Пока я стояла, не в силах двинуться с места, Элиза подняла руки и потянулась ко мне. Ее руки тоже стали другими — невероятно длинные и тонкие, они заканчивались гибкими, как усики гороха, пальцами. У меня на глазах эти пальцы превратились в длинные загнутые когти. Одним быстрым движением Элиза выхватила ребенка у меня из рук и стала погружаться обратно в воду. «Она принадлежит источнику», — проговорила она напоследок и исчезла в глубине.
Глава 15
18 июня 2019 г.
— Джеки, это ты?.. Я очень волнуюсь за Деклана, — сказала Карен. — Он демонстрирует явные признаки психотического расстройства. Часами напролет он бормочет что-то о рыбах, которые оказались не теми, за кого себя выдавали, о чудовищах, которые выглядят то как рыбы, то как люди. Ни на чем другом он сосредоточиться не может, хотя… Раза два он произносил угрожающие фразы, которые, кажется, имеют отношение к тебе.
— Ко мне? Что он сказал? — спросила я, тяжело дыша. Когда мне позвонила Карен, я как раз поднималась вверх по холму к Ласточкиному Гнезду, держа в руках упаковку пива и коробку с заказом. Чтобы ответить на вызов, коробку мне снова пришлось сунуть под мышку, что было не очень удобно.
— Что с тобой случится что-то неприятное.
Я остановилась, тяжело переводя дух.
— Это совершенно не похоже на Деклана, — сказала я. — Он ничего не объяснил?
— Он сказал, что узнал это от рыб. Он якобы слышит, как они разговаривают. По его словам, рыбы разговаривают с ним каждую ночь, хотя они давно умерли.
— О господи! — выдохнула я, чувствуя, как виски́ сжимает словно стальным обручем. Бедный Деклан. Мне-то казалось, он идет на поправку, причем достаточно быстро. Про себя я уже записала его в свой актив удачных исцелений, и вот на́ тебе!.. Мысленно прокручивая в голове историю наших сеансов, я убедилась, что ничто — абсолютно ничто не указывало на подобный вариант развития событий. Что же произошло? Что могло послужить причиной срыва? Может быть, я все-таки пропустила какие-то симптомы?
Вслух же я сказала:
— Деклан всегда был необщительным, замкнутым ребенком, но, насколько мне известно, никогда не галлюцинировал. Никаких признаков отрицания реальности я тоже не замечала.
— Боюсь, его придется положить в больницу, — сказала Карен. — Честно говоря, я уже позвонила в Сентрал-Вэли и договорилась, чтобы его осмотрели в приемном покое. К сожалению, мать мальчика не понимает всей серьезности ситуации. Она наотрез отказалась везти его в больницу. Мне она сказала, мол, ей до́ смерти надоело, что ее сына изучают под микроскопом и пичкают лекарствами.
— Но должна же она понимать, что сейчас случай совершенно особый! У Деклана явные признаки серьезного психического заболевания: фрагментация сознания, бред, галлюцинации.
— Я ей говорила, но, боюсь, до нее мало что дошло. Она продолжает упорствовать.
Я снова двинулась вперед и вскоре дошла до начала подъездной дорожки, где стоял черный бабушкин почтовый ящик. На крышке белыми буквами была написана ее фамилия: «Харкнесс».
— Ладно, попробую сама позвонить миссис Шипи. Нужно убедиться, что она отвезла Деклана в больницу, и объяснить, что другого выхода просто нет. Можешь дать мне ее номер?
Я положила пиво и коробку на дорожку, пошарила в сумочке и, достав ручку, записала номер на руке. Поблагодарив Карен, я дала отбой и, не откладывая дела в долгий ящик, перезвонила миссис Шипи, но попала на голосовую почту. Пришлось оставить ей сообщение, в котором я объяснила, что уехала в Вермонт по семейным обстоятельством, и попросила перезвонить при первой возможности. «Я очень обеспокоена состоянием вашего сына, так что звоните в любое время», — закончила я и продиктовала номера своего мобильного и городского телефона в Ласточкином Гнезде.
Войдя в дом, я застала на кухне Диану и Теда. Несмотря на то что время только приближалось к пяти, на столе перед ними стояла початая бутылка рома и несколько жестянок с диетической колой.
— Не хочешь пропустить стаканчик? — предложила мне тетка.
Я широко улыбнулась, вспомнив о своем решении не изображать из себя поборницу трезвости.
— Спасибо, но я лучше пива. — С этими словами я открыла себе одну из банок пейл-эля, а остальное убрала в холодильник. Горьковатый, с лимонными нотками напиток оказался очень приятным на вкус, хотя и успел слегка нагреться.
— Я виделась с Райаном, — сказала я. — Почему ты не сказала, что Терри и Рэнди разводятся?
— Разве я не говорила? — отозвалась Диана, но ее удивление показалось мне наигранным.
— Вот тебе и раз! — воскликнул Тед. — Вы это серьезно? Ну, значит, где-то медведь сдох… Эти двое всегда казались мне очень дружной парой.
Телефон Дианы издал пронзительную трель. Она быстро взглянула на экран, но решила не отвечать.
— Мы с твоим отцом говорили насчет завтрашнего дня, — сказала она, откладывая телефон в сторону и делая глоток из своего бокала. — Церемония начнется в час. Думаю, нам надо приехать в зал не позднее половины первого. Я отдала на увеличение несколько фотографий Лекси — их нужно будет разместить на подставках. Цветы заказаны. Думаю, чем неофициальнее будет обстановка, тем лучше. Пусть каждый, кто придет попрощаться с Лекси, скажет о ней хотя бы несколько слов. Я собираюсь прочитать стихотворение Мэри Оливер — ей оно очень нравилось.
Я кивнула и, прислонившись к разделочному столику, сделала из банки еще несколько глотков. Картонную коробку с заказом я положила себе за спину.
— Я тоже… выступлю, — кивнула я, хотя даже отдаленно не представляла, что именно я скажу.
Скажи правду.
Голос сестры отчетливо прозвучал у меня в ушах, но я только криво усмехнулась. Сказать правду? Да запросто! Интересно только, какую именно правду?..
На самом деле я могла сказать много чего. Например, я могла рассказать, как я преклонялась перед сестрой и в то же время ненавидела ее за то, что она всегда и везде оказывалась в центре внимания. Еще я могла рассказать, как болезнь Лекси перемолола нас обеих своими тяжелыми жерновами, выплюнув жалкие обломки. Я могла рассказать, как сбежала на другой конец страны, потому что мне надоело по первому зову бросаться на помощь сестре. Как что-то во мне надломилось, когда нотариус огласил бабушкино завещание. Об этом я должна рассказать на похоронах?
Я вздохнула. Нахлынувшие воспоминания мигом смыли те добрые чувства, которые я испытывала к Лекси. Остались только глухая, холодная враждебность и раздражение. Я вспомнила, как год назад, когда Лекси переехала в Ласточкино Гнездо, мы прощались в аэропорту.
— Слушай, переезжай ко мне, а? — сказала она тогда. — Будем жить вместе… Помнишь, как мы мечтали об этом в детстве? Ведь мы с тобой сестры. Без тебя я просто себя не представляю. Лекс и Джекс — команда Икс! — Лекси подняла указательный палец словно восклицательный знак.
Она ждала, что я отвечу таким же жестом, но я только крепче сжала кулаки в карманах куртки.
— Бабушка оставила дом тебе, — проговорила я наконец сквозь стиснутые зубы. — Ты была ее любимицей. Да ты вообще была всеобщей любимицей!
Лекси уставилась на меня расширенными от изумления глазами.
— Что ты такое говоришь?! — воскликнула она. — Это несправедливо! И даже если так, я… я же в этом не виновата!
— Нет. — Я покачала головой. — Ты никогда ни в чем не виновата. — Я поправила на плече тяжелую дорожную сумку. — В том-то и проблема, Лекс.
С тех пор мы ни разу не виделись.
— Ты тоже должен что-то сказать, Тед, — обратилась Диана к отцу. — Я уверена, Лекси очень бы этого хотелось. Когда нам выдадут ее… прах, — добавила она, не дождавшись его ответа, — нам надо будет… Странное слово — «прах», — перебила тетка сама себя. — Почему-то оно напоминает мне сухие крошки на дне коробки от печенья, но агент из похоронного бюро употребил именно его.
— Нормальное слово, — возразил отец. — «Пепел» ничуть не лучше.
— Согласна, — подтвердила я.
— В общем, как его ни называй, нам нужно решить, что с ним делать дальше, — сказала Диана деловито. — Мне кажется, Лекси не хотелось бы провести целую вечность под землей.
— Может, развеять прах над океаном? — предложил Тед.
— Хорошая мысль, — сказала я. — В воде Лекси чувствовала себя лучше, чем на суше. Только вместо океана я предлагаю озеро Уилмор. Ей оно очень нравилось.
— Тогда уж лучше бассейн, — сказал Тед, ухмыльнувшись.
Не веря своим ушам, мы с Дианой уставились на него в немом изумлении.
— Если это шутка, то неудачная, — процедила я наконец.
— Почему? — возразил он. — Ведь именно в бассейне она училась плавать, именно там поняла, что вода — ее стихия. Да и чем вам не нравится бассейн? В конце концов, вода есть вода.
— Бассейн не нравится нам потому, что именно в нем она умерла, Тед, — сказала Диана таким тоном, словно разговаривала с умственно отсталым ребенком.
— Но, с другой стороны, именно в нем она жила! — возразил он.
— Нет, — решительно заявила я. — Никакого бассейна! Я даже обсуждать это не хочу. — Я пожала плечами. — Как тебе только могло прийти такое в голову? Кому сказать — не поверят!
— В том-то и дело, что мы как раз ничего не обсуждаем, — отрезал он. — Именно так ты всегда и поступала с сестрой, Джекс. Ты прекращала разговор еще до того, как он начнется по-настоящему, объявляя каждую ее идею «сумасшествием» просто потому, что тебе она не нравилась, или грозила нарушить твое спокойствие, или… Твой личный комфорт всегда был для тебя важнее всего, вот что я тебе скажу!
Я бросила на него сердитый взгляд.
— Если «личный комфорт» означает здравый смысл, тогда да — я всегда предпочту его тем дурацким идеям, которые рождаются в твоем проспиртованном…
— Я думаю, — поспешно вмешалась Диана, — что озеро подходит лучше всего. Одна моя знакомая буквально помешана на загородных прогулках. К сожалению, поездки «на природу» плохо согласуются с моими представлениями о комфорте — я терпеть не могу, когда меня кусают комары, не говоря уже о муравьях и крапиве, но…