– Интересно, где остальные? – задумчиво проговорил пилот. – Судьба этого вонючки Бартлоу меня не волнует, но Милфорд оказался неплохим парнем.
Кларк тоже думал об экипаже бомбардировщика. Он вдруг впервые почувствовал сомнения в правильности своих действий. По сути дела, он приговорил к смерти четверых – собственная не в счет. Имел ли он право так поступить? И почему он вообще это сделал? Что послужило причиной? Разве военное ведомство впервые испытывает секретное оружие на людях? Без их ведома? Что получилось в результате? «Скорпион» поврежден, но не уничтожен, на базе его починят, и испытания все равно состоятся. Чего он добился? Ничего! Так стоило ли заваривать кашу?..
«Не паникуй, – сказал внутри Кларка суровый голос, – ты все сделал правильно. Никто не виноват, что совесть твоя проснулась именно в тот момент. Сомневаться надо было раньше. Ты прекрасно видел, где ложь, а где правда, но сознательно закрывал глаза, ставя себя выше политики и социальных отношений. Слишком рано ты спрятался в скорлупу постороннего наблюдателя, ждущего любой развязки, чтобы потом воскликнуть: «Я же говорил!» Вспомни школу. В класс пришел новый учитель русского языка, в детстве он перенес полиомиелит и сильно хромал. Верзила Риган подставил ему ногу, и учитель упал, и в классе не засмеялись только трое, в том числе и ты. Потом, после уроков, ты набил морду Ригану и плакал у отца на плече, и был виден твой дальнейший путь. Почему же сейчас ты вдруг начал искать себе оправдания? Ты же всегда поступал так, как велел долг, не долг командира – долг души...»
– Слушай, давай обратимся к журналистам, а? – сказал вдруг Дейм. – У меня есть знакомые парни в «Вашингтон пост».
Кларк вздохнул.
– Мы подвергнем риску ни в чем не повинных людей.
Внутренний голос сделал свое дело и умолк. Мысли повернули в иное русло, и Кларк вспомнил свою последнюю встречу с Шарлоттой в Джаспере. Это было четыре месяца назад, зимой.
Обыкновенный греческий ресторанчик рядом с мотелем Джаспера в восьми милях от Джэксонвилла также называли «Джаспером», хотя его хозяин носил греческую фамилию Пасхалидис. Они поехали туда рано утром, поставили машину, съели горячие сувлаки – блинчики с наперченным фаршем – и, надев лыжи, отправились на холмы, с которых Шарлотта мечтала покататься со времен своей юности.
День пролетел незаметно. Голодные и усталые, они вернулись в мотель, пообедали внизу, причем блюда им подавал сам хозяин ресторана Кассиматис Пасхалидис, наговоривший кучу комплиментов Шарлотте, и уединились в комнате для особо почетных гостей на втором этаже. И тут Шарлотта, раскрасневшаяся от прогулки, восхитительно красивая, вдруг стала рассказывать о себе.
Шарлотта приехала в Джэксонвилл с родителями из Нью-Йорка после громкого скандала, связанного с фирмой «ДРГ пластикс». Отец девушки, репортер «Нью-Йорк таймс», француз по национальности, раздобыл материалы, свидетельствовавшие о том, что фирма консервных банок делает эти банки из дешевой пластмассы, отрицательно влияющей на содержимое. Виновником серии отравлений консервами оказалась не фирма «Литтон продакс», производящая начинку, а «ДРГ пластикс». Скандал получил огласку, так как в дело были замешаны высокие чины из госдепартамента, и ретивого репортера убрали подальше, в провинцию, пригрозив пустить в ход машину иммиграционной службы. Но в Джэксонвилле Франсуа Ажен не смог остаться в стороне от политики и социальной несправедливости. Очередное скандальное дело, которое он раскрутил, коснулось мэра и шефа полиции, и в один прекрасный день трупы Ажена и его жены выловили в водах Анджелины.
Шарлотта, без памяти любившая родителей, – ей тогда было девятнадцать лет, – заболела и целый год провела в клинике нервных заболеваний, главврач которой дружил с семьей Ажен. За это время она привязалась к своему спасителю, и уже поговаривали об их свадьбе, как вдруг машина, на которой ехал главврач, разбилась, врезавшись в военный тягач. От потрясения Шарлотта снова слегла в постель, а когда вышла из клиники, это был другой человек, патологически боявшийся малейшей привязанности.
На шоссе послышался шум моторов: шла колонна грузовиков. За ней проследовала моторкада – кортеж легковых машин, сопровождавших роскошный «Кадиллак». И снова все стихло.
– Хорошо бы...
Дейм не закончил. Сзади, на грунтовой дороге, ведущей в карьер, вспыхнули фары и раздался голос, усиленный мегафоном:
– Эй, парни! Сдавайтесь, вы окружены! Выходите по одному.
Кларк мгновенно завел мотор и рванул по дороге вниз, к карьеру. Вслед загремели автоматные очереди, изрешетив багажник и разбив заднее стекло.
Уклон стал круче и на время скрыл их от не слишком расторопных преследователей, полагавших, что птички попали в клетку.
И тут Кларк увидел узкую дорожку, ответвившуюся от дороги влево. Не раздумывая, свернул на нее.
– Держись!..
Машина ударилась правым боком в стену обрыва и встала на два колеса. Кларк наугад бросил ее влево и попал – легкий «Дацун» вписался в поворот и в несколько секунд вскарабкался на глинистый карниз, нависший над карьером. Справа был глубокий кратер карьера, слева – овраг, и Кларк погнал машину вперед, надеясь только на еще не изменившую им удачу. Фары зажигать он не стал, увеличивая одновременно риск сломать шею и шанс уйти от погони.
Сзади все еще раздавалась громкая стрельба, и однажды даже грохнул взрыв гранаты.
Дейм засмеялся:
– С кем это они воюют?
«Действительно странно, – подумал Дональд. – Кто это был? Полиция? Почему же она не окружила карьер? И почему напали так поздно? И в кого они до сих пор стреляют?..»
«Дацун» скатился под уклон, продрался сквозь кусты и выбрался на шоссе. Кларк оглянулся. Шоссе было пустынно, однако со стороны Палестайна плыли светляки фар.
– Нам явно кто-то помог, – невнятно проговорил Дейм.
Кларк тоже думал об этом, а еще он подумал, что дорога к Джэксонвиллу может быть перекрыта.
– Приготовься на всякий случай к новой встрече, – сказал он пилоту и дал газ.
Помятый «Дацун» резво устремился на север. До моста через Нечес оставалось две мили, когда на повороте Кларк заметил впереди радарный пост и полицейский пикет. Дорога была перекрыта фургоном «Трансконтиненталь», перед которым скопились машины: две легковые – «Лендровер» и «Роллс-Ройс», пустой тягач-платформа для перевозки морских контейнеров. Поодаль стояли полицейский фургончик и черный «Мерседес» с мигалкой.
Думать было некогда, их заметили, и Кларк решился на трюк, подобный которому он выполнил однажды при спецподготовке к полетам. Тягач-платформа имел сзади пологий пандус для въезда на него погрузчика, и козырек над кабиной, также плавно опускающийся на платформу. Кларк включил фары, разогнал машину и направил ее на пандус.
Дальнейшее произошло в течение трех секунд: удар, второй – и «Дацун» взмыл, как прыгун с трамплина, в воздух, перелетел через легковые автомашины и фургон и, грохнувшись на крышу «Мерседеса», со скрежетом соскользнул с него на шоссе.
Удар был так силен, что Кларк получил настоящий нокдаун, врезавшись головой в потолок кабины. Но ремни выдержали, спасли, а инстинкты работали в нужном направлении, и рука сама переключила скорость, а нога вдавила педаль газа. «Дацун» с разбитыми фарами, виляя колесами, устремился в спасительную темноту...
Когда Дейм очнулся от беспамятства – ему досталось больше, чем Кларку, – машина тихонько катила между шпалерами высокого кустарника по песчаной проселочной дороге.
– Я жив? – слабым голосом спросил пилот.
Дональд молча сунул ему флягу с виски. Дейм дважды отхлебнул, потом вытер подбородок.
– Где мы?
– Подъезжаем к мотелю.
– А полиция?
Кларк промолчал.
Стив снова приложился к фляге. Дональд отобрал у него виски и завинтил пробку.
– Как говорят мудрецы: алкоголь хорошо укрепляет нервную систему, если его не употреблять.
Дейм улыбнулся разбитыми губами, смеяться у него не было сил. В голове трещало и пекло так, словно его мозги поджаривали на сковороде.
Машина выехала на более широкую автостраду, покрытую гравием, и вскоре остановилась перед двухэтажным домиком, окруженным старым, запущенным садом.
Кларк вылез, прислушался, но все было тихо. Тогда он сам открыл деревянные ворота и загнал «Дацун» под навес, спрятав его за штабелем бочек.
– Ты же говорил, что едем в мотель, – пробормотал Дейм.
Дональд посмотрел на часы.
– Еще рано.
Пилот обошел машину, пощелкал языком.
– Разделали под орех! Придется покупать Дженни новую машину... Слушай, а если полиция нагрянет сюда?
– Не беспокойтесь, – раздался вдруг из темных кустов тихий голос, и на дорожку в джинсовом костюме и ковбойской шляпе с высокими полями вышел человек. – Мы ее спрячем.
Летчики одновременно выхватили пистолеты, а из-за кустов вслед за ним появилась девушка в таком же, как у него, наряде.
– Дон, это я!
– Шарлотта, – очень спокойно сказал Кларк и спрятал пистолет. – А я ждал тебя только к утру.
Вместо ответа девушка шагнула к полковнику и ткнулась ему лицом в грудь. Плечи ее задрожали. Кларк обнял Шарлотту, легонько погладил по спине и отстранил, но она снова прижалась к нему, не говоря ни слова.
– Пойдемте, мистер, – окликнул Дейма ковбой.
– Меня зовут Стив, – машинально ответил пилот и вздохнул, вспомнив о другой девушке, которая обещала его ждать.
Уютно потрескивали дрова в камине, пахло сосновыми поленьями и лампадным маслом. Мебель в комнате стояла старинная, в стиле итальянского ренессанса: гнутые ножки столов и стульев, инкрустация, фиолетовый бархат обивки...
Дейм, залепленный пластырем, доедал бифштекс на салатном листе, запивая его вином из зеленого графина.
Кларк воспротивился намерению девушки заклеить его ссадины и кровоподтеки и походил на грабителя, помятого при задержании. Он сидел с Шарлоттой на диване и молчал, как и она.
Кроме них, в комнате находились еще двое: тот самый мужчина в джинсах, уже успевший отогнать куда-то «Дацун», и толстяк во всем сером, с хитрым лисьим лицом. «Ковбоя» звали Арчибальдом, и работал он местным шерифом, второй, Кристиан, был владельцем оружейной лавки в Джэксонвилле.