28. Когда так было сказано, брахман Кутаданта так сказал Блаженному: “Превосходно, почтенный Готама! Превосходно, почтенный Готама! Подобно тому, почтенный Готама, как поднимают упавшее, или раскрывают скрытое, или указывают дорогу заблудившемуся, или ставят в темноте масляный светильник, чтобы наделенные зрением различали образы, так же точно почтенный Готама с помощью многих наставлений преподал истину. И вот я иду как к прибежищу к Блаженному Готаме, и к дхарме, и к сангхе монахов. Пусть же досточтимый Готама примет меня как преданного мирянина, отныне и на всю жизнь нашедшего здесь прибежище. Вот, почтенный Готама, я приказываю отпустить семь сотен быков, и семь сотен тельцов, и семь сотен телок, и семь сотен коз, и семь сотен баранов, дарю им жизнь, и пусть они поедают зеленую траву, и пусть пьют прохладную воду и пусть их овевает прохладный ветерок”.
29. И вот Блаженный изложил брахману Кутаданте последовательную проповедь, а именно — проповедь о даянии, проповедь о нравственности, проповедь о небе и преподнес наставление о горечи, тщете и скверне чувственных удовольствий и о преимуществах отречения. И когда Блаженный узнал, что брахман Кутаданта готов в мыслях, смягчен в мыслях, непредвзят в мыслях, возвышен в мыслях, умиротворен в мыслях, то он преподал наставление в истине, высочайшее для Будд: страдание — возникновение — уничтожение — путь. И подобно тому, как чистая, свободная от грязи одежда надлежащим образом принимает окраску, таким же образом у брахмана Кутаданты на том самом сиденье возникло непорочное, свободное от скверны видение истины: “Все, что подвержено возникновению, подвержено и уничтожению”.
30. И вот брахман Кутаданта, увидев истину, достигнув истины, узнав истину, проникнув в истину, преодолев сомнение, освободившись от замешательства, достигнув высшей уверенности в себе, не нуждаясь в другом наставлении для наставления, так сказал Блаженному: “Пусть досточтимый Готама вместе с толпой монахов согласится принять у меня завтра утром пищу”.
И Блаженный безмолвно согласился. Тогда брахман Кутаданта, узнав о согласии Блаженного, поднялся с сидения, приветствовал Блаженного и, обойдя его с правой стороны, удалился. И когда прошла эта ночь, брахман Кутаданта, приказав приготовить у себя около ямы для жертвоприношения изысканную твердую пищу и нежную пищу, сообщил Блаженному о времени. “Пришло время, почтенный Готама, — пища готова”.
И тогда Блаженный оделся утром, взял сосуд для подаяний и верхнюю одежду, приблизился с толпой монахов к яме для жертвоприношения брахмана Кутаданты и, приблизившись, сел на предложенное сиденье. Тогда брахман Кутаданта своей рукой угостил и насытил толпу монахов во главе с Буддой изысканной твердой пищей и нежной пищей. Когда Блаженный, поев, омыл сосуд для подаяний и руки, брахман Кутаданта выбрал другое, низкое сиденье и сел в стороне. И тогда Блаженный, наставив, возбудив, воодушевив, порадовав сидящего в стороне брахмана Кутаданту беседой об истине, поднялся с сиденья и удалился.
Окончена пятая Кутаданта сутта
МАХАЛИ СУТТА(Дигха Никая, 6)
(Перевод с пали А. Я. Сыркина)
1. Вот, что я слышал. Однажды Блаженный остановился в Весали, в обители с заостренной крышей в большом лесу. И в это самое время многочисленные брахманы, посланные из Косалы, и брахманы, посланные из Магадхи, находились в Весали по некоторому делу. И те брахманы, посланные из Косалы, и брахманы, посланные из Магадхи, услышали: “Поистине, почтенный отшельник Готама, сын сакьев, из племени сакьев, странствуя, остановился в Весали в обители с заостренной крышей в большом лесу. И вот о нем, Блаженном Готаме, идет такая добрая слава: “Он — Блаженный, архат, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину — превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце, в ее духе и букве; наставляет в единственно совершенном, чистом целомудрии. Поистине, хорошо лицезреть архатов, подобных ему”.
2. И вот брахманы, посланные из Косалы, и брахманы, посланные из Магадхи, приблизились к обители с заостренной крышей в большом лесу. А в это самое время достопочтенный Нагита был прислужником Блаженного. И вот брахманы, посланные из Косалы, и брахманы, посланные из Магадхи, приблизились к достопочтенному Нагите и, приблизившись к достопочтенному Нагите, сказали так: “Где же, почтенный Нагита, остановился сейчас досточтимый Готама? Ведь мы желаем видеть этого Готаму”.
— “Не время, достопочтенные, видеть Блаженного. Блаженный предается размышлению”. И тогда брахманы, посланные из Косалы, и брахманы, посланные из Магадхи, сели в стороне со словами: “Мы уйдем, лишь увидев Блаженного Готаму”.
3. А личчхави Оттхаддха вместе с большой свитой личчахавов также приблизился к достопочтенному Нагите — к обители с заостренной крышей в большом лесу — и, приблизившись, приветствовал достопочтенного Нагиту и стал в стороне. И стоя в стороне, личчхави Оттхаддха так сказал достопочтенному Нагите: “Где же, господин Нагита, остановился сейчас Блаженный, архат, всецело просветленный? Ведь мы желаем видеть Блаженного, архата, всецело просветленного”.
“Не время, Махали, видеть Блаженного. Блаженный предается размышлению”. — И тогда личчхави Оттхаддха сел там в стороне со словами: “Я уйду, лишь увидев Блаженного, архата, всецело просветленного”.
4. И вот послушник Сиха приблизился к достопочтенному Нагите и, приблизившись, приветствовал достопочтенного Нагиту и стал в стороне. И стоя, в стороне, послушник Сиха так сказал достопочтенному Нагите: “Господин Кассапа, эти многочисленные брахманы, посланные из Косалы, и брахманы, посланные из Магадхи, приблизились сюда, чтобы увидеть Блаженного. И личчхави Оттхаддха вместе с большой свитой личчхавов приблизился сюда, чтобы увидеть Блаженного. Хорошо будет, господин Кассапа, разрешить этим людям увидеть Блаженного”.
— “В таком случае, Сиха, обратись ты к Блаженному”.
— “Хорошо, господин”, — согласился послушник Сиха с достопочтенным Магитой, приблизился к Блаженному и, приблизившись приветствовал Блаженного и стал в стороне. И стоя в стороне, послушник Сиха так сказал Блаженному: “Господин, многочисленные брахманы, посланные из Косалы и брахманы, посланные из Магадхи, приблизились сюда, чтобы увидеть Блаженного. И личчхави Оттхаддха вместе с большой свитой личчхавов приблизился сюда, чтобы увидеть Блаженного. Хорошо будет, господин, разрешить этим людям увидеть Блаженного”.
— “В таком случае, Сиха, приготовь сиденье в тени пред обителью”.
— “Хорошо, господин” — согласился послушник Сиха с Блаженным и приготовил сиденье в тени перед обителью. И тогда Блаженный, выйдя из обители, сел на сиденье, приготовленное в тени перед обителью.
5. И вот брахманы, посланные из Косалы, и брахманы, посланные из Магадхи, приблизились к Блаженному. Приблизившись, они обменялись с Блаженным дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сели в сторону. И личчхави Оттхаддха вместе с большой свитой личчхавов приблизился к Блаженному и, приблизившись, приветствовал Блаженного и сел в стороне. И сидя в стороне, личчхави Оттхаддха так сказал Блаженному: “Некогда в прежние дни, господин, сын личчхавов Сунаккхата приблизился ко мне, и, приблизившись, сказал мне: “С тех пор, Махали, как я пребываю рядом с Блаженным не более трех лет, я вижу небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, но не слышу небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных”. Итак, господин, сын личчхавов Сунаккхата не слышал существующих небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, — ведь не лишены же они существования”?
— “Да, Махали, сын личчхавов Сунаккхата не слышал существующих небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных — ведь они не лишены существования”.
6. — “Какова же, господин, причина, каково основание, по которому сын личчхавов Сунаккхата не слышал существующих небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, не лишенных существования?”
— “Вот, Махали, монахом, обращенным в восточную сторону владеет сосредоточенность на одном — видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. Обращенный в восточную сторону, сосредоточенный на одном — видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, он видит в восточной стороне небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышит небесных звуков, приятных, несущих удовольствие восхитительных. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обращенным в восточную сторону, владеет сосредоточенность на одном — видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных.
7. И вот далее, Махали, монахом, обращенным в южную сторону, владеет сосредоточенность на одном — видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. Обращенный в эту южную сторону, сосредоточенный на одном — видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, он видит в южной стороне небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышит небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. В чем же причина? Ведь здесь Махали, монахом, обращенным в южную сторону, владеет сосредоточенность на одном — видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных.