38 . Есть, монахи, некоторые отшельники и брахманы, проповедующие сознание вслед за кончиной, на шестнадцати основаниях учащие, что свое “я” наделено сознанием вслед за кончиной. Исходя же из чего и о чем говорят эти почтенные отшельники и брахманы, проповедующие сознание вслед за кончиной, на шестнадцати основаниях учащие, что свое “я” наделено сознанием вслед за кончиной?
После смерти свое “я” имеет форму, свободно от недуга, наделено сознанием” — так учат они о нем. “После смерти свое “я” не имеет формы, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” и имеет форму и не имеет формы, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” ни имеет форму, ни не имеет формы, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я”, конечно, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я”, бесконечно, свободно от недуга, наделено сознанием” — так учат они о нем. “После смерти свое “я”, и конечно, и бесконечно, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я”, ни конечно, ни бесконечно, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” сознает единство, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” сознает множественность, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” сознает ограниченность, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” сознает безграничность, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” всецело счастливо, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” всецело несчастливо, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” всецело счастливо, и несчастливо, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” всецело ни счастливо, ни несчастливо, свободно от недуга, наделено сознанием”, — так учат они о нем.
39. Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, проповедующие сознание вслед за кончиной, на восемнадцати основаниях учащие, что свое “я” наделено сознанием вслед за кончиной. Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, которые проповедуют сознание вслед за кончиной и учат, что свое “я” наделено сознанием вслед за кончиной, делают так на восемнадцати этих основаниях или на каком-нибудь одной из них — нет кроме этого других оснований.
40. Итак, монахи, Татхагата понимает: ‘Эти основы учения так-то достигнуты, так-то приняты, ведут к тому-то, приносят то-то в будущем существовании”. И Татхагата понимает их и понимает выходящее за их пределы и не привязывается к этому пониманию; не привязанный он находит успокоение в своем сердце. Постигнув в согласии с истиной и возникновение, и исчезновение, и сладость, и горечь, и преодоление ощущений, Татхагата, монахи, освободился, лишившись всякой зависимости.
Таковы, монахи, эти вещи — глубокие, трудные для рассмотрения, трудные для постижения, несущие покой, возвышенные, недоступные рассудку, тонкие, ведомые мудрецам, — которые возглашает сам Татхагата, познав их и, увидев собственными глазами, и, поистине, ради которых следует произносить надлежащую хвалу Татхагате.
Окончен второй раздел поучения
III
1. Есть, монахи, некоторые отшельники и брахманы, проповедующие отсутствие сознания вслед за кончиной, на восьми основаниях учащие, что свое “я” лишено сознания вслед за кончиной. Исходя же из чего и о чем говорят эти почтенные отшельники и брахманы, проповедующие отсутствие сознания вслед за кончиной, на восьми основаниях учащие, что свое “я” лишено сознания вслед за кончиной.
2. “После смерти свое “я” имеет форму, свободно от недуга, лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” не имеет формы, свободно от недуга, лишено сознания, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” имеет форму, и не имеет формы, свободно от недуга, лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” ни имеет форму, ни не имеет формы, свободно от недуга, лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” конечно, свободно от недуга, лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” бесконечно, свободно от недуга, лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” и конечно, и бесконечно, свободно от недуга, лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” ни конечно, ни бесконечно, свободно от недуга, лишено сознания”, — так учат они о нем.
3. Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, проповедующие отсутствие сознания вслед за кончиной, на восьми основаниях учащие, что свое “я” лишено сознания вслед за кончиной. Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, которые проповедуют отсутствие сознания вслед за кончиной и учат, что свое “я” лишено сознания вслед за кончиной делают так на восьми этих основаниях или на каком-нибудь одном из них, — нет кроме этого других оснований.
4. Итак, монахи, Татхагата понимает: “Эти основы учения так-то достигнуты, так-то приняты, ведут к тому-то, приносят то-то в будущем существовании”. И Татхагата понимает их и понимает выходящее за их пределы и не привязывается к этому пониманию; не привязанный он находит успокоение в своем сердце. Постигнув в согласии с истиной и возникновение, и исчезновение, и сладость, и горечь, и преодоление ощущений, Татхагата, монахи, освободился, лишившись всякой зависимости.
Таковы, монахи, эти вещи — глубокие, трудные для рассмотрения, трудные для постижения, несущие покой, возвышенные, недоступные рассудку, тонкие, ведомые мудрецам, — которые возглашает сам Татхагата, познав их и, увидев собственными глазами, и, поистине, ради которых следует произносить надлежащую хвалу Татхагате.
5. Есть, монахи, некоторые отшельники и брахманы, проповедующие, что вслед за кончиной нет ни сознания, ни отсутствия сознания, на восьми основаниях учащие, что свое “я” вслед за кончиной ни наделено сознанием, ни лишено сознания. Исходя же из чего и о чем говорят эти почтенные отшельники и брахманы, проповедующие, что вслед за кончиной нет ни сознания, ни отсутствия сознания, на восьми основаниях учащие, что свое “я” вслед за кончиной ни наделено сознанием, ни лишено сознания?
6. “После смерти свое “я” имеет форму, свободно от недуга, ни наделено сознанием, ни лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” не имеет формы, свободно от недуга, ни наделено сознанием, ни лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” и имеет форму, и не имеет формы, свободно от недуга, ни наделено сознанием, ни лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” ни имеет форму, ни не имеет формы, свободно от недуга, ни наделено сознанием, ни лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” конечно, свободно от недуга, ни наделено сознанием, ни лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” бесконечно, свободно от недуга, ни наделено сознанием, ни лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” и конечно, и бесконечно, свободно от недуга, ни наделено сознанием, ни лишено сознания”, — так учат они о нем. “После смерти свое “я” ни конечно, ни бесконечно, свободно от недуга, ни наделено сознанием, ни лишено сознания”, — так учат они о нем.
7. Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, проповедующие, что вслед за кончиной, нет ни сознания, ни отсутствия сознания, на восьми основаниях учащие, что свое “я” вслед за кончиной ни наделено сознанием, ни лишено сознания. Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, которые проповедуют отсутствие сознания вслед за кончиной нет ни сознания, ни отсутствия сознания, и учат, что свое “я” вслед за кончиной ни наделено сознанием, ни лишено сознания, делают так на восьми этих основаниях или на каком-нибудь одном из них, — нет кроме этого других оснований.
8. Итак, монахи, Татхагата понимает: “Эти основы учения так-то достигнуты, так-то приняты, ведут к тому-то, приносят то-то в будущем существовании”. И Татхагата понимает их и понимает выходящее за их пределы и не привязывается к этому пониманию; не привязанный он находит успокоение в своем сердце. Постигнув в согласии с истиной и возникновение, и исчезновение, и сладость, и горечь, и преодоление ощущений, Татхагата, монахи, освободился, лишившись всякой зависимости.
Таковы, монахи, эти вещи — глубокие, трудные для рассмотрения, трудные для постижения, несущие покой, возвышенные, недоступные рассудку, тонкие, ведомые мудрецам, — которые возглашает сам Татхагата, познав их и, увидев собственными глазами, и, поистине, ради которых следует произносить надлежащую хвалу Татхагате.
9. Есть, монахи, некоторые отшельники и брахманы, проповедующие разрушение, на семи основаниях учащие о разрушении, гибели, уничтожении живого существа. Исходя же из чего и о чем говорят эти почтенные отшельники и брахманы, проповедующие разрушение, на семи основаниях учащие, о разрушении, гибели, уничтожении живого существа.
10. Вот, монахи, какой-нибудь отшельник или брахман говорит так, следует такому воззрению: “Ведь поскольку, досточтимый, это свое “я” имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, разрушается и гибнет с распадом тела, не существует после смерти, постольку, досточтимый, это свое “я” и подвергается полному разрушению”. — Так некоторые учат о разрушении, гибели, уничтожении живого существа.
11. Другой обращается к нему так: “Существует, досточтимый, то свое “я”, о котором ты говоришь. Я не говорю, что его нет. Но это свое “я”, досточтимый, не подвергается столь полному разрушению. Существует ведь, досточтимый, другое свое “я” — божественное, имеющее форму, принадлежащее к миру чувственного, питающееся материальной пищей. Ты не знаешь, не видишь его. Я знаю, вижу его. И вот, досточтимый, поскольку это свое “я” разрушается и гибнет с распадом тела, не существует после смерти, постольку, досточтимый, это свое “я” и подвергается полному разрушению”. — Так некоторые учат о разрушении, гибели, уничтожении живого существа.