Он уронил на столик портфель, чуть не опрокинув чашки с недопитым кофе.
В отличие от Майорова Елена Петелина сразу узнала гостя и вежливо поздоровалась:
– Доброе утро! Какими судьбами, Геннадий Михайлович?
– Доброе? Это смотря для кого! – перешел на повышенный тон гость.
– Знакомьтесь. – Петелина представила мужчин друг другу: – Оперуполномоченный Иван Майоров. Подполковник Грищук. Геннадий Михайлович раньше работал у нас, а потом ушел на повышение. Как продвигается ваша карьера?
Елена не случайно задала этот вопрос. Она никогда не дружила с Грищуком, потому что считала его законченным карьеристом. Расследуя преступления, он искал не справедливость, а возможность отличиться перед начальством. Петелина подозревала, что порой Грищук фабриковал обвинения и вступал в сомнительные сделки с подследственными. «Дай показания на подельника, и я тебя выгорожу», – обещал он. Или давил: «У тебя же дочь! Подумай о том, что завтра ее могут поймать на сбыте наркотиков». Его методы были нечестными, зато по срокам расследования и по количеству отправленных в суд дел Грищук всегда был в передовиках.
Елена и Геннадий Михайлович постоянно пересекались по службе и часто конфликтовали. Когда Грищук добился своего и ушел за очередным званием в вышестоящее управление, Петелина на радостях позволила себе полакомиться пирожными с девчонками из канцелярии.
– Моя служба идет, как положено, в отличие от вашей, – процедил Грищук.
– Поздравляю. Новая звездочка на погонах скоро появится?
Грищук сузил глаза, будто подбирал для ответа самые обидные слова.
Ваня Майоров поспешил разрядить обстановку:
– Товарищ подполковник, может, кофе?
Гость охотно сменил объект своей неприязни и перевел взгляд на мощного оперативника:
– Чтобы лучше работали мозги, надо пить какао! У вас есть какао?
– Сейчас посмотрю.
Майоров шагнул к полке и нашел нераспечатанную пачку какао-порошка. Не успел он что-либо сказать, как услышал повелительный возглас:
– Приготовьте! Пять ложек на чашку.
– А в чем, собственно, дело? – нахмурилась Петелина, начиная догадываться, что визит Грищука не случаен.
Она хорошо помнила, что Геннадий Михайлович никогда не отличался любезностью, но сегодняшний наглый тон подполковника выходил даже за его привычные рамки и ничего хорошего не предвещал.
– Прислали по вашу душу! – Грищук сел за столик, раскрыл портфель и небрежно швырнул Петелиной официальную бумагу. – Вот приказ о служебной проверке.
– На каком основании?
– Еще спрашиваете! Заложница погибла, денежки тю-тю, а вдобавок еще это!
Грищук бросил на стол газету с крупным заголовком: «Следственный комитет выбивает показания». Текст иллюстрировала фотография раздетого до пояса Олега Белова с красноречивыми синяками на теле.
– Белов? Этого не может быть, я сама его допрашивала! – искренне удивилась следователь.
– А кто его задерживал?
Елена перевела взгляд на Майорова. Оперативник вернулся к столу и покосился на снимок.
– Ну, я ездил за студентом.
– Отличная работа! – съязвил Грищук. – Спасибо, что не покалечил.
Ваня схватил газету, придирчиво изучая ссадины на теле Белова.
– Плохо видно? Сейчас разглядишь во всей красе. – Грищук воткнул в ноутбук Петелиной крупную флешку в алюминиевой окантовке. – Полюбуйтесь! Здесь остальные фото, не вошедшие в статью. Потерпевший передал их в наш Отдел собственной безопасности вместе с заявлением о побоях и заключением медиков.
Елена прокрутила несколько снимков. На каждом из них подавленный Белов демонстрировал синяки в разных ракурсах.
– Да он сам с лестницы свалился! – возмутился Майоров.
– Детские отговорки! По заключению врача удары нанесены тупым предметом. Лицо ему не расквасил и думал – сойдет? По ребрам и по почкам метил?
– Я его пальцем не тронул.
– Сочиняй-сочиняй. Ты понимаешь, Майоров, чем это тебе грозит? Да если бы дело было только в тебе – выгнали и забыли бы. Но ты опозорил Следственный комитет, всю правоохранительную систему. Это задевает нас всех!
– Студент лжет! – попытался доказать свою правоту Ваня. – Кто ему поверит, если я скажу, что не бил?
– Многие, – хмуро изрек Грищук. – А после газетной публикации – все!
Петелина вынуждена была согласиться с неутешительным прогнозом. Общество охотно принимало на веру информацию о том, что полицейские легко пускают в ход кулаки и дубинки. Доказанных случаев по всей стране было не так уж и много, но каждый из них муссировался в прессе и по телевидению. Видимо, читателям надоели материалы о грабежах, нападениях и убийствах. Им подавай жареные факты произвола в полиции. Вот журналисты и стараются угодить.
– В этом еще надо разобраться, – вступилась Елена Павловна за оперативника.
– А я для того и приехал, чтобы с вами разобраться! – изрек Грищук.
У Вани опустилось сердце. Он убедился, что сегодняшний день, едва начавшись, уже стал хуже предыдущего.
21
– Опять срочно, – ворчал под нос Михаил Устинов, склонившись над приборами. – Хоть бы раз сказали: Миша, не спеши, сделай, как следует, не перепутай, не ошибись, не забудь об отдыхе. Как же, дождешься!
– Тебе поговорить больше не о чем? – откликнулась Светлана Маслова, которая тоже была занята работой.
В отличие от коллеги она с удовольствием обсудила бы не приказы начальства, а психологию малышей. Как там ее маленький Миша? Сегодня в детский сад его удалось затащить, только пообещав новую игрушку. Обманывать нельзя, придется купить. А что делать завтра? Так никакой зарплаты не напасешься. Не лучше ли посулить что-нибудь большое, но отдаленное во времени. Например, поездку к морю летом. Или поход в цирк на Новый год…
– Надоела вечная гонка, – не унимался Устинов.
«Господи, и этого Мишу придется успокаивать. Как мужики любят, чтобы их жалели, входили в их положение и обязательно хвалили. Ну что ж…»
– Ты же самый умный, Головастик. Ну кто еще кроме тебя способен добывать такие результаты? Харченко мне знаешь, что про тебя сказал?
– Что? – заинтересовался Устинов.
«Что же мне мог сказать полковник? Кто тянул меня за язык?» – спросила себя Светлана.
– Половина успеха Петелиной – заслуга Устинова. Вот что он сказал.
– Да?
– И добавил: лучший следователь и лучший эксперт-криминалист повышают общие показатели управления. Если бы не Головастик…
«Боже мой, что я несу!»
– Полковник назвал меня Головастиком?
– Уважительно, от слова – голова! «Если бы не его голова», – вот как он сказал.
– Когда это было?
«Когда же, когда?»
– Вчера, пока мы сюда спускались. Еще Харченко сказал, чтобы я у тебя училась.
– Да ты и так всё умеешь, – зарделся Устинов.
– Здесь столько новых приборов, глаза разбегаются.
– Я объясню, – ввернул любимое словечко Устинов. – Помнишь, раньше процесс цепной полимерной реакции происходил несколько часов, а сейчас с помощью этого аппарата, который я специально выбил для лаборатории…
Маслова успокоилась. Головастик оседлал любимого конька и принялся рассказывать об особенностях новой техники. Светлана слушала вполуха, но периодически кивала и удивленно округляла глаза: «Да что ты!» Эти нехитрые приемы усиливали красноречие Головастика.
– Вот, мой процесс завершился успешно. А как у тебя?
Светлана заметила, что взгляд Устинова переключился на монитор. Получив утром от Петелиной срочное задание по идентификации ДНК студентов, эксперты разделили работу. Маслова посмотрела на свой компьютер.
– Есть результат, – сообщила она.
ДНК был выделен из обоих образцов щечного эпителия, доставленных оперативниками из студенческого общежития.
– Мы получили ДНК Закировой и Рощина. Теперь запускаем программу сравнения с уликами, – комментировал свои действия Михаил Устинов. Он откинулся на пружинящую спинку кресла и сцепил руки за головой. – Хорошо быть бездушным оборудованием. Прибор пашет независимо от настроения, чего нельзя сказать о живом человеке.
Эксперт на некоторое время задумался, а потом неожиданно взъерошил волосы и хлопнул ладонями по столу:
– Только этого не хватало!
– Ты опять о статье? – догадалась Светлана.
Информация о скандальной публикации «Следственный комитет выбивает показания» уже распространилась среди сотрудников. Перед началом работы эксперты ознакомились с текстом в Интернете. Гнусная статейка как раз и являлась первопричиной плохого настроения Головастика.
– Понимаешь, теперь Харченко на меня подумает. Он вчера специально предупредил – никакой утечки в прессу! Но я же Маше ничего не рассказывал, только в общих чертах.
– Коротко о главном? – съехидничала Светлана.
– Ну вот, даже ты мне капаешь на мозги.
Маслова распечатала советский плакат «Не болтай у телефона – болтун находка для шпиона!» и украсила им грудь Василича.
– На злобу дня, – пояснила она.
– Ведь очевидно, что Мария Луганцева ни при чем! Статья подписана неким Борисом Бойцовым.
Устинов схватился за телефон и позвонил подруге.
– Маша, ты о журналюге Бойцове что-нибудь знаешь?
– Борис Бойцов? Проныра, как и все труженики пера. За жареные факты друга продаст.
– Что значит, как все? Ты тоже такая?
– Не-е, я только за миллионы! – рассмеялась девушка, но, почувствовав напряжение собеседника, обеспокоилась: – А что случилось, Миша?
– Сущие пустяки! Мы в дерьме, а Бойцов в белом фраке. Читала его сегодняшнюю статью? Нет? Так просмотри!
Устинов в раздражении отключил связь и обернулся к Масловой в надежде услышать слова взаимопонимания. Ведь она поняла его состояние и сумеет успокоить. Однако Светлана резко среагировала на звонок своего мобильника.
Лицо женщины омрачила тревога. Звонила воспитательница детского сада:
– Мамочка, повлияйте на своего ребенка. Он ничего не съел.
– Я с ним поговорю… Да-да, прямо сейчас… Миша, это мама. В чем дело?