м. Конечно, человек, совершивший его, должен быть наказан.
— Если он прокрадётся через чёрный ход, съест кого-нибудь из ваших родственников, конечно, у вас будут основания для действий. Но не тогда, когда он вместе со своими веселящимися родственниками обедает своим врагом. Разве вы не понимаете, человеческое поведение нужно судить только с учётом окружающей среды. Нормы поведения относительны. Каннибал в своём обществе так же нравственен, как посетитель церкви — в вашем.
— Богохульник! Преступление всегда и везде преступление! Существуют моральные законы, обязательные для любого человека, человеческого общества.
— Таких законов нет, в этом пункте ваше мировоззрение осталось средневековым. Все законы и идеалы историчны и относительны, а не абсолютны. Они связаны со временем и местом, и вырванные из этого контекста, теряют всякий смысл. В этом примитивном и грязном обществе я действовал наиболее прямым и честным образом. Я пытался убить своего хозяина — это единственная возможность для честолюбивого парня выдвинуться и, несомненно этим путём занял своё место и сам Чака. Убийства не получилось, зато я победил в схватке, а результат был тем же самым. Захватив власть, я попытался позаботиться о своих рабах, но они этого не оценили: они не заслуживают заботы. Они лишь хотели занять моё место, таков закон этой планеты. Единственное в чём я действительно виновен: так это в том, что не последовал примеру других рабовладельцев, гоняющих своих рабов взад и вперёд вдоль берега. Наоборот, я отправился разыскивать вас, попал в ловушку, и сам был обращён в рабство.
Дверь со скрипом отворилась и резкий солнечный свет проник в лишённое окон помещение.
Хор стонов и криков прервался, люди начали вставать. Теперь Язон видел, что он был одним из двадцати рабов, прикованных к длинному бревну, очевидно, стволу какого-то большого дерева. Человек, прикованный в дальнем конце бревна, был кем-то вроде старшего. Он с криком и проклятиями подогнал остальных. Когда все встали, он грубым голосом принялся выкрикивать:
— Вперёд, вперёд, вам дадут поесть. И не забудьте свои чашки, возьмите их с собой; если у вас нет чашки, вы не будете есть и пить целый день. И мы должны работать весь день изо всех сил. Это касается всех, особенно новичков. Работайте на них день и они покормят вас…
— Ох, прекрати! — выкрикнул кто-то.
— …и вы не можете пожаловаться на такой порядок, — продолжал скулить невозмутимо старший. — Теперь все вместе… раз, наклонитесь и возьмитесь за бревно… и… два… поднимем его, вот так… и… три все встали и пошли.
Они подошли к солнечному свету и холодный утренний ветер проник сквозь пиррянскую одежду и остаток шкур Чаки. Дзертаноджи сорвали с Язона усеянные клыками кожаные доспехи, но нижние шкуры не тронули и поэтому не обнаружили его ботинок. Это было единственное светлое место в темноте и мрачной перспективе будущего рабства. Язон постарался быть благодарным и за это, но лишь ещё больше задрожал от холода.
Как можно скорее, нужно изменить положение. Он считал, что уже достаточно пробыл рабом на этой планете в захолустье и заслуживает лучшей участи.
Рабы уложили бревно против стены, в двери, и сели на него. Протягивая свои чашки, как кающиеся грешники, они получили по черпаку тепловатого супа. Суп разливал из большой бочки на колёсах другой раб и он был прикован к бочке. Когда Язон попробовал похлёбку, он сразу потерял аппетит. Это был суп из креноджей, и будучи сваренными, эти корни стали ещё более невкусными, хотя Язон считал это невозможным. Но выжить было важнее, чем привередничать, и он проглотил невкусное варево.
Позавтракав, они через ворота прошли в другое огороженное место, и любопытство заставило Язона забыть все огорчения.
В центре двора находился большой кабестан, в который первая группа рабов укрепляла конец своего бревна. Группа Язона и ещё две заняли место и также прикрепили бревно к кабестану, образовав четыре ступицы огромного колеса. Надсмотрщик крикнул; рабы со стоном налегли своим весом на брёвна, те заскрипели и начали медленно поворачиваться. Вместе с ними повернулось и огромное колесо.
Работа началась и Язон переключил внимание на грубый механизм, который они приводили в действие. Вертикальный столб, что был укреплён на кабестане, заставлял вращаться колесо, что в свою очередь было связано с системой приводных ремней. Некоторые из ремней исчезали в окнах большого каменного здания, а самый толстый ремень приводил в движение рычаг чего-то толстого, похожего на насос.
Все вместе было похоже на малоэффективную систему перекачивания воды. Острый резкий запах заполняющий двор, был удивительно знаком и Язон уже пришёл к выводу, что целью их работы не может быть перекачивание воды, когда из напорной трубы донёсся хриплый звук и хлынула струя чёрной жидкости.
— Нефть, конечно! — Пришёл в восторг Язон, но тут же пришёл в себя; надсмотрщик сердито взглянул на него и угрожающе взмахнул хлыстом.
Так вот в чём секрет дзертаноджей и источник их власти. Повсюду за стенами вокруг были горы. Похитители привозили рабов сюда так, что никто не знал, в каком направлении находится это таинственное место и как долго длится путь сюда. Здесь, в этой охраняемой долине, они качали нефть, которая приводила в движение большие неуклюжие машины их хозяев. Но действительно ли они использовали сырую нефть?
Нефть образовывала поток, исчезающий в отверстии того же здания, куда вели и приводные ремни. Что за варварская чертовщина происходила там. Толстая дымовая труба венчала здание и выпускала клубы чёрного дыма, а из многочисленных отверстий в стене доносился ужасный запах.
В тот миг, когда он догадался, что происходит в здании, открылась ведущая туда дверь, которая охранялась, и вышел Эдипон, высмаркивая свой выдающийся нос в обрывок тряпки. Скрипящее колесо продолжало вращаться, и когда Язон оказался рядом с ним, он крикнул:
— Эй, Эдипон, иди сюда, мне нужно поговорить с тобой. Я бывший Чака, если ты не узнаешь меня без вооружения.
Эдипон взглянул на него и отвернулся, вытирая нос. Было очевидно, что раб, кем бы он ни был раньше, не представлял для него интереса. Подбежал надсмотрщик с кнутом, подняв хлыст, а вращение колеса уводило Язона прочь. Он крикнул через плечо:
— Послушай, я много знаю и могу помочь вам. — Никакого ответа, а хлыст свистнул рядом. Наступило время решительных действий. — Лучше выслушайте меня, потому что я знаю то, что выходит первым лучше. — Ай! — Последнее вырвалось невольно, так как наконец, его настиг зловещий хлыст. Слова Язона были лишены смысла, как для рабов, так и для надсмотрщика, но действие их на Эдипона было таким же драматичным, как если бы он наступил на горячие угли… Вздрогнув, он остановился и повернул обратно и даже на таком расстоянии Язон увидел, что болезненная серость покрыла краской его коричневой от загара лицо.
— Остановите колесо! — крикнул он. Неожиданная команда привлекла всеобщее внимание, надсмотрщик разинул рот, опустил хлыст. Рабы остановились, со скрипом остановилось и колесо.
В наступившем молчании глухо прозвучали шаги Эдипона. Он подбежал к Язону, вытянув руку. У него было такое выражение лица, будто он хотел укусить Язона.
— Что ты сказал? — торопливо произнёс он, извлекая из-за пояса нож.
Язон улыбнулся, стараясь выглядеть спокойней, чем он был на самом деле. Его замечание достигло цели, но в ответ он мог получить удар ножом в живот — это было наиболее уязвимое место.
— Ты слышал, что я сказал. Не думаю, чтобы ты хотел услышать это вновь в присутствии всех этих посторонних. Я знаю, что тут происходит, я могу помочь тебе. Я могу показать, как извлекать больше этого, лучше, и как заставить ваши кароджи двигаться быстрее. Только отвяжи меня от этого бревна и покажи, где мы можем поговорить.
Мысли Язона были ясны и ему было понятно о чём думал Эдипон. Тот жевал губы и смотрел на Язона возбуждённо, играя рукояткой ножа. Язон рассчитывал на интеллектуальность старика, на то, что любопытство победит желание немедленно заставить замолчать раба, который знает слишком много. Язон надеялся, что Эдипона остановит рассуждение: в конце концов раба всегда можно убить, и не будет никакого вреда, если ему зададут несколько вопросов. Любопытство победило. Нож скользнул обратно в ножны, и Язон облегчённо вздохнул.
— Освободите его от бревна и приведите ко мне, — приказал Эдипон и ушёл. Остальные рабы с широко раскрытыми глазами следили за пришедшим кузнецом. Наконец, после множества криков, цепь Язона была снята.
— Что вы делаете? — спросил Михай, но один из надсмотрщиков тут же бросил его на землю. Наконец, Язон добился своего, поэтому он лишь улыбнулся, прижав палец к губам.
Его цепь отсоединили, а его самого увели. Теперь можно убедить Эдипона, что он пригоден для чего-нибудь более сложного, чем выкачивание нефти.
Комната, в которую его ввели, содержала первые увиденные им на планете следы украшений и благоустройства. Мебель была хорошо украшена резьбой, а на кровати лежал тканный ковёр. Эдипон стоял у стола, нервно барабаня пальцами по нему.
— Пристегните его, — приказал он охранникам и цепь замков Язона языком замка прикрепилась к толстому кольцу, вделанному в стену. Как только охранники вышли, Эдипон остановился перед Язоном и вытащил нож. — Говори, что знаешь, или я убью тебя на месте!
— Моё прошлое — открытая книга для тебя, Эдипон. Я пришёл из земли, где люди раскрыли все секреты природы…
— Как называется эта земля? Ты шпион Аппсалы?
— Не могу быть шпионом, так как никогда не слышал о таком месте. — Язон лихорадочно размышлял, насколько разумен Эдипон и насколько откровенным можно быть ему самому. Сейчас не время сочинять замысловатые сказки о планетной географии, лучше попытаться преподнести правду, хотя бы в малых дозах.
— Если я скажу, что прилетел с другого мира в небе среди звёзд, ты поверишь мне?
— Возможно. Существует много легенд о том, что наши предки спустились с неба, но я всегда считал это религиозными выдумками, пригодными лишь для женщин.