Ты ничерта не понимаешь! Тебе дана великая возможность, а ты бездарно просираешь ее здесь! Ну, далеко продвинулся? Убил еще одного моего топа, какое там у тебя место теперь?
— Это не важно. Объясни, почему ты так поступил с Мариной и Юлей.
— А, так ты драный рыцарь в сияющих доспехах, ведомый жаждой праведной мести! Ты еще больший болван, чем о тебе говорят! — Не стеснялся он в выражениях.
Я анализирую ситуацию. Наш разговор — это переливание из пустого в порожнее. Толку от него нет никакого, ему не под силу повлиять на меня и мои действия. Он что, просто тянет время? Вызвал подкрепление? Наверняка.
— Отвечай на вопрос. — Я оскалился, продемонстрировал блеснувший в свете лампы кинжал, на котором подсыхала кровь недавно убитых.
Он щелкнул часами, подумал мгновение, и ответил:
— Это внутрисемейная разборка. Марина, моя сестра, метила на мое место.
— НЕ ВЕРЮ! — Взревел я, мгновенно вскочил на ноги и оказался возле него, держа его предплечье между своими пальцами. — Мне хватит силы раздробить кости на твоей руке, сука, говори правду!
— Как ты не поймешь, придурок, все в этом мире давно завязано на деньгах! Нет никаких идеалов, нет чести и совести! Только юдди, юдди! — Я вижу, как округляются его глаза, как брыжжет слюна. Как он паникует, и какую боль испытывает. А я сдавливаю все сильнее.
— Нихрена это не так! Это твой, паскуда, прогнивший мир, не все люди живут в нем! — Под моими пальцами его кости начинают гулять, выискивая слабое место, чтобы лопнуть.
— Только таким как ты дана возможность что-то сделать с этим! А-а-а, больно!
Я вспомнил слова Хаулла. Борьба за Абсолют, а что дальше? Исполнение заветного желания? Ради этого все эти жертвы?
— Неужели ты не мог иначе? Смог только прирезать ее, как паршивую овцу, и тело в шредер? — Со скорбью и болью произношу это я и слегка ослабляю хватку. Не хватало еще, чтобы этот говнюк потерял сознание.
— Не… мог… — Он почувствовал облегчение, а потому стал говорить менее экспрессивно, и даже опустил голову. — Иначе я бы стал жертвой вместо нее.
— Как же ты жалок… — Оттолкнув его, я отступил на пару шагов назад. Было физически противно находится рядом с этим червем.
— Ха-ха, конечно! Тебе легко сказать, но ты дальше собственного носа нихрена не видишь! Ослепленный жаждой мести, ты просто перебил кучу ребят, которые тоже о чем-то мечтали, у них были семьи! — Он потирал здоровой рукой то место, которое я сдавливал, и на его лице читалась гримаса отчаяния.
— Мне надоели твои нравоучения. Ты разыграл самую фиговую карту, что у тебя была. Решил надавить на жалость. — Я вскинул большой палец себе за спину, показывая на будку-серверную на втором этаже. — Я там пошуршал. Закончу здесь, посещу и другие точки. Потом пройдусь по твоей семейке и деловым партнерам. Втопчу в асфальт Триаду и их топов. Кто там еще останется?
— И что, к Юльке тоже наведаешься? Она ведь моя кровь. — Как бы невзначай сказал он то, что станет его приговором. Я совру, если скажу, что намеревался его отпустить или договориться, он так или иначе должен стать трупом. Но теперь, сказав это, я прикончу его во что бы то ни стало. Самым изощренным способом.
— Я не поддамся на эту провокацию. Ты надеешься, что я взбешусь и убью тебя быстро. Ты ошибаешься. — Я отвернулся от него, убрал кинжалы в ножны на поясе, размял шею.
[Текущее здоровье: 988/2486.]
Моя полоска здоровья рухнула в тот же миг, как прозвучал выстрел. Я глянул на дырку в своем животе, из которой толчками выливалась на пол кровь. Оборачиваюсь через плечо и вижу Бертрама, держащего ствол дрожащими руками. В глазах страх, паника, облегчение. Такой фейерверк эмоций на таком уродском лице. Я затыкаю рану ладонью, второй рукой лезу в инвентарь и вынимаю из него очередную склянку с ярко-красной жидкостью, и опрокидываю ее в себя. Отбрасываю стекло в сторону, утираю губы тыльной стороной ладони.
— Как ты это сделал… — Все его эмоции были мгновенно стерты, осталась лишь одна. Шок. Прозвучал еще один выстрел, но он уже ушел в молоко. Мой пространственный скачок теперь сработал как надо.
— Что, думал, пальнешь мне в спину и поделом мне? Ну да, почти все так. Только никому из твоих несомненно добрых семейных ребят это не помогло. А тебе стоило бы целиться мне в голову.
Рывок, и я за его спиной. Начинаю думать, почему не сработало исчезновение в подпространстве так же, как это происходило ранее, без моего ведома? Может, потому что не ожидал? Или силы иссякают? Возможны оба варианта, и оба мне не нравятся.
Бью его ногой под колено, подхватываю его руки и завожу за спину, упираясь своим коленом в его спину.
— Нет, нет, что ты делаешь! — Орет он и пытается заглянуть через плечо, но угол не тот, не выворачивается так шея у человека. По крайней мере у живого.
Я взвожу руки вверх все сильнее, будто заряжаю рогатку. Он, в общем-то, сейчас очень на нее похож.
— А-а-а-а, нет, пожалуйста, больно! БОЛЬНО!
Еще выше. Хрусть, хрусть.
— А-А-А-А! — Уже просто не останавливаясь орет Бертрам. Я выломал ему оба плечевых сустава. Он упал вперед, мордой на бетон. Руки макаронинами шлепнулись следом. Так и застыл, раком, пуская слюни на пол.
Я вынимаю подобранный ранее коммуникатор, делаю фотографию, затем еще одну, с ракурса поближе. По памяти вбиваю телефон Юли и отсылаю кадры ей. Комм сжимаю в руке, разрываю его в мелкую труху вихрем.
— Помогите… Пожалуйста… Прошу, пощади… — Он надрывно дышит, не шевелится. В глазах лопнули все капилляры, смотрит в пространство, даже не моргая.
Вновь открываю системный интерфейс. Где-то у меня была веревка. Да, вот она. Из комплекта исследователя подземелий, что я покупал для вылазки в Дипфордж. Хоть тут пригодится. Пинаю его в бок, чтобы разогнулся, он кряхтит, стонет, ноет. Обвязываю его ноги в кожаных туфлях веревкой, и прежде, чем потащить, задаю вопрос.