— Тогда выкладывай, старик, где был?
— В банке. Туда Петелина приехала. Она снюхалась с людьми Колокола и роет под нас.
— Та самая Петля, которой мы прикрывались?
— Да. Старший следователь Следственного комитета!
— Пусть роет, это ее работа.
— Зачем ты охранника замочил? Мы договаривались его усыпить.
— И ждали бы до утра. Охранник не стал пить чай, шастал за нами, в камеры наблюдал. Мы не могли ключи от ячеек взять. Ты вспомни.
«Так и было», — мысленно согласился Орлик. Недоверчивый охранник, хоть и получил инструкции от владельца банка, но держался настороженно. Ему не понравились непрошеные гости. Когда Орлик захотел посмотреть журнал учета посетителей, охранник возразил, что об этом его не предупреждали. И чай со снотворным, старый пень, глотнул всего лишь раз. А время шло.
Тогда Орлик стал подумывать: не связать ли охранника? И даже потянулся к сумке за рулоном липкой ленты, припасенной на всякий случай. А потом надоедливый охранник неожиданно охнул за его спиной. Когда Орлик обернулся, тот лежал головой на столе, будто спит. Ни крови, ни следов борьбы.
— Я даже не заметил, как ты его… успокоил.
— Меньше знаешь, крепче спишь, старик. Не забывай, что охранник нас видел и мог опознать.
— Бахлин тоже видел! Предлагаешь и его грохнуть? — раздраженно возразил Орлик.
— Я не против, — спокойно согласился Ручкин. — Только расклад такой: Бахлин запомнил прежде всего тебя. Я держался за его спиной у окна. Ты о нем и позаботься.
— Идиот! Это будет новый след к нам!
— Или тупик. Смотря как чисто ты сработаешь.
Свинцовый взгляд Максима давил на психику, и бывший подполковник решил сменить тему:
— Об этом мы еще подумаем. Что с заказчиком? Ты следил за его домом?
— У него камеры по периметру, но я нашел лазейку. Подобрался к дому, заглянул в окно. Заказчик нервничает, названивает кому-то, но, кажется, безрезультатно. Не тебе ли?
— Я пока отключил телефон. Надо взять паузу.
— А я думаю, надо скинуть ему его барахло и забрать бабки. Или ты считаешь, мы сможем сбыть эти штучки выгоднее?
Ручкин открыл шкаф. Внутри по-прежнему хранились две объемные сумки. Черная кожаная, плотно набитая деньгами Колокола, выглядела гладкой. У синей спортивной бока распирали угловатые предметы.
— Я проверю свою отметку на молнии. А то, уходили вместе, а ты вернулся раньше. — Ручкин склонился над черной сумкой и остался доволен: — Не тронул.
— Идиот! Я не притронусь к деньгам, пока мы не решим проблемы.
— Проблема у нас одна, старик: как превратить старое барахло в новые деньги.
С этими словами Максим Ручкин водрузил синюю сумку на стул, расстегнул молнию и стал выкладывать на длинный журнальный столик ценные предметы. Появились икона в серебряном окладе, распятие, украшенное драгоценными камнями, золотая икорница, шкатулка, инкрустированная жемчугом, подсвечник, швейцарские часы, статуэтки, ваза.
— Сколько это может стоить? — задумался Ручкин, опустошив сумку.
— Заказчик обещал пол-лимона баксов за одну икону.
— Небольшая, — скептически осмотрел икону Ручкин: — Древняя, что ли?
— Тринадцатый век, с Кипра. Когда турки захватили Северный Кипр, они разграбили православные храмы. Икона оттуда.
— «Грабь награбленное». Круто! Вот что, старик, давай спихнем икону заказчику и разбежимся.
— Сначала ты избавишься от Петелиной. Она въедливая, может выйти на нас.
— А ты от банкира!
— Петелина и Бахлин сейчас вместе в его загородном доме.
— Удачно.
Глаза подельников встретились. Орлик не мог выдержать прямой взгляд Ручкина более минуты и опустил глаза.
— Предлагаешь их кончить разом? — уточнил он.
— Только это тебя успокоит.
— Убери вещи в сумку. Нам надо подготовиться.
Орлику вернулась прежняя уверенность руководителя. Он знает, как сделать чисто самую грязную работу.
22
Из банка Лоськов вернул Елену в дом Бахлина. В обычных обстоятельствах Елена оценила бы красивый дом с ухоженной лужайкой, альпийской горкой, декоративными кустами и клумбами, и непременно похвалила вкус хозяина, однако сейчас она ощущала себя пленницей. «Жить будете здесь», — вспомнила она приказ Колокола. Подавленное внутреннее настроение меняло отношение к внешним красотам. Кирпичный дом с решетками на первом этаже показался ей сейчас мрачным и холодным.
— Как я понимаю, это теперь моя тюрьма, — сказала она, выйдя из машины. — К вечеру колючую проволоку над забором натянете?
— Мы же договорились, Елена Павловна, — извиняющимся тоном возразил Денис. — На время следствия поживете тут.
— Под домашним арестом, — дополнила его мысль Петелина.
— Я закажу обед из ресторана, — поспешил разрядить обстановку Бахлин. — Ты что будешь, Лена?
— Не подмазывайся — не поможет! — осекла его порыв Петелина.
Войдя в дом, она расположилась в гостиной и потребовала у Лоськова свой телефон:
— Мне надо позвонить дочери. Я должна удостовериться, что с Настей все в порядке.
— Конечно, — согласился Денис. Он протянул телефон, но из комнаты не вышел.
Петелина сверкнула глазами и демонстративно отвернулась. Услышав радостный голос дочери, Елена успокоилась.
— Настя, как у вас там?
— Классно! Здесь лучше, чем в Таиланде. Все свои, и нам весело.
Елена услышала звонкий смех нескольких голосов, среди которых ей показался и мужской.
— Ты с кем сейчас?
— С ребятами познакомилась. У нас компания.
— Дай трубку бабушке, — забеспокоилась Елена.
— Да она не с нами. В тени прячется. Позвони на ее телефон.
«Даже не спросила, когда я приеду», — обиделась Елена и перезвонила матери. Из Ольги Ивановны не надо было вытягивать информацию, она выдавала ее столько, что требовалось отфильтровывать действительно полезную. В результате Петелина выяснила, что Настя познакомилась с мальчиком Костей. Он на три года старше, ему семнадцать, он местный, из Коктебеля. Настя вечно крутится с компанией подростков, но сигарет у них Ольга Ивановна не замечала и пива тоже.
— Ответь мне честно, наша Настя влюбилась? — ужаснулась Петелина.
— Ей уже четырнадцать, Лена. Вспомни себя в ее годы.
— Я дружила с одноклассниками, — начала читать мораль Петелина, но быстро сообразила, что не это сейчас главное. — Мама, я прошу тебя, будьте осторожнее.
— Кому с кем быть осторожнее? Насте с Костей?
— Вообще. И с ним тоже. Скажи, чтобы без тебя никуда не ходила.
— Я-то скажу. И куда она меня пошлет? У меня ноги уже не те, чтобы за молодежью бегать.
— Пусть далеко не заплывает, и, пожалуйста, будет осторожнее, — как заклинание еще раз повторила Петелина.
Лоськов забрал трубку и заверил:
— Вы не беспокойтесь за дочь, Елена Павловна. Колокол хоть и вор, но мужик справедливый. Он держит слово.
— Это меня и беспокоит. А если я не найду грабителей?
— Найдете. Если не вы, то кто.
— Да, может, они уже за тысячу километров от Москвы.
— Не думаю.
— Почему?
— Я проанализировал квитанции из ломбардов и составил список украденного из ячеек. Взгляните.
— Читай, — махнула рукой следователь.
— Икона, швейцарские часы — три штуки, распятие, шкатулка, икорница, подсвечник, пара статуэток, ваза. Не находите список странным?
— Ты золотые украшения не пропустил? В ломбард обычно сдают кольца, серьги, цепочки?
— В том-то и дело, что ювелирку и ширпотреб грабители не тронули. Забрали крупные антикварные предметы. Выгодно сбыть старинные вещи можно только в Москве. В выходные они могли сдать вещи на оценку, а деньги им пообещали только в понедельник, когда откроются банки. Сумма должна быть не маленькой, ради побрякушек банк грабить не пойдут.
— Поэтому грабители затаились в Москве и ждут деньги?
— В крупном городе спрятаться проще.
— Ход мыслей верный. Денис, ты не работал, случайно, следователем?
— Скорее преследователем.
— Это как понимать?
— Сначала в спецназе, потом перевели в Москву.
— Ух ты! В каком ведомстве служил? — заинтересовалась Петелина.
— Неважно. — Лоськов нахмурился и отошел к камину.
— И как тебя угораздило оказаться у Колокола?
Денис поправили стопку дров у камина, прочел этикетку на бутылке с жидкостью для розжига.
— Это неинтересно, — наконец произнес он, и было непонятно к чему относятся его слова: к ее вопросу или информации на этикетке.
«Не хочет вспоминать прошлое, — догадалась Петелина. — От хорошей жизни к таким, как Колокол, прислуживать не пойдешь».
Петелина перешла в столовую и разложила на столе документы, взятые из банка. Следователь углубилась в привычную для себя аналитическую работу.
Минут через сорок ее потеснил Андрей с большим пакетом. Из ресторана доставили коробочки с горячими блюдами.
— Что-нибудь откопали? — спросил Лоськов, заметив, что отстраненно-задумчивый взгляд следователя трансформировался в сосредоточенный.
— Откопала, — пробормотала Петелина и обратилась к хозяину дома: — Бахлин, я посмотрела журнал учета посещений хранилища. В нем вы фиксируете дату и время, когда арендаторы пользовались своими ячейками?
— Да, так положено. Сотрудник банка делает запись в журнале, спускается вниз вместе с посетителем и открывает ячейку.
— Даже ячейку Колокола?
— Для рядовых сотрудников он обычный посетитель.
— Замечательно! — воскликнула Петелина и переключила свое внимание на изучение накладной из ресторана. — Я выбираю стейк из форели.
— Что именно замечательно, ты можешь сказать? — начал выходить из себя Бахлин.
— Тарелочки и приборы подавай. Остынет.
Хозяин дома выставил тарелки на стол и с ожесточением откупорил бутылку белого вина, которую извлек из специального винного холодильника с дымчатым стеклом и индикаторами на панели, показывающими температуру и влажность в разных зонах. На нижних полках холодильника хранилось шампанское, чуть выше — белые и розовые вина, а потом красные. Понюхав пробку с видом знатока, Бахлин удовлетворенно кивнул и достал из шкафа крупные бокалы в форме тюльпана.