– Но это же невозможно. Это… это мертвый язык; он древнее, чем Скрижали. Язык исчезнувшего народа. Только Иерархи еще могут расшифровать кое-что из того, что написано на старых схемах… и к тому же никто не знает, как он звучал.
– Похоже, что эти ребята знают.
Командир дозора протянул руку к оружию Тимо и произнес несколько слов повелительным тоном.
– Делайте, как я, — приказал Тимо. — Отдайте оружие. Самое плохое позади. Теперь они не будут стрелять.
– Бротэр, — сказал Карел, протягивая лучемет. — Be app бротэр!
– Что ты там несешь?
– Пытаюсь вступить в общение. Я немного учился языку Амер у Иерархов. Но у них произношение было, видимо, очень плохое.
Положив руку себе на грудь, он повторил:
– Бротэр, бротэр!
Едва взглянув на него, командир дозора жестом приказал двигаться, и маленькая колонна направилась в путь, в долину.
2
– Тимо вернется.
– Тимо вернется, и они узнают.
– Они не хотят знать, но Тимо заставит их признать очевидное.
– За этой землей есть другая земля, а за той — еще одна…
– А за ними — еще и еще…
– Что вы там бормочете, придурки?
Луч прожектора выхватил из темноты пригорок, деревянные тотемы, кусты, под которыми сидели и лежали с десяток человек. В ярком электрическом свете они казались застывшими, как на фотографии.
– Я же вам сказал, старшина, это всего-навсего друзья Безумца.
В круг света вступил детина в каске. За ним, в темноте, поблескивали стволы нескольких лучеметов.
– Друзья Безумца или честные граждане — все равно нечего вам делать в парке после выключения.
Властно ступая, он подошел вплотную к сидящим на траве людям, в глазах которых, прищуренных от яркого света, таилась насмешка.
– И нечего смеяться надо мной, — прорычал старшина. — Знаю, что вы находитесь под покровительством Досточтимого. Не советую только слишком долго испытывать его терпение.
Он остановился посреди сидящих людей и презрительно покачал головой.
– Ну и сброд! Дикарь из Болот, три чокнутых, пришедших с Кормы, и вся городская шваль… Вот ты! Кто такой?
– Меня зовут Шонн, старшина. Я служащий на фабрике удобрений. Класс «4А».
– Ладно. А ты?
– Проков, архивариус центральной библиотеки. Класс «2Б».
– Ты что, тоже ждешь Безумца?
– Да.
– Следует говорить: да, старшина.
– Да, старшина.
– Ты тоже, значит, считаешь, что миров много?
– Не совсем так, старшина. Не много миров, а один бескрайний мир — а мы лишь часть его.
– Чушь собачья!
– Вам придется в это поверить, когда Тимо вернется.
– Грубить еще вздумали, куча идиотов! А пока — вон из парка, лодыри, болтуны зловредные! Ну-ка, подъем!
– На вашем месте, старшина, я бы этого не делал, — сказал человек, державшийся до этого незаметно, стоя за замшелым фонтанчиком, из которого била слабая струйка воды.
В бешенстве сжав зубы, старшина сделал к нему несколько шагов, но внезапно остановился в полной растерянности.
– Ну? — произнес тот.
– Извините меня, офицер, я… я вас не заметил. Я не думал, что… Я и вообразить не мог…
– Не перетруждайте ваш интеллект. Вполне достаточно, если вы будете придерживаться закона. Пребывание в парке разрешено как до, так и после выключения, так?
– Так точно, офицер.
– В таком случае, вы свободны вместе с вашим дозором.
Когда шаги стражников затихли вдали, во вновь наступившей темноте раздался смех Жока.
– А здорово вы ему вставили, Ахерн. Офицер среди друзей Безумца… От такого он не скоро оправится.
– Не рассчитывайте, что я постоянно буду вас оберегать. Как только Досточтимый оставит вас…
– Вы нас тоже бросите?
– Трудно сказать. Мое мнение о Тимо вам известно. Но люди настроены против него.
– Не все. В конце концов, это в основном ваши старейшины подогревают такие настроения.
Роб отошел в сторону и, улегшись на траву, рассеянно глядел на россыпь светящихся точек высоко над ним.
В джунглях, при выключении, темнота была полной. Только иногда удавалось увидеть слабо мерцающие огоньки очень высоко над головой, и Роб понимал тогда, что это стойбище одной из Орд или просто охотники разожгли костер на поляне. Здесь, в земле Амеров, эти яркие светлячки представлялись огнями города. Закинув руки за голову, Роб лежал и представлял себе тысячи мужчин и женщин, живущих там, высоко, в своих домах без крыш.
Его губы тронула улыбка. «Если бы я рассказал все это Мудрецам, они приказали бы Орде забросать меня камнями».
Без всякого хвастовства Роб чувствовал себя мудрее всех лесных Мудрецов. Он преодолел страх перед Чужаками; он пошел вместе с ними; он знал теперь, что все поучения были лишь набором путаных легенд и что Тимо подвел его гораздо ближе к истине. Теперь он был уверен, что Вышины и Трясины были совсем не границами Мира, а всего лишь ничтожным препятствием, казавшимся непреодолимым только из-за невежества и страха.
Он сожалел только об одном — что Тимо не взял никого с собой и один спустился в подземелье.
– Куда ты идешь, Тимо, и почему ты не хочешь взять нас с собой?
– До сих пор я видел, куда я вас веду, и все наши открытия — какими бы удивительными они ни были — не противоречили Скрижалям. Сейчас — другое дело. Я не имею права вести вас под землю.
– У тебя нет права и самому туда идти! — истерически вскричал Непо. — Скрижали запрещают это: «Не спускайся в подземелье, ибо там владычествуют Ходячие Мертвецы». И еще там сказано: «Если установить — даже случайно — связь между верхом и низом, наступит конец всего».
При этих словах Роба обуял атавистический страх — так же, как Карела, и Жока, и их друзей Амеров, стоявших тут же, — но он не сделал попытки удержать Тимо. Стоя в подвале заброшенного здания, построенного еще Предками, он молча смотрел, как при свете фонарей Шонн и Проков начали вращать тяжелый чугунный маховик. Когда массивная крышка люка со скрипом повернулась на своих петлях, из таинственных глубин пахнуло запахом ржавчины, плесени и озона.
С рюкзаком на плечах Тимо переступил порог и влез в люк.
– Не стойте с таким похоронным видом, — сказал он. — А ты, Непо, перестань дрожать. Поблагодари лучше наших друзей Амеров, что приютили нас и научили своему языку. Поблагодари тех из них, что поверили в то, во что верим мы, и дали нам возможность продолжить наш путь. Поблагодари Шонна, открывшего нам существование колодцев, и Прокова, давшего нам древнюю книгу с планом подземных галерей. Не бойтесь, друзья, я вернусь.
Он открыл рот, словно собираясь что-то добавить, но передумал и стал спускаться по металлической лестнице, чьи узкие ступеньки слегка вибрировали в темноте бездны.
Долго они стояли и смотрели в черную дыру люка, пока, наконец, Шонн не закрыл осторожно крышку с выгравированной на ней надписью:
«Колодец № 16. Проход к галереям № 21–40».
Что это значит, Роб не знал.
– Если Тимо когда-нибудь вернется… — говорил теперь Ахерн.
Роб привстал.
– А с чего это он не вернется?
– Никто еще не спускался в подземелье.
– Но никто и не переходил ни через Вышины, ни через джунгли, — возразил Карел. — Однако мы это сделали и нашли вас, таких же людей, как и мы. Мы сообщили вам то, что знаем мы, а вы научили нас тому, что неизвестно нам. И мы увидели, что когда-то, в очень далекие времена, этот мир был един, и в нем все вместе жили Франки, Латы, Амеры, Рюссы и многие другие. И мы знаем теперь, что настало время, когда, все люди должны объединиться и вновь определить свою Миссию.
– Красиво говоришь, брат проповедник, — насмешливо заметил Жок. — Пойди-ка повтори все это старейшинам.
– Именно об этом я и хотел сказать, — вновь вступил в разговор Ахерн. — Если Тимо вернется, у него могут быть очень крупные неприятности. Было собрание Совета, и они попытались нажать на Досточтимого. Вы же знаете, что ваше появление в земле Мериканов — которую вы почему-то упорно продолжаете называть землей Амеров — вызвало немало волнений. Ваши рассказы, само ваше существование перевернули устоявшиеся представления. И не стройте иллюзий: вас терпят — и не более того.
– Но не все же против нас, — сказал Карел. — Вы сами, Ахерн, Офицер Великого Дома, вы поддерживаете нас. Шонн и Проков примкнули к нам, а также Пол, Гриша, Таббс, Олдисс, Садко…
– Все так, но последний поступок Тимо нанес сильный удар по общественному мнению. Спуск в подземелье — это святотатство…
– В земле Франков мы забыли даже о самом существовании колодцев. Разве вспомнить что-то забытое — это святотатство? Я этого не понимаю.
– Не исключено, что Тимо узнает что-то новое. А все новое представляет опасность для существующего порядка. Хотите еще яснее? Популярность Тимо и распространяемых им идей страшно раздражает старейшин. У них появляется отличный повод избавиться от него.
– Они не посмеют. Досточтимый…
– Досточтимый не филантроп, а всего-навсего политик.
Роб вновь повалился на спину, разглядывая далекие огни, мерцающие высоко над ним. Эта болтовня не интересовала его. Единственно важным было то, что говорил или делал Тимо.
Поэтому он был вне себя от радости, когда услышал голос Тимо, зовущий их из темноты.
– Но я же говорю вам, что это правда, что я сам видел…
Старейшина Кертинс поднялся, надвинул старую полотняную фуражку на свою обильную седую шевелюру.
– Не могу больше выслушивать это, Досточтимый. Этими сказками, которые чужеземец распространяет среди нашего народа и которые он осмеливается повторять даже здесь, он оскорбляет вас, Досточтимый, Совет и весь наш народ. Или он немедленно признается во лжи, или…
Досточтимый подергал готовую оторваться пуговицу своей куртки, сделал вид, что изучает какие-то бумаги на своем столе, а затем повернулся к Тимо.
– Признаете ли вы…
– Нет, не признаю! — взорвался Тимо, стоя между двумя стражниками. — Я ничего не признаю. Вчера вы меня выслушали с вниманием, Досточтимый. Почему же сегодня…