Прикрыв глаза, я слушаю шорох ветра за тонкими металлическими стенками, приглушенный металлический лязг снизу. Никаких переговоров с обманщиками, думаю я и с этой мыслью проваливаюсь в сон без сновидений. Скоро я буду в Манапе. И для начала мне там придется навести шороху. Великая идея требует много шума.
Пособие для начинающих мародеров
дата публикации:22.11.2023
— Там? — я подозрительно кошусь на проводника. Тот кивает еще раз. Обманывать меня он не видит никакого смысла, все неприятности, которые могли случиться — уже случились, и я принесла ему горе. Я фыркаю, ты даже не представляешь, что такое НАСТОЯЩИЕ неприятности, дорогой Юсуф! Он пытается спорить, но я жестом останавливаю его словоизвержение и пристально изучаю, то место, куда он меня привел. То место, где я поимею полноги или полтысячи кредитов, как кому нравится.
Матушка! Во мне все обрывается и холодеет. Я перечитываю неприметную табличку, надпись на которой дублируется старым добрым двенадцатеричным штрихкодом. Тот сообщает мне, что проще разбежаться в бетонную стену или прыгнуть с шестого этажа вниз или влететь в толпу рыцарей с морковкой в руке. Или выпить пару баночек морковного пойла моего бронированного приятеля. В общем, проделать все замечательные вещи, предоставляющие тебе огромный шанс выжить.
— Ты знаешь только одно место, где можно стрясти деньжат? — безнадежно спрашиваю я. Юсуф, у которого появилось свободное время, отвлекается от ковыряния в носу и сообщает, что полноги можно добыть только там. Вокруг нищета по самый пояс и за пару кредитов тебя будут носить на руках, а за пять ты станешь местным королем или богом, как пожелаешь. Есть, конечно, другие места, но это единственное не охраняемое попешками.
— Допустим, — соглашаюсь я, и нервно ухмыляюсь, охранять это место смог бы даже последний кретин, — а тот человек, который сделает то, о чем я попросила, не сможет организовать мне скидку? До десяти кредитов?
В ответ мой собеседник качает головой, пятьсот это нижняя планка, на которую можно договориться. В этом вопросе все просто: пятьсот или ничего. Я поджимаю губы и замираю. Конечно же, я и не ожидала легкой прогулки, но то, что я вижу, выходит за все рамки разумного. Я еще раз вглядываюсь надпись. Никаких сомнений, скромная табличка с выжженным на металле штрихкодом сообщает мне: Добро пожаловать в преисподнюю, принцесса!
— Пойдем, мой дорогой друг, нам просто необходимо прогуляться, — предлагаю я Юсуфу, который тут же откликается, что у него прямо сейчас возникли дела, и он может подождать меня снаружи. И вообще он рассчитывал, что только покажет мне то, что мне надо. Окажет любезность загадочной гостье, а все дела я поделаю сама.
Я тяну его за воротник и он понуро шагает рядом, взъерошенный и печальный, словно крестьянин уронивший в сортир баночку морковного с’мгончика. Вопреки хмурым ожиданиям маленького поганца, я прохожу мимо двери, на которую он указал и бесцельно веду его по кривым улочкам. Мы проходим на квартал дальше, поворачиваем, ныряем в захламленный закоулок, из которого попадаем на параллельную улицу. Пару раз останавливаемся, вертимся на месте, потом двигаем еще на квартал дальше. Все мои действия ему не понятны, и он пытается поинтересоваться у прекрасной Беатрикс, что происходит? Почему мы не вламываемся в лавочку и не палим из посоха во все, что движется.
— Потому что я не хочу, чтобы ты пострадал, дорогой Юсуф, — объясняю ему я.
— Тогда может быть, я пойду?
— Конечно же, нет. Ты еще отведешь меня к человеку, у которого я потрачу твои полноги, забыл?
Трудяга жара просто обливает нас влажным тяжелым воздухом, стараясь изо всех сил. Такого оглушительного усердия я еще никогда не чувствовала, видно как нелегко дается наша прогулка мелкому жулику. Вздохнув, я в очередной раз проявляю милосердие, и мы заходим в тесную лавочку уставленную столами, выпить воды.
Вернее, воду пью я, а Юсуф заказывает подозрительное пойло, которое по его словам прекрасно утоляет жажду. В стакане плещется темная жижа, сильно смахивающая на помои. При взгляде на нее, внутри меня растет уверенность, что ей можно прекрасно смазывать оси у телег. Но мой проводник прихлебывает свой кисель и морщится от удовольствия.
— Учти, если тебя пронесет, дорогой, то останавливаться мы не будем. Надо будет быстро бежать, а времени на твои личные потребности не будет, зуб даю. Когда мы ввяжемся в серьезные дела, то о чистых штанах каждый заботится сам.
В ответ он убеждает меня, что от стакана Армады крепкой еще никому плохо не было. Это же чистая химия! Сама Джелинда Дорри с удовольствием ее потребляет, он это видел в гипернете.
Джелинда Дорри! Еще один придурошный почитатель. С сомнением глянув на его напиток, я пожимаю плечами, как знаешь, дорогой Юсуф. В принципе, мне сейчас не до потенциальных желудочных проблем тощего проходимца, я подсчитываю, прикидываю, строю схемы, запоминаю точки, где нужно будет повернуть. Семьдесят шесть шагов до двери, потом тринадцать от двери до угла, двести шесть по улице до поворота в проулок. На этом моменте я хихикаю, Матушка, как же я предусмотрительна! Семьдесят семь шагов. Нет. Сначала десять, а потом шестьдесят семь. Десять. Именно так. В мародерке при ее кажущейся простоте важен каждый шаг. Любое движение, которое с равной долей вероятности может привести к оглушительному успеху, так и к оглушительным звездюлям.
— А где живет твой колдун, который мне нужен? — уточняю я, остановившись на семьдесят седьмом шаге. Юсуф с удивлением смотрит на меня, в глазах плавает алкоголь. Химическое пойло накрывает его с каждым мгновением. Мой маленький проходимец меняется на глазах. Грозно оглядывает соседей и бурчит под нос что-то особо опасное. Глядя на него я пытаюсь не рассмеяться.
— Мастер Гельминтас?
— Да-да, твой знаменитый мастер Гельминтас известный всем и каждому, — раздражаюсь я. Его постоянные уточнения выведут из себя кого угодно, даже самую милосердную и прекрасную принцессу на свете, которой я пока являюсь. По большому счету никогда не поздно изменить принципам и надавать Юсуфу по шее. Эти мои мысли он ловит с полпинка и тут же поправляется.
— У него лавка на перекрестке Радужной и Благодатной. Знаете, моя госпожа, с красной вывеской? Он продает лекарства.
Я качаю головой, никакой красной вывески, ни лавки, ни улиц с лицемерными названиями я не знаю, да и вообще приехала в Манапу несколько часов назад. Несколько часов назад и эти трущобы прочно обосновались у меня в печенках. Жарко, пыльно, душно, толпы. К тому же придется штурмовать то, от чего у меня сердце уходит в пятки.
— В общем, недалеко отсюда. Четыре квартала.
— Моя госпожа, — бессильно бешусь я, перед моими глазами стоит выжженная по металлу надпись. Мда. Есть от чего почесать голову и задуматься о завещании. Хотя, по большому счету, завещать мне кроме своей доброты нечего. Да и некому.
— Моя госпожа, — заметив мое состояние, вежливо поправляется Юсуф. — Это действительно недалеко.
Неожиданно он сочувственно треплет меня по плечу. Просто протягивает руку и сжимает ладонью мое предплечье. Я благодарно киваю. Все же, где то внутри очень далеко у него есть сердце. А может это и не сердце, а стакан его смазки для телег. В любом случае, то, как он молчит сейчас, мне нравится. Я делаю последний глоток воды и поднимаюсь. Пойдем, приятель! Нас ждет большое веселье, от которого можно протянуть ноги. Самое прекрасное веселье в этом мире.
— Сейчас мы им накостыляем, моя госпожа!
Я кошусь на своего спутника и хмыкаю, в который раз, убеждаясь, как керосин благотворно влияет на храбрость. Залей любому зяблику пару стаканов бормотухи и на его месте тут же образуется свирепый вояка.
Юсуф весел и ультимативен, как двести упившихся драконов. В глазах пылает огонь, голова покачивается, а на лице написана твердая решимость помереть прямо сейчас. Не знаю, что добавляют в ту мутную жижу, которую он принял, но подход к этому делу вызывает уважение.
Мой импровизированный оруженосец твердо ведет меня к двери с неприметной табличкой и распахивает ее, жестом приглашая меня войти. Словно воспитанный слуга свою госпожу. Улыбнувшись ему, я с самым царственным видом прохожу мимо. Даю голову на отсечение, что как только я войду, милый Юсуф сделает ноги, только я его и видала. Но не тащить же его с собой на важное мероприятие, где он будет только путаться под ногами? Стараясь успокоиться, я глубоко и равномерно дышу.
Великая Беатрикс Первая является на пороге в сиянии серого света улицы, облитая им как роза росой. Входит со света во мрак, в котором меня встречают, будто я уже всем тут надоела, хуже горькой редьки, и пришла за добавкой.
— Какого хрена тебе тут надо, девка?
Не самый любезный прием, но что поделать. Вздохнув, я делаю пять быстрых шагов внутрь помещения, одновременно достав посох, щелкнув предохранителем и приставив ствол к обритой налысо наглой башке. Все происходит настолько стремительно, что у сидящего за столом вырывается только изумленный вздох.
— Полноги, — любезно сообщаю я и нежно смотрю, как меняется выражение блеклых голубых глаз моего собеседника. Презрение на его лице с наглухо свернутым вбок носом меняется страхом.
— Ты рехнулась? Ты понимаешь куда попала?
— Конечно, — улыбнувшись, чтобы снять повисшее между нами напряжение сообщаю я. — Там же у тебя написано.
— И что там написано? — сломанный нос пытается говорить спокойно.
— Келла Железного Густава, что ты?
— И ты собираешься забрать тут полноги? — он пытается блефовать, но глянув в мои ласковые глаза вздрагивает. Я поджимаю спусковую скобу до первого щелчка, странные глаза расширяются.
— Собираюсь. И мне все равно: ты мне их выдашь или я разыщу их сама, — скромно говорю я, — и давай не будем мучить друг друга, у меня мало времени. И я терпеть не могу отнимать чужое. Если ты готов мне их выдать, моргни. Только аккуратно, лады?
«Доброволец» хохлится за столом как не