сушка потерявшая кладку, прикидывает расклады, я чувствую вибрацию, потому что ствол посоха прижат к его голове. Словно это вибрация его мозга работающего на полную мощность. Конечно же, у него тут что-то припрятано. Что-то очень неприятное, вроде того, что я видела у Клауса. Оружие, стреляющее молниями. Я это прекрасно осознаю и тоже думаю. Руки противника лежат на столе, я застала его врасплох, уткнувшегося в унитестер, по экрану которого текут символы.
— Если что, у меня хорошая реакция, — предупреждаю я, — предохранитель отжат, а холостой ход я выбрала.
— Он у тебя пороховой? — помолчав, интересуется хозяин конторы, скосив глаза в кучу. Рассмотреть мой посох у него никак не получается.
— Понятия не имею. Хочешь выяснить?
— Не особо.
— Тогда давай по-быстрому закончим наши дела, и я уйду.
Поколебавшись пару секунд, он, наконец, выдавливает, что пластик лежит у него в ящике, и он его отдаст. Но я должна понимать последствия и все то, что произойдет потом. Никто, он еле шевелит губами, опасаясь, что в любое мгновение я спущу курок, никто и никогда не вел себя так с келлой Железного Густава. Мой случай первый и останется последним.
— Я и не собиралась повторять, милый, — заверяю я. — И в мыслях не было возвращаться.
Он молча сопит, пока я шарю в ящике стола, забираю карту и кивком прощаюсь. Уже в дверях, куда я медленно отступила с добычей, он останавливает меня вопросом.
— Ты та, о ком сообщили из Нижнего Города?
— Понятия не имею, а что пишут?
— Пишут, что в Нижнем положили восемь бойцов и разнесли Городской парк к чертям. В госпитале пятнадцать человек.
— Быть «добровольцем» опасное дело, — сочувственно киваю я и исчезаю за дверью, твердо зная, что у меня в запасе ровно двадцать секунд. И этого мне хватит, если конечно я правильно все рассчитала.
Выскочив наружу, я наблюдаю Юсуфа, которого положа руку на сердце, уже не ожидала увидеть. Но жулик, как оказывается, не слинял, а все время, пока я вела переговоры, терся поблизости.
— Ходу, ходу, мой дорогой Юсуф! — громко шепчу я, проносясь мимо, — сейчас нас будут трамбовать, а это совсем печально! Ты же не хочешь заиметь дырень в своей голове?
Видно, что дырка в его голове, последнее, на что он рассчитывал и поэтому мой маленький оруженосец берет с места как заправский бегун. Шлепает ногами по бетону, пытаясь на ходу выяснить, как все прошло.
— Великолепно! — мой жемчужный смех растекается среди торговцев, я слышу, как за нашими спинами грохает об стену дверь. Тридцать секунд! Местный келларь довольно проворен для своих габаритов, он что-то орет в унитестер и пристраивается за нами.
— Стой! — вопит он. Ну конечно! Держи карман шире. Я смеюсь, легко преодолевая двести шесть шагов, пытаясь бежать так, чтобы преследователь меня нагонял. Остановившись у проулка, я уворачиваюсь от жужжащего разряда вырвавшего каменную крошку от противоположного угла. Делаю вид, что меня задело и быстрым хромающим шагом несусь к определенному месту. За спиной нарастает шум. Три шага, пять, десять. На десятом, я протягиваю правую руку вбок и резко распахиваю калитку из ржавых прутьев. В ту же секунду за моей спиной слышен оглушительный грохот, будто кто-то кинул лист железа на бетон.
Обернувшись, я проверяю, как сработал мой блестящий план. Келларь лежит на земле, калитка немного погнута, все великолепно. Или как говорит, мой бронированный увалень, ох… льно. Драконий язык иногда трудно понять, и я совершенно справедливо подозреваю, что большую часть слов Ва выдумывает.
— Он умер? — вернувшийся ко мне Юсуф рассматривает тело.
— Не, — я всегда точно определяю, жив противник или нет, — очухается минут через десять. Теперь надо быстро бежать, мой дорогой Юсуф. У меня теперь полноги и я хочу получить то, что хочу.
Я достаю из кармана пластик и демонстрирую его своему проходимцу, который ошеломленно ахает. Взглянув на карточку, я тоже хмыкаю. Десять тысяч кредитов, неплохо за пару минут разговоров. Пересчитав нули, я пожимаю плечами. На мои дела хватит, а это главное.
— Бежим, мой храбрый Юсуф, у нас еще есть время их потратить, — подталкивая его к выходу из переулка, командую я. Над нулями можно будет подумать позже.
День после вчера
дата публикации:24.11.2023
Если хочешь поиметь что-нибудь незаконное, ищи самую темную дыру. Наставления гражданина Манджаротти, будь он проклят, я помню назубок и, нисколько не колеблясь, сворачиваю в проулок. Из разноцветной россыпи глаз цветного фасада Манапы, чистых тротуаров, пустых утренних улиц в самую глубокую задницу в которой из света видятся только истеричные вспышки старой неоновой вывески, пробивающиеся сквозь сумерки туманного утра.
«Самые дешевые развлечения» устало шамкает она. Я еле сдерживаю нервный смешок, самых дешевых развлечений у маленькой Беатрикс полон рот, и они абсолютно бесплатны. Когда за тобой охотится толпа народа, поневоле расслабляешься и начинаешь получать удовольствие от любой мелочи.
Район выглядит так, будто несчастная принцесса так никогда и не покидала Нижний Город. Не ехала всю ночь к черту на кулички. Прошло всего пятнадцать минут, с того момента, когда великая госпожа Мусорной Долины прибыла в Манапу, и та уже у меня в печенках. Я моргаю, мысленно чертыхаясь, помойка! Абсолютная стопроцентная дыра, похожая на абсолютные стопроцентные дыры как две капли воды. Покосившиеся двухэтажные домики стоящие особняком между громадин небоскребов уходящих в низкое небо. Словно пятно плесени, прилепленное к их подножию. Пятно из домов-огарков перевитое паутиной проводов.
Из проулков нестерпимо несет самой разнообразной вонью. Нижние этажи забраны массивными решетками. В общем, еще одно прелестное место чтобы получить свою порцию неприятностей. Длинный путь по канализации, который никак не хочет заканчиваться и по которому я, скрепя сердце упорно бреду. Потому что у маленькой хитроумной Беатрикс есть план. Прекрасный хорошо продуманный план, который вертелся в моей голове весь путь на пневмоезде. И на все про все у меня десять кредитов, наследство гнусного Манджаротти.
Интересно, Томашек уже обнаружил пропажу? Если, конечно, остался в живых, ведь он нехило получил на орехи. Припомнив удивление, застывшее в глазах лохматого иуды, я хмыкаю и продолжаю неспешно топать по замусоренному асфальту, старательно избегая куч хлама и грязи. Мои шаги отражаются в темных подворотнях с наглухо запертыми дверьми, где слышны отголоски жизни. Ругань, шарканье и неясное бормотание. Кто-то сводит мелкие счеты, с шумом умывается, готовит еду и пьет. Я чувствую запахи местных обитателей и морщусь. В отличии от почти стерильного Нижнего Города тут есть запах. Пахнет давно немытым кабаком и нищетой, чудная вонища, которую не в силах смыть только что закончившийся ночной дождь. Грязь, смрад, космическая нищета, по большому счету ничем не отличающаяся от поместий баронов в моем мире. Мой мир. Милый уютный дом. Стоит уже отвыкнуть от этой мысли, ведь он опять станет моим, только в случае если я найду способ в него вернуться. А пока я тут, в чужом настоящем, и меня несет по нему словно прекрасный белоснежный цветок в сточных водах невидимой реки.
Свист дубинки я ощущаю почти мгновенно. И немного смещаюсь в сторону, ведь тощий поганец на другом ее конце даже не подозревает, что я выкупила его еще минуту назад и была готова. Как бы он ни хотел остаться незамеченным в густых тенях наливающегося дня, мне он виден как на ладони. И я уже три раза воздала хвалу бороде Матушки, что на моем пути попался этот мелкий доходяга, а не отъевшийся качок, справиться с которым стоило бы большого труда.
Шаг в сторону, левая рука разворачивается и отбивает нацеленную в голову дубинку, я мгновенно переношу вес на правую ногу и ладонью правой достаю острый подбородок противника, хватаю его за воротник, ставлю подножку и придаю ускорение, дав хорошего пинка под зад. Ошеломленный придурок мгновенно ускоряется, обгоняя собственный крик, чтобы с костяным грохотом улететь в проем напротив. Из-за двери тут же раздается надтреснутый старческий голос, обещающий нам, что как только его обладательница доберется до второго этажа, так как на первом все окна наглухо заколочены, то нашампурит нас из старого доброго Мистера Убивца. Что такое нашампурить я понятия не имею, вряд ли что-то приятное, поэтому по-доброму желаю невидимой старухе, чтобы она проваливала ко всем чертям. В ответ та обещает мне самые большие неприятности, которые я только видела в жизни. Приходится пожать плечами, все это ободряющее шарканье и бурчание удаляется настолько медленно, что я скорее умру тут от старости или смрада, потому что закуток, в котором мы с моим неприятелем находимся, используется по нужде всеми местными обитателями.
— Доброе утро, — закончив переговоры с доброй старушкой, говорю я пленнику и осматриваю трофейное оружие. Ничего особенного, грубая и неудобная поделка. Единственное, что этот недоумок сделал полезного, так просверлил отверстие в рукояти, куда вставил петлю из веревки. Довольно удобно, если собираешься вкрячить его в собственную задницу. И совсем бесполезно для реальной схватки, особенно если противник схватит за другой ее конец и вырвет тебе руку.
Мой пленник изумленно икает. По всему видно, что сегодня его день не задался с самого начала. Он рассчитывал стрясти деньжат в легкую и погорел.
— Прекрасное утро, не находишь? Вышел прогуляться? — интересуюсь я, чтобы поддержать разговор. Мерзавец хлюпает разбитым носом. — Очень не вежливо молчать, когда разговариваешь с дамой.
— Не бейте меня, синьора, — наконец выдавливает он, — я ошибся.
— Конечно, ошибся, тебе нужно было бить чуть левее, тогда мне труднее было бы парировать, — советую я. — И оружие у тебя фуфло. Вот, смотри, центр тяжести почти посередине. Таким непросто управляться.
— Мне сложно, я плохо вижу в темноте, — жалуется гаденыш, размазывая юшку по щекам.
— Сочувствую, — я снисходительно улыбаюсь ему, чтобы подбодрить. Ведь он же не виноват, что нарвался на меня, а не на какого-нибудь пьяного ротозея, приехавшего в Манапу отдохнуть?