— Как ты думаешь, — спросила я Уилла, — может, нам ее окунуть?
— Нет, для этого слишком холодно. Купание ее убьет, — ответил он. Взгляд его неожиданно стал суровым, и он отошел в сторону и встал там, разглядывая кучи обугленных деревяшек и ковыряя каблуком слежавшуюся золу. Будь на его месте какой-то другой человек, я бы сказала, что он сильно испуган, но я знала Уилла и не могла даже в мыслях допустить подобное.
Вооружившись губкой, я распеленала Маргарет и стала обтирать ее холодной водой, приговаривая:
— Это хорошенькая водичка, она поможет. Потерпи чуточку, тебе скоро станет лучше… — А когда Уилл отошел еще чуть дальше и уже не мог меня слышать, я шепнула: — Это волшебная вода, Мэг. Самая настоящая волшебная вода! Благодаря ей ты не умрешь — я в этом абсолютно уверена. Ты ведь хочешь остаться с нами, правда, крошка? С мамой и с папой?..
В ответ Маргарет довольно гугукнула. «Да, мама, да!» — словно хотела она сказать.
Наконец я снова завернула ее в пеленки и теплое одеяло. Перед тем как тронуться в обратный путь, я наполнила водой четыре большие банки, которые лежали у Уилла в сумке. Уже совсем стемнело, он достал фонарик и первым начал спускаться по тропе туда, где мы оставили машину. Я шла за ним, и мне все время казалось, будто я слышу за спиной какое-то чавканье и хлюпанье, словно кто-то шел за нами, увязая ботинками в грязи, но, когда я не выдержала и обернулась, позади никого не было — только тени.
— Ну что, попробуем найти гостиницу? — спросил Уилл, когда мы спустились вниз и сели в машину.
Я вспомнила объявление в универмаге.
— Вряд ли здесь осталась хоть одна, — ответила я. — Поехали лучше домой.
Обратный путь был таким же долгим и утомительным, но настроение у меня было совсем другое. На заднем сиденье чуть позвякивали банки с волшебной водой, Мэгги дышала ровно, без этих страшных хрипов, и время от времени принималась довольно гулюкать. Наконец она заснула у меня на руках, а я все прислушивалась к ее тихому, мерному дыханию.
В Лейнсборо мы вернулись далеко за полночь, и я сразу пошла с Маргарет в детскую, чтобы переодеть и уложить. Ручки и ножки у нее были розовыми, дыхание — нормальным. Кроме того, она проголодалась.
— Я смотрю, к нашей крошке вернулся аппетит, — заметил Уилл, входя в детскую следом за мной.
— Не только аппетит, — сказала я. — Ты только посмотри — она явно чувствует себя лучше и совсем не задыхается. Вода излечила ее.
Он кивнул, но я заметила, как крепко он стиснул зубы. Мне даже показалось, что помимо изумления и надежды в его глазах промелькнуло еще что-то… Страх. Крошечный огонек страха, который способен превратиться во всесжигающий пожар.
Глава 25
20 июня 2019 г.
Домой я вернулась только в половине десятого. Райан высадил меня у дверей и уехал, а я поднялась на крыльцо. Диана прислала эсэмэску, что задерживается на работе, но обязательно приедет — привезет пиццу и вино.
Едва войдя в прихожую, я сразу почувствовала, что отец снова взялся стряпать. В воздухе пахло приправами, перцем и разогретым маслом.
— Тед?! — позвала я, направляясь в кухню. Свет горел только там — и в коридоре, и в гостиной лампочки были выключены.
Отец что-то сказал, но так тихо, что я не разобрала слов. Обращался он явно не ко мне. С кем же он может разговаривать? С Дианой? Но ведь я только недавно получила от нее сообщение, да и машины ее на подъездной дорожке я не заметила.
— Тед?.. — снова сказала я, входя в кухню, в которой царил полный разгром. На полу валялись пустые пакеты из универмага, все конфорки были включены, и на каждой стояло по кастрюле, разделочный и рабочий столы были заставлены жестянками с мукой, сахаром, перцем, вскрытыми консервными банками, завалены блюдцами и мисками, мерными стаканами, грязными ложками и ножами. На обеденном столе теснились тарелки и подносы с шоколадным печеньем, чизбургерами, поджаренными сырными сэндвичами и прочим. Дверцы кладовки были распахнуты настежь, а за ларем с овощами что-то торопливо поедал Свинтус.
— Что здесь происходит? — спросила я отца, который переворачивал лопаточкой бекон. Я очень старалась, чтобы мой голос звучал спокойно и доброжелательно, хотя на самом деле я разозлилась и испугалась. Подобный «творческий беспорядок» на кухне был в стиле Лекси, она всегда все переворачивала вверх дном, когда готовила. Тед ничего подобного себе не позволял.
Он не ответил, и я, подойдя к нему, тронула его за плечо:
— Эй? Что случилось?
— Она проголодалась, — ответил он каким-то не своим голосом и продолжал орудовать изогнутой лопаточкой. На меня он даже не взглянул. — Она проголодалась, но не хочет ничего есть. — И он вывалил в сковородку полбанки кукурузы под белым соусом.
— Кто проголодался, Тед?
Он наконец-то посмотрел на меня.
— Лекси, кто же еще! — сказал Тед. Его зрачки казались огромными, а лицо, хотя и блестело от пота, как у всякого человека, простоявшего у горячей плиты несколько часов, было мертвенно-бледным.
Я выключила конфорки и взяла его за руку. Она была холодной и липкой.
— Лекси? Но ведь она…
— Она была здесь! И сказала, что хочет есть. — Он бросил на меня безумный взгляд. — Я готовил ей самые разные блюда, но она так ничего и не съела. Даже не попробовала!
Его лицо сделалось таким расстроенным, таким несчастным, что мне стало его жалко.
— Ну-ка присядь, — сказала я и повела его к столу. Двигался он медленно, как лунатик, но мне все же удалось усадить его на стул. Сама я села напротив, сдвинув в сторону часть стоявших на нем тарелок и мисок с едой. Только сейчас до меня дошло, что все это были любимые блюда моей сестры.
— Она была здесь, — повторил Тед. — И сидела на том самом месте, где ты сейчас. Вот смотри!.. — Он лихорадочно зашарил по столу, едва не столкнув на пол тарелку с чизбургерами, и наконец извлек из-под завалов альбом для эскизов. — Доказательство! — выкрикнул он и, раскрыв альбом, поднес его к моему лицу.
Я взяла альбом у него из рук и стала рассматривать серию набросков, торопливо сделанных карандашом: Лекси в кухне, Лекси рядом с буфетом, Лекси сидит за столом… На рисунках глаза у сестры выглядели абсолютно сумасшедшими, а волосы — мокрыми.
Я с трудом подавила дрожь.
— Она сказала, что могла бы вернуться и снова жить с нами, — сказал отец. — Но мы должны ей помочь…
— Тед! — проговорила я с интонациями социального работника. — Я не думаю, что…
В прихожей грохнула входная дверь, и я выронила альбом. Отец подпрыгнул на стуле и посмотрел на меня расширенными от волнения глазами.
— Она вернулась! — прошептал он. — Сейчас ты сама увидишь…
Я попыталась встать и не сумела. Я не могла пошевелиться. Не могла дышать. На мгновение мне показалось — я снова под водой и мы с Лекс играем в утопленников.
Кто первым пошевелится, тот проиграл.
— Эй, это я! Я дома! — донесся из прихожей голос Дианы.
Я с облегчением выдохнула. Лицо Теда разочарованно вытянулось.
— Ничего не говори ей про Лекси, хорошо? — быстро шепнула я и, подобрав альбом, сунула ему прямо в руки.
— Но ты мне веришь? — так же шепотом отозвался он. Его лицо приобрело умоляющее выражение.
Верила ли я? Могла ли я поверить, что моя утонувшая (и кремированная) сестра сумела найти обратную дорогу и преспокойно сидеть в кухне?
Нет. Это было невероятно. Невозможно!
— Давай поговорим об этом, когда Дианы не будет, — нашлась я. — Это будет наш с тобой секрет, ладно?
Никому ни слова!
— Извините, что задержалась, зато я принесла вам пиццу и вино, — сказала Диана, появляясь в кухне. — В магазине «У Излучины» готовят отличную греческую пиццу, просто пальчики оближешь! Я уверена, вы со мной согласитесь, когда попробуете это чудо.
На Диане был светло-бежевый полотняный костюм, прическа и макияж выглядели безупречно. В левой руке она удерживала огромную плоскую коробку с пиццей, в правой — пакет, в котором позвякивали бутылки. Увидев царивший на кухне разгром, Диана резко остановилась.
— Что тут у вас произошло?! — с беспокойством воскликнула она.
— Ничего особенного. Тед… Он хотел кое-что приготовить.
Диана еще раз обвела взглядом хаос на столе, мусор на полу, кастрюли на плите.
— Один? Или ему помогала сотня дрессированных обезьян?
Я взглядом показала Диане, что сейчас эту тему развивать не стоит. Тетка покачала головой, потом посмотрела на отца, особо отметив его странную бледность и испачканную жиром и мукой одежду, но я уже забрала у нее пиццу и положила на рабочий стол, предварительно сдвинув в сторону гору посуды.
— Давайте скорее поедим! — произнесла я с напускной жизнерадостностью. — Я ужас как проголодалась!
— Как ты думаешь, с твоим отцом все в порядке? — спросила Диана, когда мы наконец остались одни. Мы съели почти всю пиццу, выпили две бутылки вина, и Тед, опрокинувший «для комплекта» пару стаканчиков джина, ушел спать относительно рано. «Сегодня был длинный день, и я совершенно вымотан», — фальшиво пожаловался он, наливая себе еще порцию крепкого. Вымотанным Тед, однако, не выглядел. Напротив, он был взвинчен и возбужден. И, разумеется, он не лег, как собирался. Нам было отлично слышно, как он расхаживает по комнате наверху.
После ужина мы с Дианой занялись уборкой. Я мыла посуду, а тетка убирала продукты и вытирала столы.
— Мне кажется, да, — ответила я.
— Тогда объясни мне, пожалуйста, что он здесь готовил. И для кого? — спросила Диана, выбрасывая в мусорный бак нетронутые оладьи. — Я не идиотка, Джеки, — добавила она, подкладывая в раковину испачканную кетчупом тарелку. — Шоколадное печенье. Чизбургеры с беконом, жареным луком и заправкой по-фермерски. Кукуруза в белом соусе. Все это любимые блюда твоей сестры.
Я кивнула. А что мне еще оставалось?
— И зачем ему все это понадобилось? Он что, вызывал души умерших с помощью бекона и чизбургеров? Как он тебе это объяснил?