Но тут Кароль заговорил снова.
– Как ни жаль разрушать очарование момента, – сказал он, – но я вынужден поднять вас на ноги, друзья. Надо двигаться дальше – даже здесь еще слишком опасно для нас. И граница рядом, и городок Туна, где скоро, как я надеюсь, будет полно правительственных войск…
Оба медленно повернули к нему головы. Заморгали растерянно, пробуждаясь от волшебного сна. Потом Антон опять отвернулся, а Михаил Анатольевич тяжело вздохнул. Провел по лицу рукой, и взгляд его, утратив отрешенно-мечтательное выражение, вновь сделался спокойным и твердым.
И даже несколько холодным, как будто он еще помнил последний разговор с Каролем на Бродяжьей пустоши и до сих пор сердился на капитана за мстительные его планы. Так, во всяком случае, подумалось Веронике, и сердце у нее слегка екнуло. Похоже, «очарование момента» сейчас разрушится окончательно и бесповоротно…
И когда Овечкин заговорил, подозрения ее полностью подтвердились.
– Дальше… надеюсь, вы не забыли, капитан Хиббит, что я не обещал сопровождать вас до самого конца? – спросил он, глядя на Кароля испытующе. – Моя роль почти завершена, и очень скоро я с вами расстанусь!
После чего он поднялся на ноги и принялся расстегивать куртку.
До сих пор никто и не вспомнил, что одеты они соответственно тарианским морозам. Теперь же Кароль, вскочив на ноги, последовал примеру Овечкина и торопливо сбросил ненужную куртку с плеч.
– То есть? Что вы этим хотите сказать?
Маленький, легкий, гибкий, ростом он был даже ниже Михаила Анатольевича и казался рядом с ним пятнадцатилетним подростком. Овечкин так и посмотрел на него – чуть снисходительно, как на неразумного ребенка.
– До Квейтакки вы добрались, и мне осталось помочь вам только в одном, – спокойно объяснил он. – Защитить Веронику Андреевну от ментального вмешательства. После чего с моим обратным эффектом будет покончено, и я смогу вернуться домой, где меня, между прочим, давно ждут жена и дети.
Кароль досадливо цокнул языком.
– Черт… я, конечно, не забыл, но…
– Думали, что я уже никогда не расстанусь с вами? – Овечкин сдержанно улыбнулся. – Увы! Мавр сделает свое дело, и может, как говорится, уходить. Так что простите меня, конечно, и не обижайтесь, но далее все возникающие проблемы лягут исключительно на ваши плечи, капитан.
– Я понял, – сказал Кароль.
Он бросил быстрый взгляд на Веронику, на Антона, нахмурился. Затем снова вскинул глаза на Овечкина.
– Разумеется, никаких обид быть не может. Я очень благодарен вам за все, что вы сделали для нас… но одна только просьба, Михаил Анатольевич… последняя!
– Какая же?
– Не могли бы вы не просто защитить Веронику Андреевну, но и научить ее ставить защиту самостоятельно? На всякий пожарный случай? Это ведь недолгое дело, учитывая способности нашей с вами очаровательной подопечной – день, два, не более!
Вероника встрепенулась и поспешно поднялась на ноги, скинув заодно подбитую мехом курточку, ставшую вдруг невыносимо жаркой.
– Да, Михаил Анатольевич, пожалуйста, – сказала она, умоляюще глядя на него. – Я тоже прошу вас об этом!
Мысль о том, что он может уйти, испугала ее так, что даже чудеса колдовского мира внезапно потеряли в ее глазах всякую привлекательность. Уж кому-кому, а Веронике было совершенно ясно, что без Овечкина их маленькая, и так-то не слишком дружная компания сразу же развалится окончательно. Антон смотрит на капитана Хиббита волком. Капитан Хиббит как был, так и остается темной лошадкой… никто не знает, о чем он думает, а спрашивать – и страшновато, и бесполезно. Сама она реагирует на каждое не понравившееся слово, как минный взрыватель… да, положеньице! И представить только, что никто уже не улыбнется им мягкой, подкупающей улыбкой и не уведет разговор в безопасную сторону…
Михаил Анатольевич как будто заколебался.
– Вы же хотели увидеть Квейтакку, помните? – торопливо добавила Вероника. – Вы даже говорили, что обратный эффект поймал вас в ловушку только из-за этого желания. И неужели вам нельзя задержаться еще немного? Хотя бы на два дня?
– Я увидел Квейтакку, – сказал Овечкин. – И ни о чем не жалею.
– И вы думаете, этого достаточно? – удивилась Вероника. – Силы судьбы сорвали вас с места ради вот этого короткого мгновения?
– Разумеется, нет, – спокойно ответил он. – Суть я понял не сразу… но все-таки понял.
Михаил Анатольевич окинул вновь смягчившимся взглядом волшебную поляну, пламенеющие лесные кроны, осиянные светом дубы на склоне холма. И, повернувшись к сказочнице, продолжил:
– Я сказал вам тогда, Вероника Андреевна, что Квейтакка долгое время была моей несбыточной мечтой. Несбыточной потому, что попасть сюда можно только с помощью магии, а ею я заниматься я не хотел. Так вот… я перепутал причину и следствие – я думал, что меня вовлекло в ловушку обратного эффекта и заставило заняться магией именно это желание, которое я таил от себя самого, – увидеть Квейтакку. Оказалось, наоборот – я хотел увидеть ее, для того чтобы вернуться к магии. Вроде бы просто… но отчего-то самые простые вещи бывает труднее всего понять!
Пять лет я боялся смертельно… себя самого. Я был уверен, что стоит мне хотя бы один раз снова ощутить свою силу, свою власть над вещами и людьми, как этот гибельный соблазн завладеет мною целиком. И я опять стану тем, кем был когда-то, в другой жизни – безжалостным, бессердечным человеком, которого не будет интересовать уже ничто, кроме этой власти и знаний, ее дарующих.
Я ошибался. Вот я попробовал… и ничего не случилось. Я остался самим собой. И понимаю теперь, что возврата к прошлому нет. И страха больше нет.
Он перевел дух, светло улыбнулся Веронике и Каролю, слушавшим его с напряженным вниманием.
– На самом деле это путешествие дало мне так много, что я не знаю, как и отблагодарить вас за то, что вы меня в него вовлекли. Всю жизнь, должно быть, буду благословлять тот миг, когда открыл дверь и увидел на пороге вас – двух вестников судьбы. Великое счастье – свобода от прошлого!.. Не знаю, к чему в конце этой дороги придете вы, но от всей души желаю того же – понять, зачем вы туда шли. Все неспроста – помните, Вероника Андреевна? Уж вы-то всяко поймете.
Михаил Анатольевич перевел взгляд на Кароля.
– Надеюсь, поймете и вы, капитан… невзирая на все ваше упрямство. И вы… – он повернул голову к Антону.
Тот, сидя в стороне, тоже напряженно слушал, не сводя с Овечкина горящих странным огнем глаз. И Михаил Анатольевич продолжил:
– Вы, Антон Николаевич, кажетесь на первый взгляд человеком, угодившим в ловушку судьбы совершенно случайно. Но это не так. Вы мужественны и сильны, и как будто хорошо знаете, чего вы хотите. Но и это не так. Как и все мы, вы находитесь в ловушке, которую на самом деле создали для себя сами. Выберитесь из нее, пожалуйста. У вас достанет для этого силы.
Антон коротко кивнул, и Овечкин снова повернулся к Веронике и Каролю. Увидел их растерянные, ожидающие лица и, смущенно улыбнувшись, сказал:
– Ну вот, целую речь произнес! Как будто и впрямь уже прощаюсь с вами. Ладно… так и быть, задержусь на пару дней. Вы правы, капитан. Надо научить Веронику Андреевну защищаться самостоятельно. На всякий случай…
Лицо капитана Хиббита просветлело, а Вероника, испытав невероятное облегчение, еле удержалась от того, чтобы броситься Овечкину на шею.
– Михаил Анатольевич, милый… спасибо! – пролепетала она, сама не зная толком, что говорит. – Я так рада! Я давно… может быть… когда-нибудь… потом вы возьмете меня в настоящие ученицы?
– А что, и возьму, – сказал он с добродушной усмешкой. – Когда мы все вернемся домой. Если, конечно, к тому времени у вас не появится другой учитель… И если вы признаетесь наконец, – добавил он неожиданно, – кто же все-таки направил вас с капитаном ко мне? Надеюсь, теперь вы уже не думаете, что я способен оторвать ему голову?
Вероника несколько растерялась.
– Ой, – сказала она, хлопая глазами. – Кто направил… я бы и сама хотела это знать! Кот какой-то, серенький, тощий, назваться отказался…
Овечкин состроил недоуменную мину. Потом лицо его прояснилось.
– Мой домовой, не иначе. Вот ведь холера неугомонная! Во второй раз уже засаду устраивает! Ну да ладно, прощу. Был он у меня безымянный, а теперь так и буду его звать – Засада… Что ж… полагаю, все решено, пора и в путь. Куда вы собирались нас переправить, капитан?
Кароль широко улыбнулся.
– Я очень рад, что вы согласились задержаться, Михаил Анатольевич. Уверен, не пожалеете. Так… для начала давайте-ка сюда все свои курточки. Надо закинуть их подальше, чтобы следа не осталось. Чертов подпоручик Кичига наверняка слышал наши разговоры о Квейтакке. И здесь нас тоже будут искать.
«Пусть ищут!» – с легким сердцем подумала Вероника, вспомнив, как лихо разобрался капитан с посланными за ним эльфами. А вслух спросила:
– И что же мы теперь будем делать?
– Ну, – сказал Кароль, поворачиваясь к ней, – ваше первое желание, благородная дама, исполнено еще не до конца. Эту прелестную лужайку нельзя считать всей Квейтаккой. Полетаем, посмотрим страну. Отдохнем заодно от треволнений – все-таки убивать нас здесь никто не станет! А потом займемся последним желанием…
Антон, до сих пор сидевший в стороне, после этих его слов поднялся, сбросил свою куртку в общую кучу. И снова отошел к ручью.
– Куда вы, масьёр? – окликнул его Кароль. – Мы не задержимся здесь ни на секунду!
– Сейчас, – глухо отозвался тот. Встал на колени и принялся умываться, щедро плеща в лицо и на волосы голубой, прохладной водой.
Вероника посмотрела на него не без зависти, потом перевела взгляд на крошечный домик на склоне холма. И задала наконец вопрос, мучавший ее с первой минуты пребывания на квейтанской земле:
– Интересно, кто там живет?
– Суслик какой-нибудь, – без всякого интереса в голосе ответил капитан Хиббит, мановением руки отправляя в никуда их теплую верхнюю одежду. Потом смерил взглядом скромный Вероникин наряд – она опят