— Сделай что-нибудь! Сделай что-нибудь!
Меч был потушен, но пламя быстро распространялось по всей кровати.
— Принесите воды! — крикнул Питер, и братья О’Шей со всех ног бросились за водой.
Лиззи, которая от неожиданности уронила в грязь зеркальце, карандаш для бровей и даже свой крюк, повела рыжеволосых мальчишек через лес.
— Воды, друзья! Наш корабль объят пламенем! — кричала она.
Братья О’Шей, похоже, были только рады оказаться на безопасном расстоянии от того места, где того и гляди с неба могут упасть новые горящие стрелы.
Ронда наконец спрыгнула с подоконника, схватила с другой кровати шерстяное одеяло и набросила его на загоревшуюся койку. Дым был черным и густым. Ронда и Питер задыхались, но пламя удалось погасить. Сцену затянули клубы черного дыма. Противно пахло паленой шерстью, как будто рядом опаливали забитую свинью.
С красными, слезящимися глазами Питер шагнул к краю сцены и самым грозным жестом, на какой только был способен, махнул обугленным мечом в направлении вершин деревьев.
— Ну, Грета! — проревел Питер. — Покажись!
С ближайшей белой сосны донесся зловредный, паскудный смешок. Ронда прищурилась и в гуще сосновых иголок разглядела что-то красное.
— Грета Кларк, тащи сюда свою подлую, трусливую задницу! — завопил Питер.
— Попробуй, достань меня! — поддразнила та.
Питер засунул меч за пояс, спрыгнул со сцены и подбежал к дереву. Схватившись за одну из нижних ветвей, он подтянулся и начал карабкаться наверх.
— Ты, черт тебя подери, могла сжечь нашу сцену! Весь лес мог загореться! — крикнул Питер, карабкаясь все выше и выше.
— В следующий раз будет еще круче! — крикнула в ответ злоумышленница и медленно, но уверенно начала карабкаться к самой верхушке сосны. Питер неуклюже пытался ее догнать.
— Ты ненормальная! — крикнул Питер.
— А ты — самый дряной актер из всех, кого я видела!
Питер сделал паузу. Нужно было отдышаться и продумать оставшуюся часть пути.
— Можно подумать, ты намного лучше! — крикнул он Грете. — При твоей-то мамаше, которая якобы была голливудской кинозвездой, и все такое прочее! — Он почти добрался до первой ветки, на которой она сидела, но теперь Грета была на самой вершине, цепляясь за тонкую макушку и раскачиваясь вместе с ней.
— Вообще-то я лучше. Да я вас всех за пояс заткну.
На поляну, неся ведра с водой и водяные пистолеты, выбежали Лиззи и братья О’Шей. Подбежав к сцене, они посмотрели на дерево, на то самое место, на которое, прищурившись, смотрела Ронда.
— Так возьми и докажи! — крикнул Питер. — Сыграй в нашей пьесе. — Теперь он был чуть ниже Греты. Вершина сосны согнулась и опасно раскачивалась под их весом.
Грета на миг притихла, возможно, пыталась понадежнее ухватиться за ветку.
— Питер! — крикнула брату Лиззи. — Что ты там делаешь?
— Ей нельзя участвовать в нашей пьесе. Она пыталась нас убить, — заявил Малькольм и провел рукой по волосам, проверяя, не опалила ли их огненная стрела.
Ронда задержала дыхание. Интересно, чем все закончится?
— С чего это мне участвовать в вашей позорной пьесе? — спросила Грета.
— Чтобы доказать, какая ты великая актриса! Чтобы показать свой талант, ткнуть нас в него носом. Можешь сыграть одного из индейцев. Бог свидетель, ты здорово стреляешь.
Грета нахмурилась и посмотрела сквозь ветки на Питера.
— Я не хочу быть глупым индейцем!
— Кем же ты хочешь быть? — спросил Питер.
— Я хочу убить кого-нибудь!
— Но в нашей пьесе никого не убивают. Только капитан Крюк погибает в конце. Его сожрет крокодил.
Грета на мгновение задумалась и поправила на голове маленькую ковбойскую шляпу. Через плечо у нее был перекинут лук. Пальцами свободной руки Грета, словно струну щипкового инструмента, потрогала тетиву на груди.
— Тогда я буду крокодилом! — крикнула злоумышленница.
Так у них появился крокодил.
Они вместе спустились с дерева. Братья О’Шей залили водой еще тлеющую кровать, и репетиция продолжилась. Питер сказал Грете, что ей придется самой сделать себе костюм, и она согласилась. Более того, загорелась желанием. Она так вошла в образ крокодила, что даже стала кругами ползать на животе по сцене.
— Я думал, может, ты спрячешься здесь, — сказал Питер, показывая ей крышку люка. И Грета Кларк стала учиться выползать из него на сцену. Она щелкала челюстями на Лиззи. Та ухмылялась в ответ своей лучшей ухмылкой капитана Крюка, но Ронда решила, что Лиззи все равно страшно.
— Еще одна вещь, — объяснил Питер. — Крокодил проглотил часы. Поэтому, когда мы видим тебя, ты должна повторять: тик-ток, тик-ток, тик-ток.
Грета кивнула и с тех пор весь день практиковалась в подражании часам. Похоже, она серьезно относилась к своей роли.
— Тик-ток! — выкрикивала она, прежде чем уйти домой на обед.
— Тик-ток! — вопила она спустя час, когда шла по лесу, словно крокодильими челюстями, хлопая ладонями, как будто предупреждала о своем приближении. Кто знает, подумала Ронда, вдруг Греты Кларк нужно опасаться всегда, и она заранее дает вам шанс приготовиться к встрече с ней.
15 июня 2006 года
История звучала примерно так: была когда-то женщина по имени Куини Беннетт, которая подарила своему возлюбленному, Джорджу Диксону, на счастье золотую монету в двадцать долларов. Джордж Диксон в один прекрасный день стал капитаном подлодки «Ханли». До этого, 6 апреля 1862 года, он был ранен в ногу в битве при Шайло. У него в кармане лежала та самая золотая монета. Пуля попала в нее, и это спасло ему ногу (и, возможно — так говорится в этой истории, — даже жизнь). Пуля оставила в золоте вмятину.
После этого лейтенант Диксон постоянно носил с собой эту золотую монету как талисман. Если эта история была правдой, то в тот день, когда удача изменила ему и подводная лодка «Ханли» затонула, у Диксона в кармане тоже лежала эта самая монета.
Клем всегда любил эту историю, и даже сейчас, когда он, наверное, в сотый раз рассказал ее Ронде, в его глазах был азартный блеск. Жюстин сидела рядом с Рондой на диване, с головой уйдя в кроссворд. Клем расхаживал по гостиной, с жаром размахивая кофейной чашкой. Принесенные Рондой пончики стояли на кухонном столе вместе со сливочным сыром, джемом и арахисовым маслом.
— У каждого есть что-то вроде этой золотой монеты, какой-нибудь маленький оберег, крошечная вещица, гарантирующая ему спасение, знает человек об этом или нет, — заявил Клем.
Ронда сидела, потягивая кофе. Отца она слушала вполуха, разглядывая заключенные в рамки картины «Ханли», которые она нарисовала для отца много лет назад, как будто в другой жизни. Больше всего ее интересовала одна вещь, ради нее она, собственно, и проделала весь этот путь до дома родителей. А именно — Ронда хотела заново ознакомиться с устройством подводной лодки. Освежить в памяти, как работают коленный вал и гребной винт, как осуществляется забор воды в балластные цистерны и ее последующий сброс при подъеме на поверхность. Ей нужны были эти детали для работы над новым рисунком. Ронде хотелось, чтобы у кролика были только правильные рычаги и приборы.
Как здорово, что она может сосредоточиться на чем-то ином, кроме похищения Эрни. Ток была права: незачем совать нос в жизни других людей, изображая из себя пухлую, неуклюжую версию Нэнси Дрю[19].
Она была лишь свидетелем и просто оказалась не в том месте и не в то время. Или же — вопреки тому, что утверждала Труди, — в нужном месте в нужное время. Ведь без нее никто бы не узнал, что Эрни похитил кролик.
Поэтому Ронда решила прислушаться к совету Уоррена и провести день, копаясь исключительно в собственном подсознании и рисуя эпизод из своего сна. При мысли, что она снова начнет рисовать, ее охватило волнение. В детстве она обожала рисовать, но, став старше, забросила это занятие и использовала свои навыки лишь тогда, когда они требовались, например, на занятиях по биологии. Учеба отнимала все ее время. Добавьте к этому работу лаборантки (которая, впрочем, в основном сводилась к уборке лаборатории), и станет ясно, что времени для других вещей у Ронды просто не оставалось. Рисование же ради рисования казалось ей прихотью, а отдавать этому занятию целый день она считала непозволительной роскошью.
Взглянув еще раз, Ронда поймала себя на том, что не смогла вложить в рисунок «Ханли» одну вещь или, вернее, нарочно не стала вкладывать, — эмоции. Лица моряков были пустыми, а сами они скорее похожи на манекенов или роботов, нежели на людей. На их лицах напрочь отсутствовал страх, осознание опасности и даже неминуемой гибели.
Интересно, каковы они были, эти последние мгновения на борту «Ханли», в ловушке железного гроба? Когда невозможно дышать от запаха пота и недостатка воздуха? Ронда смотрела на лица моряков, пытаясь отыскать хотя бы слабые признаки предчувствия грядущей катастрофы, едва заметный намек на страх или горе.
«Ханли» — Ронда знала это из ежедневных лекций отца — 4 мая 1995 года была, наконец, найдена в водах Чарльстонской гавани. В результате погружений и подводных наблюдений стало известно, что видимых повреждений она не получила. Потребовалось пять лет подготовки и планирования, обсуждений и споров, чтобы, наконец, 8 августа 2000 года с помощью подъемного крана «Ханли» была поднята со дна и перенесена на сушу. В целях сохранности подводную лодку поместили в резервуар с холодной водой. В последующие месяцы субмарина была вскрыта и очищена от ила и песка.
В поисках информации Клем ежедневно заходил в Интернет, иногда по нескольку раз в день — воистину одержимый человек, который не желал упустить ни одной детали. Отец всякий раз говорил Ронде о новых находках, будь то кошелек, фляжка, набор для шитья, пуговицы, курительная трубка. Но Клем и Ронда ждали иных известий. Каждый день, затаив дыхание, оба сгорали от нетерпения услышать про останки экипажа. Ведь рано или поздно останки людей будут найдены. Так и случилось.