Шания почувствовала, как теплый маленький комочек покидает ее тело. Миг, и ребенок оказывается на руках у своего отца.
– А теперь смотри ребенку в глаза. Дай ему свою силу, свою любовь. Не разрывай контакт, иначе его сущность обернется против собственной матери и убьет ее, – услышал он тихий голос Когана, – не волнуйся, я займусь твоей женщиной. За это время я поднаторел в человеческой анатомии. Правда, я всегда считал себя специалистом по убийству, а не деторождению.
Дамир смотрел в голубые как ясное небо глаза своего сына. Он чувствовал слабость и опустошенность. Но это не испугало, напротив. Генерал улыбнулся, когда понял что его сын только что получил свои первые в жизни эмоции, главной из которых была любовь.
Я видела мир словно сквозь дымку тумана. Комната больше не была серой, однако я до сих пор с трудом могла рассмотреть окружающие меня предметы. Голоса доносились глухо, словно издалека.
– Выпей! Тебе нужны силы, – надо мной склонился жуткий монстр с наростами на голове вместо волос, темной кожей и большими глазами странной формы. Я едва не вскрикнула от ужаса, но поняла, что мне знаком этот голос и это необычное лицо.
– Коган! – мой голос казался слабым и каким-то надтреснувшим. Не сопротивляясь, я позволила ему поднести стакан с какой-то жидкостью к моим губам. Глотнула, закашлялась от резкого неприятного и такого знакомого вкуса, – что это?
– Витамины, – короткий смешок, – без которых тебе сейчас нельзя. Жаль, что ты не мутировала, как Дамир, все было бы намного проще.
Он произнес это куда-то в сторону, но я, услышав, попыталась осознать, о чем он говорит. Кровь! Я только что выпила кровь, щедро разбавленную чем-то еще.
– А где… – я не успела закончить вопрос, моя рука метнулась к животу, не обнаружила там привычной выпуклости и взглянула на хаа-рашса.
– Именно так. Поздравляю, мамочка, у тебя сын! Здоровый крепкий малыш, нравом в своего папу. Скоро ты сможешь взять его на руки. Но для этого тебе придется сделать еще несколько глоточков той чудесной бурды, которую я тебе успел намешать. Это остановит кровотечение и ускорит регенерацию. Через пару часов будешь как новенькая, сможешь бегать.
Увидев мой скептический взгляд, пугающе широко улыбнулся, поправил себя:
– Ну, по крайней мере, уверенно ползать по коридорам этого корабля. Так что пей!
Поморщившись, я сделала еще несколько глотков. Гадость, но она неплохо исцеляет, а ради малыша можно и потерпеть. Сын! Внезапное озарение отодвинуло все остальные мысли на второй план. У меня есть сын! Мой малыш!
Я резко села на операционном столе, и, игнорирую попытки хаа-ршса вернуть меня назад, спустилась на пол.
– Где он? Я хочу видеть своего сына! – твердо произнесла я, не решаясь, впрочем, отойти от стола слишком далеко. Низ живота неприятно ныл, стоять было так же болезненно, как и сидеть. Видимо, кровь инопланетянина еще действовать не начала.
Дверь в медицинский блок распахнулась, впуская одетую в черное фигуру Дамира. На руках он держал маленький сверток, от которого веяло теплом и нежностью.
– А вот и наша мама! – никогда не думала, что рокочущий голос, почти рык генерала сможет прозвучать настолько ласково.
Дамир подошел ко мне вплотную, и аккуратно положил маленький сверток в мои руки. Я тут же склонилась, чтобы встретить излучающий любопытство взгляд ребенка. Голубые глаза, курносый носик, губки, морщащиеся в нерешительности: закричать или улыбнуться. Но тут я нежно коснулась губами его теплой пухленькой щечки, потом кончика носика и глаза малыша засияли. Откуда-то пришло чувство, что ему нравится то, что я сейчас делаю, и он не против, чтобы я продолжила. А еще малыш был голоден, я тоже это знала, поэтому, слегка отвернувшись от присутствующих мужчин, расстегнула ворот платья и позволила ребенку приникнуть к груди. Маленькие пальчики схватили меня в свой плен, а глазки закрылись.
– Это ей не повредит? – почему-то Дамир был встревожен, но я не стала поворачиваться и спрашивать причины. Мне не хотелось отрывать взгляд от моего ангелочка.
– Это привяжет ребенка к матери, и даст ей защиту от его силы. Наши женщины не кормят детей грудью, хотя в первое время они еще не способны отбирать энергию у окружающих и насыщаться чувствами. Они используют суррогат материнского молока и отцовской крови.
Разговор проходил на периферии сознания, и я полностью сосредоточилась на первом в моей жизни кормлении. Любовалась сыном, целовала его в лобик, полностью игнорируя неприятные ощущения в животе и груди. Скоро боль пройдет благодаря крови хаа-рашса, а остальное неважно.
Я почувствовала на плечах тяжесть и тепло. Генерал набросил на меня свой плащ и присел рядом, не выпуская из рук.
– Как ты? – его дыхание шевелило мои волосы давно выбившиеся из прически.
– Теперь хорошо, – шепнула я, потершись виском о его щеку.
– Я люблю тебя, как же я тебя люблю! – его руки сжали меня сильнее, однако это объятие не причинило боли, – спасибо, родная, за сына! Я не надеялся, что…
Он замолчал, с улыбкой наблюдая за кормлением малыша.
– Ему нужно выбрать имя, – я улыбнулась мужчине, чувствуя, как от него мне передается сила и тепло. Боли почти не осталось, скоро я смогу ходить и не бояться упасть в обморок.
– Мне понравится любое, выбранное тобой, – начал Дамир и замолк. Затем, с несвойственной ему робость, добавил, – но если ты не против, пусть вторым именем будет родовое имя нашей семьи и моего отца – Роберт.
– Тогда, позволь тебе представить: Никлас Роберт Вейн. В честь наших отцов.
– Здравствуй, Никлас Роберт, – генерал осторожно коснулся своим когтистым пальцем пальчика сына и тут же оказался захваченным в плен детской ручки, – приятно познакомиться.
Неожиданный шум вырвал нас из уютного мирка, вернув в реальность, напомнив, что за стенами корабля наши друзья сражаются с врагом и, вполне возможно, погибают. Я вспомнила, как тело Адриана упало в гущу безумных хаа-рашсов, и вздрогнула. Сколько же всего произошло с тех пор. А я даже не знаю жил ли мой… друг? Странно, но именно сейчас я четко осознала, что воспринимаю Адриана Виларда как своего друга, возможно, отдавшего за меня жизнь.
В медблок ворвался грязный оборванный агент Старк, ошарашено замер на входе, скрылся на минуту с глаз и уже почти спокойный и слегка умывшийся появился снова на пороге.
– Мои поздравления! – его качнуло, но он устоял, – не хотел прерывать семейную идиллию, но там у нас кое-что происходит. Думаю, вам будет интересно посмотреть.
– Хаа-рашсы снова атакуют? – Дамир, выпустив нас из рук, подался вперед.
– Это было бы более понятно. Все гораздо… загадочнее. Они все здесь, окружили корабль. Мы их не пускаем, но, думаю, они и не стремятся входить.
Проигнорировав совет Дамира не выходить из медблока пока он не позволит, я медленно продвигалась вперед. В конце концов, если на нас напали, я должна это знать, а не тешить себя иллюзиями. Возможно, я не смогу сейчас защитить себя и ребенка, но разве меня спасет медблок?
Качнулась, прикрыла глаза, пережидая пока пройдет слабость. Еще немного, и я, наконец, пойму причину странной тишины, окутавшей корабль.
Когда я вышла на площадку, лицо обдало свежей прохладой. Укутав Никласа в одеяло, я глубоко вздохнула и сделала несколько шагов вперед. На площадке кроме меня находились мои друзья. Гарет поддерживал едва стоящего на ногах Виларда. Дамир стоял перед ними, словно загораживал их своей широкой спиной от того, что было впереди. В нескольких же метрах от него… Я подавила стон. Неужели снова? Я этого не выдержу!
Хаа-рашсы! Около сотни хаа-рашсов заполонили все пространство вокруг корабля. Они стояли застывшими изваяниями, словно неживые, и, казалось, чего-то ждали. Когда малыш в моих руках зашевелился и всхлипнул, стараясь схватить меня за палец, хаа-рашсы, будто повинуясь чьей-то неслышной команде, в необъяснимом порыве все до единого опустились на колени.
– Они все еще там? – закончив кормить Никласа, я привела одежду в порядок и воззрилась на Дамира. Он лишь кивнул, не сводя с меня взгляда.
– Как ты? – он подошел, присел рядом, обнял и осторожно коснулся когтистым пальцем пальчика ребенка.
– В порядке. Кровотечение остановилось, если приму душ и высплюсь, почувствую себя человеком. Но ведь до этого еще далеко?
– Мы его найдем, Шания. Я его найду!
– Почему они не уходят? – я с дрожью вспомнила тот момент, когда увидела перед собой свору хаа-рашсов, которые, словно подчиняясь чьему-то приказу, упали на колени. А затем, после минуты оглушающей тишины раздался рокот, производимый сотней глоток. Он оборвался, как только ребенок недовольно заплакал. Я отказывалась понимать, что происходит, наверное, из-за банального страха. Хаа-рашсы перестали атаковать, нарушая приказ своего создателя. Значит ли это, что сейчас они имеют свободную волю? Или же подчиняются инстинктам, которые запрограммированы в их генах? Или же кто-то мог дать им другой приказ, приказ, перечеркнувший прежний. Кто или что для хаа-рашсов оказалось сильнее воли их создателя?
Я посмотрела за заснувшего у меня на руках малыша. Было глупо искать в нем сходство со мной или с Дамиром… таким, каким он был прежде. Но, похоже, цвет и форму глаз Никлас унаследовал от меня. Мой сын родился человеком! Что будет потом? Постигнет ли его участь его отца? Я боялась думать о том, что когда-нибудь он подвергнется мутации и превратиться в хаа-рашся. Мой сын!
Будто почувствовав мое состояние, малыш причмокнул губами и обхватил мой палец ладошкой. Я заметила, что контакт со мной его успокаивает.
– Ты тоже это поняла, правда? – генерал выпустил меня из объятий и, подойдя к металлическому столу, облокотился на него спиной, – мы живы лишь благодаря Никласу. Каким-то образом он смог их остановить.
– И что дальше? Чем это нам грозит? – я говорила тихо, боясь разбудить ребенка, – мы на нестабильном спутнике, в корабле, вокруг нас сотня неконтролируемых инопланетян, непонятно, сколько преступников все еще скрывается на базе и где-то там Седой, который слишком задержался на этом свете.