вом и честнейший человек. Где он сейчас, сказать не могу, скорее всего, его давно нет в живых. Вот его-то место Ларри и занял. Анна первая обратила внимание, что все финансовые отчеты за последние десять лет написаны как будто под копирку.
– Получается, этот Гран десять лет вел двойную жизнь и нигде не наследил? – усмехнулся король. – Но как-то же вы на него вышли?
– Это случилось после похищения Анны, – Двэйн подробно рассказал про Гарри, про то, как я отправила его в логово преступников, про Надю, которая тоже успешно добывала для меня информацию. Про кинжал и многое другое. Чем больше он говорил, тем больше казалось, что все расследование провела я, хотя это было не так.
– Двэйн, не надо меня захваливать, ты для раскрытия этого дела сделал намного больше меня. А я всего лишь подкинула тебе пару идей, – попыталась я откреститься от сомнительной славы, слишком сильно сверкали глаза Августиана, явно же что-то задумал.
– Анна, твои идеи были необычны, но при этом почти гениальны, – улыбнулся мне супруг. – Вот вы, сир, могли бы догадаться, что мальчика выдают за девочку?
– Женская логика в действии, – рассмеялся Августиан. – Хотя раз ребенка прятала графиня, кому как не женщине понять ее? Вы мне так и не сказали, зачем она это сделала.
Теперь настала моя очередь объяснять, что вдова очень боялась управляющего, не настоящего, а преступника. Ведь он мог убить ее, а опекуном ребенка стала бы Элеонора, то есть этот Гран получал почти неограниченную власть в графстве. И опять же женская месть, ведь падчерица увела у графини Диолан любовника.
– С этим разобрались, немного непонятно, но у страха глаза велики, да и что взять с запуганной женщины, – задумчиво произнес король. – Мальчик точно законный потомок графа?
– Да, я проверил в первом же храме.
– Так кто же убил девушку, если не мачеха? – вопрос Августиана заставил Двэйна скривиться. – Может, жених?
– Нет, его я проверил в первую очередь. Вначале Анна рассказывала про то, что Элеонора устроила истерику, вроде как ее бросил жених из-за ее бедности. Я поговорил с этим молодым человеком, он вообще пару дней не видел своей невесты до того памятного бала. Навел справки по своим каналам, граф Тронси неделю провел на водах в обществе известной танцовщицы, а с Элеонорой встретился только на балу. Причем независимые свидетели подтвердили, что девушка была с ним холодна, а кое-кто даже услышал фразу, что она знает о его делишках. Да и не было у графа мотива.
– Тогда кто же? Если и не мачеха, и не жених? Или ты сейчас скажешь, что девушка перепутала бокалы, и яд предназначался не для нее?
– Нет, сир. Но есть еще таинственный любовник девушки, возможно, найдя его, мы найдем убийцу.
– Двэйн, я сегодня еще раз просмотрела отчет вскрытия Элеоноры, и кое-что меня заинтересовало. Поэтому я, собственно, и отправилась в город, чтобы переговорить с доктором.
– Очень заманчивое начало, кузина. Ну-ка, огорошьте нас и скажите, что разгадали это убийство, – в голосе короля прозвучала насмешка, неприятно меня задевшая.
Значит, этот венценосный ловелас считает, что женщина может подкинуть идейки, но на собственные выводы не способна?! Что ж, пришло время доказать обратное.
– Прежде чем я озвучу свою версию, у меня есть вопрос. Двэйн, а как выглядит этот ваш Ларри?
– Среднего роста, худощавый, светловолосый, сероглазый. Такой типаж очень легко загримировать, что он с успехом проделывал, когда приходилось изображать господина Аадена.
– А волосы у него длиной до плеч?
– Думаешь, это он был в тот вечер за столом с Элеонорой? – сразу ухватил мою мысль супруг.
– Более того, думаю, именно он был ее любовником. Посудите сами, девушка молода и до своего первого бала в высшем обществе не появлялась. Вывод: если она успела в таком возрасте завести любовника, а в отчете о вскрытии упоминается, что девушка на момент смерти уже не была невинна, следовательно, это должен быть кто-то из поместья. Сомневаюсь, что такая, как Элеонора, выбрала бы конюха или поваренка. А вот загадочный управляющий, тайну которого она, скорее всего, узнала, дети зачастую бывают очень любопытны, чем не герой из романов. Но не думаю, что это Ларри или, как его называла Элеонора, Билл, собирался убить девушку, она ему была нужна живой и здоровой. А вот тут мы приходим к моей версии. Меня все время преследовал вопрос: зачем Элеоноре надо было изображать попытку суицида? Что она ей давала? Ответ оказался на поверхности, да она сама его озвучила, ей в срочном порядке надо было расторгнуть помолвку. Причем так, чтобы граф Тронси и не подумал заикаться об откупных. Так что же такое узнала девушка, что приняла данное решение, не посоветовавшись со своим любовником? Можно было бы предположить, что она узнала об интрижке жениха. Но ей на него было совершенно плевать, замуж она хотела выйти только по одной причине, чтобы вступить в права наследования. У меня есть подозрения, что через год-два после свадьбы мы бы наблюдали скандальный развод или не менее таинственную смерть графа Тронси. Мое же мнение, что Элеонора узнала о своем сводном брате и догадалась, какую подлость ей готовит мачеха. Ей пришла в голову идея одним махом отделаться от надоевшего любовника, нелюбимого жениха, а также мачехи, что была препятствием к богатству и свободе. Надо было только устроить истерику на людях, а потом подлить себе немного яда в бокал, совсем чуть-чуть, чтобы только почувствовать недомогание и заинтересовать этим фактом доктора. Но то ли рука у нее дрогнула, то ли концентрация вещества была большая, и она не рассчитала ее, но итог плачевный – смерть.
– Леди Рибианна, я правильно вас понял, вы предполагаете, что Элеонору никто не убивал, и место имел несчастный случай? – приподнял брови король, Двэйн же, вообще, пребывал в прострации.
– Для Элеоноры он конечно несчастный, а для нас всех почти счастливый, ведь из-за этой промашки удалось напасть на след наркоторговцев. Я думаю, она специально такой яд взяла, и пузырек мачехе подкинула заранее, ведь после того, как ее бы повесили, именно девушка стала бы опекуном брата. А любовника поймали бы, и никто больше бы не путался у нее под ногами. Возможно, я где-то и ошибаюсь, но тогда объясните, как у жертвы на пальцах оказался концентрированный яд? Этот вопрос я хотела уточнить у доктора.
– Знаешь, Двэйн, умная женщина – это страшная сила, а если она еще и красивая, то быть ей министром внешней экономики. Я не шучу, у вас есть три года на обзаведение наследником, а потом, дорогая кузина, добро пожаловать на государственную службу.
– Ваша Величество, неужели вы так сразу поверили в мое предположение? – удивилась я, наш король вообще доверчивостью не отличался.
– Нет, конечно, это всего лишь версия, но самая лучшая из тех, что здесь прозвучали. Мне понравилось, как вы ее изложили: доступно, уверенно, подкрепляя фактами. И там, перед толпой, вы не растерялись и выступили с очень проникновенной речью, чем предотвратили кровопролитие.
– А вы мне так и не ответили, что вы делали под помостом, – ухватилась за поднятую тему мятежа.
– То же, что и ты наверху, дорогая, – рассмеялся Двэйн, обнимая меня за плечи. – Я как раз шел с докладом к королю, как прибыл человек и сообщил о беспорядках в городе. Он же рассказал о митинге, который устроили священники, и что они подстрекают народ к перевороту.
– Я же решил лично поучаствовать в восстановлении своего доброго имени и репутации. И что же я услышал, когда мы выбрались из подземного хода? Ваш, кузина, нежный голосок, вещающий о долге, ответственности и патриотизме, а уж ваши слова о любви к ближнему и смирении, даже меня заставили прослезиться, – что-то не похоже, Августиан еще тот льстец. – Знаете, я с трудом удержал брата, он хотел вылезти на помост и отшлепать одну очень любопытную леди, которая постоянно куда-то вляпывается. Вы не знаете, о ком он это говорил?
Я покраснела, опустила взгляд, вот так и спасай государство, никакой благодарности.
– Не расстраивайся, любимая, будет тебе благодарность, – засмеялся супруг, который расслышал мое бормотание. – Не знаю, как там с государством, но я уже счастлив от того, что ты живая и здоровая. Раз уж мы с тобой такие молодцы, преступление раскрыли, то нам самое время ехать в медовый месяц. Вот Грана поймаю, и порядок в городе наведу, сразу и поедем.
– У меня остался к вам, Анна, только один вопрос. Что случилось со священником? Он с таким воодушевлением говорил, а потом резко смолк и раздался глухой удар упавшего тела.
– Видимо, сердечный приступ. Он так рьяно призывал кару господню на себя, вот сердце и не выдержало, – потупилась я, стараясь думать о чем-то отвлеченном, а не о цепком, пронизывающем взгляде короля. Вот какая ему разница от чего помер священник? Это мой грех и когда-нибудь я за него отвечу.
Прошло уже три дня после мятежа священников, а мы так никуда и не поехали. Двэйн пропадал в управлении, наводил порядок не только в городе, но и чистил ряды своих подчиненных. В городе действительно творился хаос, хоть меня туда не выпускали, но слуги регулярно приносили новости и слухи. Большинство населения отделалось головной болью и противоречивым отношением к власти, так на них сказалось внушение священников. Но были и такие, которые тронулись рассудком, они бились в истерике на улицах, пытались взывать к людям, говоря выдержками из моей или церковника речи.
Кто-то тихо громил витрины и лотки торговцев, видимо, этим людям нужно было что-то сломать и неважно в поддержку каких идей. Но с ними было проще всего бороться, их арестовывали и отправляли в тюрьму дней на десять. Двэйн сказал, что зачастую этого времени достаточно, чтобы остудить горячие молодые головы, и дать им возможность задуматься над своим будущим. Совсем уж безнаказанными парни не оставались, им полагалось возместить причиненный ущерб.
А вот с сумасшедшими или с временно помешанными было тяжелее всего, специальное учреждение для больных такого плана принимало людей, родственники которых могли оплатить лечение. Но Августиан нашел почти гениальное решение, он распорядился освободить в ближайшем монастыре комнаты для больных и лечить их силами священников. Они не возражали, да и кто бы посмел, ведь из-за попытки мятежа церковь впала в немилость. Оратор, которого я убила, был архиепископом, а те четверо – его заместителями. Они остались живы, но перегорели и вряд ли когда-нибудь смогут воспользоваться магией. Да и жизнью их состояние было нельзя назвать, по словам Двэйна, они больше напоминали растения.