любых фильмов, снятых в то время. Все они были какими-то запутанными, с обилием персонажей. Ей подумалось, что было бы неплохо обсудить эту тему с Уорреном.
— Лора Ли, — произнесла Ронда, — вы можете сказать мне, у кого еще имелись ключи от вашей машины?
Лора Ли театрально вздохнула.
— Снова эта машина, пропади она пропадом. Конечно, дорогая. Только у двоих. У Питера и у Ток.
Если честно, Ронда надеялась услышать другой ответ.
— И больше ни у кого? — уточнила она.
Лора Ли на минуту задумалась.
— Эта машина у меня с 1979 года. Ты можешь в это поверить? И я купила ее подержанной! Такие вещи вечны. Конечно, зимой я ставлю ее в гараж и вообще не слишком много на ней езжу. Ведь куда мне ездить в моем-то возрасте? Ха! Нет, дорогая. Ключей от нее больше ни у кого нет. Разве что…
— Разве что?
— Ничего. Это было сто лет назад. Теперь это уже не имеет значения. — Лора Ли потянулась за стаканом сангрии и какое-то время смотрела в него, тревожно насупив брови, как будто среди кубиков льда там был крошечный утопающий.
— Что такое? — спросила Ронда.
— Дэниэл. В свое время я давала ему пользоваться моей машиной. У него имелся свой ключ.
Она называет его машину субмариной, и это ему нравится. Он делает вид, будто устанавливает перископ и смотрит вперед. И даже дает заглянуть в него.
— Акул нет, — говорит она ему.
Он кивает — мол, им ничего не грозит. Пока она рядом с ним, ей ничего не грозит. Он берет ее с собой в секретное место. О нем не знает никто. Оно прохладное и тенистое. Их здесь никто не найдет.
Она называет это место Кроличий остров.
Он гоняется за ней, играет с нею в пятнашки. Она, заливаясь смехом, бегает между деревьями и камнями. Он вспоминает первую Птичку, как они с ней весь день напролет играли в прятки. Она была мастерица прятаться. Могла найти крошечное местечко и, поджав ноги и руки, забиться в него, словно рак-отшельник в норку. И сидела там, притаившись, в ожидании, когда же он найдет ее.
Кролик гоняется за новой девочкой и тоже смеется. Смеется тихо, потому что его давно потерянная Птичка, наконец, нашлась. На этот раз он не позволит, чтобы с ней что-то случилось.
23 мая 1993 года
— Вынимай! — приказал он ей.
Ронда рассмеялась.
— В самом деле из-за нее ты смешно говоришь. И она оттопыривает твою губу.
Она языком вытолкнула пластинку-фиксатор вперед и пальцами извлекла изо рта, держа, как нечто сверхтонкое и экзотическое: розовый жук с тонкими серебряными ножками.
— Так-то лучше, — сказал ей Питер.
Они были спрятаны под землей, заживо погребены вместе, словно некий тайный клад. Люк, прорезанный в полу сцены, был закрыт прямо над их головами, и они сидели в неглубокой яме лицом к лицу, вдыхая влажный запах земли и корней.
Ронда пристально рассматривала Питера в тусклом свете, проникавшем сквозь трещины в люке над их головами. Они сидели, скрестив ноги, лицом друг к другу. На нем был костюм Питера Пэна. Он пах листьями. На ней была белая ночная сорочка, как у Венди, а волосы сзади завязаны лентой.
— Значит, хочешь узнать правду? — спросил он.
— Хочу, — ответила она.
— Ты уверена, что готова?
Она рассмеялась.
— Тогда перестань смеяться. Просто расслабься. Я расскажу тебе, как это происходит: сначала парень с девушкой целуются. Потом парень проверяет, возбудилась девушка или нет. Ну, трогает ее сиськи, и все такое.
Ронда положила руку себе на грудь, прикрывая очевидное отсутствие сисек.
— Затем он трогает ее между ног, чтобы посмотреть, готова ли она, — объяснил Питер.
— Готова?
— Ну, ты понимаешь… готова его впустить.
Она кивнула, хотя понятия не имела, что он хотел этим сказать.
— В смысле, его пенис, — пояснил Питер.
— Ясно, — сказала Ронда. Во рту внезапно пересохло. Она с трудом сглотнула.
— Он засовывает его в нее, и они двигаются вместе, чтобы он входил и выходил.
— Для чего? — спросила Ронда.
— Потому что так приятно, глупая!
— Ясно, — снова сказала Ронда.
Она не могла дождаться, чтобы рассказать обо всем этом Лиззи. Но затем, как будто читая ее мысли, Питер разрушил ее план.
— Ронда, — сказал он, прежде чем открыть люк и отправиться домой на ужин, — только не говори Лиззи, что я рассказал тебе об этом.
— Почему? — удивилась Ронда. Раньше Питер никогда не просил ее скрывать что-то от Лиззи.
— Потому что у нее тогда крыша поедет. Это должен быть наш секрет. Договорились?
Ронда кивнула и с улыбкой вставила пластинку в рот. У нее с Питером был секрет. Секрет, от которого она ощущала в теле странную щекотку, как будто ее пронизывал ток, а сама она была ходячим громоотводом.
7 июня 2006 года
— Так ты расскажешь мне про этого Дэниэла или как? — спросил Уоррен. Он расспрашивал ее о Дэниэле вчера, когда они ушли от Лоры Ли, но Ронда придумала отговорку, сказав, что ей нужно подумать. Наступило следующее утро, и они засели в магазине Пэт за телефоны. Уоррен потягивал большую порцию горячего шоколада, а перед Рондой стояла чашка кофе из зерен французской обжарки. Уоррен побрил щеки вокруг своей бородки, а волосы были все еще влажными после душа.
— Рассказывать особенно нечего. Он — отец Питера.
— Значит, такой, как он, мог похитить маленькую девочку? — В ожидании ответа Уоррен склонил голову набок.
— Нет. Это невозможно.
— Почему?
— Он исчез двенадцать лет назад.
— Исчез?
— Угу. Накануне он был вместе с нами, а на следующее утро исчез. Мы все думали, что со временем он снова объявится. Что он просто ушел в запой или уехал из города, чтобы не платить карточный долг или что-то в этом роде, но о нем никто больше ничего не слышал.
— Ужас.
— Его дочь Лиззи была моей лучшей подругой. Сестра Питера. Три года спустя, когда мы учились в предпоследнем классе, она тоже исчезла. Однажды утром Лиззи ушла в школу, и больше ее не видели.
— Погоди секунду, — сказал Уоррен. — Сестра Питера исчезла?
Ронда кивнула.
— За ней вернулся отец.
— Если это был Дэниэл, то почему он не забрал и Питера? — спросил Уоррен.
— Этого никто не знает, — ответила Ронда. Она подняла чашку кофе и сделала последний теплый глоток. — Все задавались этим вопросом, но никто ничего не знает. Полиция какое-то время искала, но так и не смогла найти ни его, ни ее. Лиззи была из тех, чьи лица видишь на картонных коробках из-под молока или в «Уолл-Марте»; из тех, кого похищают разошедшиеся родители. После этого ее мать почти потеряла рассудок.
Ронда подумала о неуклонной деградации Агги: о ее алкоголизме, о ее странностях. О том, как она начала забавляться со своими волосами, вырывая прядь за прядью, делая это часами, пока не стала выглядеть как чесоточная собака. Как она заделалась параноиком, как обвиняла Клема и Жюстин в том, что они знают, где Дэниэл, и не говорят ей об этом. Однажды, хватив лишку, она нарочно врезалась на машине в их дом и откусила мочку уха у полицейского, которого отправили расследовать сообщение о женщине, пойманной в одном лишь нижнем белье при попытке украсть авокадо в «Прайс Чоппере»[18].
В конечном итоге Агги оказалась в психиатрической клинике штата, где пробыла шесть месяцев, а затем переехала к сестре в Мэриленд. Когда у сестры, наконец, сдали нервы, Агги перевели в пансионат для душевнобольных.
— И ты уверена, что Лиззи похитил отец? — Уоррен наклонился к Ронде. Его дыхание пахло сладостями и шоколадом, и она позволила себе ровно на секунду задуматься о том, каким может быть его поцелуй.
Ронда кивнула.
— Абсолютно. Через две недели после того, как она исчезла, мы получили открытку. Потом было еще несколько, и во всех говорилось, что у нее все прекрасно. Еще она сообщала об их с Дэниэлом приключениях. Последняя была из Сан-Франциско. Я тогда училась в одиннадцатом классе. В той открытке она написала, что берет уроки вокала, что было действительно странно.
Ронда закрыла глаза и попыталась вспомнить голос Лиззи, но не смогла. Зато она вспомнила, что ее подруга нарочно вставляла в песню не те слова, чтобы всех рассмешить.
— Странно?
— После того как исчез их отец, Лиззи умолкла. Ни с кем не разговаривала. За три года ни единого слова. И тут вдруг пишет, что берет уроки вокала!
Ронда грустно рассмеялась и попыталась оторвать губы от пустого бумажного стаканчика, который держала в руке.
Уоррен кивнул.
— И правда жесть.
— Это точно, — согласилась Ронда. — Мы были близки, но потом Дэниэл пропал, и все как будто рухнуло. Ничего уже не было прежним.
— Представляю, как тебе было тяжело. Лучшая подруга просто так взяла и куда-то исчезла.
Вот оно. То, чего она ждала от Питера на протяжении многих лет. Простое понимание того, как ей было тяжело, да и всем им. Как тяжело, неправильно и ужасно все это было. Вместо этого она услышала эти слова от Уоррена, практически незнакомого ей человека. Произнеся эти два предложения, он проявил в тысячу раз большую чуткость, чем когда-либо Питер. Но ведь это нечестно. Однако разве не такова жизнь? Ронда посмотрела на фотографию Эрни на листовке с надписью «Найти человека» и продолжила рвать зубами свой бумажный стаканчик.
— Да, было сложно. Но хуже всего то, что никто так и не узнал, что случилось с Лиззи. Мы больше ничего о ней не слышали. Они с Дэниэлом просто слиняли отсюда и начали где-то новую жизнь, и никто из нас так никогда и не узнал почему.
Уоррен кивнул.
— Две пропавшие девочки, — сказал он.
— Что? — Стаканчик Ронды превратился в бумажные клочья. Она собрала их в небольшую горку.
— Лиззи и Эрни, — сказал он.
Ронда со свистом выпустила воздух сквозь зубы.
— Эти двое никак не связаны друг с другом, Уоррен.
Собрав рваные кусочки бумажного стаканчика Ронды, Уоррен принялся внимательно изучать их, словно это были некие улики.