— Помогите ей! — приказал Питер двум другим девочкам.
Ронда и Ток опустились на четвереньки, чтобы помочь Лиззи вытащить из-под кровати тело.
Ронда сама едва не завопила от ужаса, увидев, что на нее смотрят огромные черные глаза. Сначала ей было страшно, но затем она протянула руку. Сжавшаяся в комок Лиззи тихонько заплакала.
Из старой отцовской одежды Питер смастерил чучело и плотно набил его тряпками. Головой служил нейлоновый чулок, набитый старой ватой из подушки. Затем Питер приклеил к лицу огромные фетровые глаза — совсем как у совы. Лицо пугала было сплошными глазами: огромные черные войлочные овалы, без носа и рта.
— Ну и страшилище, — согласилась Ток, когда они вытащили его на свет.
Питер вручил Лиззи кухонный нож. Она посмотрела сначала на нож, потом — на пугало, потом — на Питера.
— Убей его, Лиззи! Убей пугало! — приказал Питер.
Сначала она замешкалась, но затем набросилась на него с ножом. И продолжала колоть и кромсать до тех пор, пока из головы не полезла вата. Нож пронзал тело пугала и впивался в пол. Лиззи колола и кромсала, пока у нее не закончились силы и слезы. Она в изнеможении рухнула на пол. Ток подошла к ней и погладила спутанные, грязные волосы.
— Ты сделал это, капитан, — прошептала она.
— Это еще не все, — возразил Питер. — Теперь его нужно похоронить.
Они утащили тело в лес — то и дело останавливаясь, чтобы подобрать его кусочки, — и устроили долгие похороны. Питер вырыл рядом со сценой глубокую яму, и они сбросили в нее тело.
— Принесите камни, — сказал Питер. И они все принялись собирать камни, большие и маленькие, и набросали их в яму, поверх чучела.
— Теперь твой бука не оживет, — объяснил Питер.
Они все истекли потом и перепачкались грязью. Руки Ронды болели от таскания камней. Лиззи сняла шляпу, крюк и сапоги и стала больше похожа на себя прежнюю и меньше — на пирата.
Питер дал каждой из них лист бумаги и карандаш.
— Запишите то, чего вы боитесь больше всего, — пояснил он. Сначала Ронда не смогла ничего вспомнить, но затем нацарапала: «Боюсь, что Питер — мой брат. Что он останется с Ток. Что отец любит Агги больше, чем маму. Что Лиззи по-настоящему сходит с ума».
Она оглянулась, пытаясь подглядеть, что написала Лиззи на своем листке, но та закрыла его рукой. Интересно, подумала Ронда, а что написал Питер? А Ток? Ведь она ничего не боялась.
Каждый из них сложил свой листок и бросил его в яму, поверх пугала.
— Прощайте, страхи! — сказал Питер.
Они дружно зарыли могилу, после чего исполнили дикий танец: размахивали руками, дрыгали ногами в стиле «Рокеттс», смеялись и завывали, уверенные в том, что Лиззи излечилась, и они вместе с ней. Бояться им больше нечего.
17 июня 2006 года
Уоррен ушел от нее почти в три. Ронда приняла душ, помыла посуду и легла на диван отдохнуть. Вскоре она уснула, и ей вновь приснился смутный сон, что она гонится за кроликом и проваливается в кроличью нору. На этот раз, в самом конце сна, она нашла в норе Лиззи. Лиззи в костюме капитана Крюка, но только вместо проволочной вешалки из ее рукава торчал окровавленный молоток.
Ронда открыла глаза и посмотрела на часы: было почти семь.
— Черт! — пробормотала она, нащупывая телефон, чтобы набрать номер Питера.
— Ронни, я только что вышел из дома.
— Нам нужно поговорить, Питер.
— Хорошо, можно встретиться завтра. Я свободен во второй половине дня.
— Нет. Это не может ждать.
Питер раздраженно вздохнул.
— Утром придет риелтор взглянуть на дом моей матери, и у меня еще куча разных дел. И они тоже не ждут. То, что ты хотела мне сказать, пусть потерпит до завтра. Я позвоню тебе.
— Я могла бы встретиться с тобой там, — сказала Ронда.
— Нет. Я перезвоню тебе завтра.
Произнося эти слова, он уже отнял телефон от уха, и его голос звучал еле слышно, словно радиостанция, ведущая передачи из какой-то далекой страны, о которой Ронда, возможно, слышала, но никогда там не была.
Въехав на подъездную дорожку дома Агги, Ронда припарковалась позади пикапа Питера, стоявшего перед гаражом, который когда-то служил Дэниэлу мастерской. Ронда обратила внимание, что гаражная дверь на замке, окна заколочены. Она подняла взгляд на крышу: дранка отошла и поросла мхом. Ронде тотчас вспомнилось, как Питер почти спрыгнул с крыши, чтобы доказать, что сделанные отцом крылья сработают. Вспомнила Ронда и о штабелях гробов. Интересно, они все еще внутри? Она не могла припомнить, чтобы Агги избавилась от них. Что о них может подумать агент по продаже недвижимости?
Выбросив из головы воспоминания, Ронда поднялась на крыльцо старого дома. Половицы прогибались под ее весом. Краска облупилась. Углы заросли паутиной. Справа от двери огромный паук пробирался к центру паутины, в которой запуталась муха.
Ронда постучала. Ответа не последовало. Она повернула ручку и открыла дверь.
Сколько раз Ронда входила в эту дверь! Вбегала в нее со смехом, догоняя Питера и Лиззи, с рюкзаком за спиной, набитым куклами Барби, пижамой, костюмами для пьесы, которую они ставили?
Ронда стояла в прихожей, лицом к чулану. Движимая бессознательным порывом, она открыла его. Несколько побитых молью пальто Агги. Охотничья куртка Дэниэла в красно-черную клетку. Сколько лет она провисела в ожидании хозяина! Рядом — охотничья шляпа. Питер был в ней на той охоте за пасхальными яйцами.
— Где Лиззи? — спросила тогда Агги.
— Все еще в лесу с кроликом.
Ронда закрыла дверь чулана.
— Питер! — позвала она. Наверху раздался стук. Чьи-то шаги. Затем кто-то принялся отодвигать что-то тяжелое.
Что-то здесь не так. Внезапно Ронда пожалела, что пришла одна, без Уоррена. Но ведь это, сказала она себе, всего лишь старый дом, и потому ей немного страшно.
— Питер! — снова позвала она, на этот раз чуть тише, и прошла в гостиную. Все тот же клетчатый диван и такое же кресло. Телевизор зарос пылью. На стене над камином — портрет Элвиса Пресли, которым так гордился Дэниэл. Они с Лиззи играли в игру под названием «Элвис следит за тобой». Игра состояла в том, чтобы отыскать укромный уголок, в котором всевидящие глаза короля рок-н-ролла не могли их найти, и обычно заканчивалась тем, что они, истерически смеясь, гонялись друг за дружкой по комнате. В конце концов, Элвис всегда знал, где они.
«Где я сейчас?» — жаждала Ронда спросить пыльную реликвию. А как насчет малышки Эрни? Смогут ли всевидящие глаза Элвиса обнаружить ее? Хватит ли им зоркости разглядеть Кроличий остров?
Наверху опять перетаскивали что-то тяжелое, на этот раз прямо у Ронды над головой. Бывшая комната Лиззи.
Ронда крадучись поднялась по лестнице. Ее ноги помнили каждое скрипучую доску, и Ронда осторожно обходила их. Она поднялась наверх и двинулась по ковру коридора, мимо рамок со студийными портретами и школьными фотографиями Лиззи и Питера. Мимо комнаты Дэниэла и Агги. Дверь была приоткрыта. Заглянув внутрь, Ронда увидела ворох сваленной на кровать одежды. По всему полу были раскиданы пустые картонные коробки.
Следующая комната была комнатой Лиззи. Дверь была открыта. Прижавшись спиной к стене, Ронда скользнула бочком, как полицейский по телевизору, который, как только доберется до порога, резко развернется, вытащит пистолет и крикнет: «Ни с места!» Но ведь это не фильм про полицейских. Да и пистолета у нее нет. Ей предстоит столкнуться лицом к лицу лишь с Питером, а не с преступником с квадратной челюстью. Ронда медленно повернулась и заглянула в комнату. Питер стоял к ней спиной. И с чем-то возился у ножки кровати.
Веревка.
Он сматывал длинный кусок грубой веревки.
Ронда судорожно втянула в себя воздух. Питер услышал и повернулся.
— Ронда? В чем дело? У меня едва не случился сердечный приступ! Почему ты подкралась ко мне?
— Я окликнула тебя. Ты не ответил. Я услышала странные звуки. И у меня сдали нервы.
— Значит, они сдали у нас обоих. Черт! Что ты здесь делаешь?
Он сжимал в руках моток веревки.
— Я подумала, что… если я к тебе заеду… Вдруг смогу тебе чем-то помочь?
Питер бросил веревку на кровать.
— В таком случае, может, ты поможешь мне вытащить отсюда эту штуку? — Он кивнул на тяжелый комод, который когда-то принадлежал Лиззи. — Это дуб. Он всегда принадлежал семье моей матери. Ток считает, что мы должны оставить его себе. Передать по наследству Сьюзи.
Ронда кивнула и шагнула в комнату. Затем подошла к стенному шкафу. Металлическая перекладина, на которой частенько висела Лиззи, отсутствовала, дверная коробка была перекрашена. Но даже сквозь поспешно нанесенный слой краски Ронде были видны карандашные метки, оставленные Лиззи. Ронда наклонилась, чтобы лучше их разглядеть, и увидела последнюю дату.
10 августа 1993 года. В тот день они в последний раз давали свой спектакль, «Питера Пэна». После этого Лиззи как будто перестала расти, в знак солидарности с Питером и пропавшими мальчиками.
— Вот же махина, — сказал Питер, похлопав ладонью по комоду. — Тонн десять весит, не меньше. Давай, бери его за бок.
Ронда обошла комод и взялась за его левый бок. Комод был почти пять футов в высоту и четыре фута в ширину. Ронда, крякнув, оторвала его от пола примерно на дюйм и снова поставила.
— Надо вытащить ящики, — сказала она.
Они вытащили пустые ящики. Нашелся шарик нафталина. Пара центовых монеток. Коричневая пуговица. Ронда подняла пуговицу и подержала ее, думая о том, есть ли свете более грустная и одинокая вещь. Потерянная пуговица от потерянной девушки. Ронда тайком от Питера сунула пуговицу в карман, затем снова взялась за бок комода и, кивнув Питеру, приподняла.
— Так о чем ты так сильно хотела со мной поговорить? — спросил Питер, поднимая свою сторону. Медленно переставляя ноги, они двинулись с комодом вперед. Ронда пятилась спиной, целясь попасть в дверной проем. Поскольку комод был приподнят, они с Питером почти не видели друг друга.