– Я?.. Нет, что вы, – промямлил Рощин.
Валеев небрежно бросил паспорт студента на стол, стоявший в центре комнаты, и прошелся вокруг него, изучая обстановку. Он заглянул в шкаф с одеждой, перелистал несколько книг на полке.
– А где Айшет Закирова? – обернулся Валеев к студентам.
– Этажом выше, – сказал Белов.
– Она с Лерой живет. Жила… – Рощин осекся. – То есть она живет, а Лера…
– Идемте к ней. Все вместе, – скомандовал капитан.
Айшет Закирова оказалась худенькой черноволосой девушкой с недоверчивым взглядом. Она была одета в черное закрытое платье, отнюдь не коктейльное, а скорее траурное. «Возможно, выбор наряда объясняется смертью подруги, но не исключено, что девушка всегда так одевается», – подумал Валеев, зная о строгих обычаях северокавказских женщин.
Айшет явно смутилась, когда четверо мужчин бесцеремонно вошли в ее комнату. А после того как девушка узнала, что двое незнакомцев – полицейские, ее смущение переросло в испуг. От Валеева не укрылось, что Айшет инстинктивно подалась ближе к Олегу Белову, словно парень мог ее защитить.
– Не буду ходить вокруг да около, – заговорил Валеев. – Вы знаете, что произошло. Погибла ваша знакомая Валерия Богданова. Пока мы не раскрыли преступление, каждый из вас является подозреваемым.
– Подозреваемым? – отшатнулся худощавый Игорь Рощин.
Марат проигнорировал это проявление слабохарактерности и продолжил более суровым тоном:
– И поэтому в ближайшее время вы не должны покидать Москву и обязаны являться к следователю по первому требованию. Всем понятно? – Валеев хмуро посмотрел в глаза студентам и кивнул напарнику: – Ваня, оформи бланки.
– Я уже дал подписку о невыезде и о надлежащем поведении, – напомнил Белов.
– Вот и молчи.
Пока Майоров оформлял подписку двух других студентов, Валеев бегло осмотрел комнату.
– Извините, – обратился к оперативникам Рощин, читавший бланк: – Тут сказано: «Мне разъяснено, что при нарушении данных обязательств ко мне может быть применена более строгая мера пресечения». Что это значит?
– Арест, – коротко ответил Валеев.
– Домашний?
Марат зыркнул так, что надобность в разъяснении отпала сама собой. Студент сглотнул, втянул голову в плечи и взялся за ручку.
Валеев убедился, что бланки подписаны, и перешел к следующей процедуре, которую ему поручила Петелина:
– А сейчас мы возьмем у вас образцы биологического материала.
– Биологического? – смутился Рощин.
– У тебя плохо со слухом? Постоянно переспрашиваешь. – Капитан в упор посмотрел на студента.
– Я не совсем понимаю, как именно…
– Капелька крови. Граммов сто, двести. – Марат похлопал себя по карманам. – Черт, иголку не взяли, придется ножом.
– Ножом? – ужаснулся Рощин.
Валеев понял, что такими шуточками доведет студента до обморока.
– Не дрейфь, достаточно твоей слюны.
– Надо плюнуть?
– Я тебе плюну! Открой рот. Шире!
Марат достал ватную палочку и тщательно потер ею за щекой перепуганного Рощина. Затем упаковал палочку в пластиковый пакетик и надписал фамилию студента. Аналогичную процедуру Майоров проделал с девушкой.
Олег Белов тем временем плюхнулся на кровать и криво усмехнулся:
– Надо мной поиздевались, теперь ваша очередь.
18
Поздно вечером в кабинет Петелиной совершенно неожиданно заявилась парочка гостей. Хотя, зная страсть дочери к керлингу, Елена, обладающая отменной логикой, могла бы предположить нечто подобное. Но нервотрепка в течение рабочего дня не оставила ей времени для посторонних раздумий.
– Мама, ну сколько можно тебя ждать!
В кабинет буквально ворвалась тринадцатилетняя Настя. Ее сопровождала бабушка, Ольга Ивановна, мама Елены.
– Я тебе звоню-звоню, а ты – подожди да подожди! – воскликнула девочка. – Снова домой вернешься, когда я уже спать буду.
– Не могла ее удержать, – оправдывалась Ольга Ивановна. – Пришлось взять такси. Ты что, здесь ночевать собралась?
– Дела навалились, неприятности.
– Это цветы сажать приятно, а людей… Ох, не женское это дело, Лена. Ты бы на какую-нибудь канцелярскую работу попросилась, чтобы, как все, ровно в шесть дверь закрыла – и домой.
Елена посмотрела на часы – было почти девять – и обреченно кивнула:
– День сегодня сумасшедший.
– Да у тебя все дни ненормальные.
Настя металась по кабинету, рыская по всем углам в поисках коробки. Потом встала перед столом и развела беспомощно руками:
– Мама, ну, где они? Мне не терпится их примерить.
Елена наклонилась и достала из-под стола коробку с ботинками для керлинга.
– Держи, спортсменка!
Настя прижала коробку к груди. Ее глаза вспыхнули от радости. Бабушка и мама с умилением смотрели на сияющую девочку. Ради таких мгновений и стоило жить. Служебные неприятности рассыпаются прахом, если счастливы дети.
Настя плюхнулась на диван, отбросила крышку и схватила ботинки. Первым делом она рассмотрела ботинок со слайдером и просияла.
– То, что надо! Пусть завидуют. Теперь я буду играть лучше всех.
Она сбросила осенние туфли, собираясь примерить обновку. И в этот момент внутри девочки словно щелкнул выключатель. Свет погас. Счастливое выражение лица сменилось нешуточным горем.
Петелина заметила, как расстроилась ее дочь.
– Размер не подходит? – заволновалась Елена.
– Мама, я же правша, а не левша! – с горьким упреком бросила Настя.
– В чем дело?
– А в том, что я толкаю камень правой рукой и выкатываюсь на левом ботинке.
Елена часто любовалась красивой растяжкой дочери в процессе выката и даже фотографировала ее, но никогда не обращала внимания на то, какая в этот момент нога впереди, а какая сзади.
– Слайдер должен быть на левом ботинке! На левом, а не на правом! – Раздраженная Настя постучала неугодным ботинком по полу. – Разве это непонятно?
– Но я же не знала! Я даже не думала, что в керлинге ботинки для левшей и правшей разные.
– Потому что ты думаешь только о своей проклятой работе! Я играю в керлинг уже четыре года. Четыре! А ты… а ты даже не запомнила элементарные вещи!
Настя встала с дивана и припечатала бумаги на столе следователя правым ботинком со скользящей поверхностью. Елена наконец поняла свою ошибку.
– Это курьер перепутал. У него другие ботинки были. Он сунул нам не ту коробку.
– Не нам, а тебе! Я бы не взяла эти ботинки. Они мне не нужны!
– Ничего, что-нибудь придумаем.
Елену словно огромная заноза пронзила досада на то, что впустую потрачены немалые деньги, а в результате потеряно время, провалена операция, погибла заложница и обижена дочь. Как же она просмотрела?
– Позвони курьеру. Поменяй! – требовала Настя, уже не сдерживая слез. – Мне не в чем играть.
Петелина набрала номер курьера, сохранившийся в ее телефоне.
– Абонент отключен, – беспомощно развела руками Елена.
– Найди его! – хныкала дочь.
– Как же его найти? – стала раздумывать Петелина.
– Ты же следователь!
– О господи! Успокойся, Настюша, – пыталась приголубить внучку бабушка. – Мама поменяет ботинки. Она всё исправит. Ведь так, Лена?
Мрачное настроение, немного улучшившееся благодаря визиту дочери, черной тучей заползло в душу Елены. Что за паршивый день! Просто фатальное невезение, одна неприятность за другой. Думала, хоть Настя порадуется – и на тебе! А еще сапог натер пятку, блузка липнет под мышками, безумная муха бьется о стекло, и даже Марат раздражает.
Зазвонил рабочий телефон. Петелина бесстрастно выслушала напоминание полковника Харченко о том, что он ждет отчета о проделанной работе. «Не проделанной, а проваленной», – ткнула себя в растревоженную душевную рану Елена.
В кабинет вернулись оперативники. Майоров застыл истуканом, а Валеев с опаской посмотрел на расстроенную Настю, матово-бледную Елену и суровую Ольгу Ивановну. Он боялся спросить о том, что случилось. По опыту Марат знал, что вряд ли он кого-нибудь успокоит, а получить сгоряча может по полной, причем от всех сразу. И при этом не понять, за что.
Первой нарушила молчание Ольга Ивановна:
– Мы с Настей домой. Подвезешь, капитан? – «Теща» умела задать вопрос так, словно была директором школы и вызывала к доске отъявленного двоечника, зная, что он не выучил урок.
Марат промолчал и вопросительно взглянул на Елену.
– К сожалению, нас вызывает Харченко. Всю группу, – уныло ответила Петелина. – Ваня, позови Устинова.
Майоров, почувствовав, что разгорается чужой семейный скандал, поспешил ретироваться.
– На службе тоже напортачили, – понимающе покивала головой Ольга Ивановна. – Зятек, наверное, отличился.
Елена сказала, обращаясь к дочери:
– Настя, подождите здесь. Когда я освобожусь, поедем домой вместе.
– Я так ждала, а ты…
По щекам Насти катились крупные слезы. Она в сердцах пнула коробку из-под обуви, и та отлетела на середину кабинета.
– Дождешься тебя, как же! Насте завтра в школу, – продолжала наступать по всем фронтам Ольга Ивановна. – А ты с Маратом можешь и тут переночевать. Зачем время на семью тратить? Диванчик, правда, узковат, но зятьку только этого и надо.
– Мама, не начинай!
– Пойдем, Настя. Никому мы не нужны, на такси доедем.
Бабушка взяла внучку за руку.
Возле двери Ольга Ивановна обернулась и изрекла фразу, подсмотренную в одном из женских журналов:
– Статус женщины зависит от статуса мужчины, которого она контролирует.
– Что это было? – спросил Марат, когда кабинет опустел.
– Забудь! – отрезала Елена.
Ей не хотелось рассказывать о своей оплошности с ботинками для керлинга. В то время когда жизнь заложницы висела на волоске, она занималась личными проблемами. И только усугубила их.
19
Полковник Харченко выслушал подробный отчет майора Петелиной, пояснения оперативников и эксперта-криминалиста. Безрадостная картина событий текущего дня предстала перед ним во всех деталях.