— Дистанция?
— Заряжай!
— Дистанция?!
— Да обожди ты, ниц ни видач.
Проходивший мимо них к очередному аресту отставной флейтист громко пожелал:
— Бог в помощь, братцы!!
За что получил прикладом между лопаток. Пройдя мимо снарядных ящиков, они перешли во второй броневагон и были водворены в импровизированный карцер. На скорую руку переделанный из кладовой. Загремели замки и двое арестантов оказались почти в полной тьме, в которой еле проглядывала кучи тряпья, старых мешков и досок.
Глянув на новое место обитания, Пшибыл скорбно высморкался на пол.
— Курва, — прогудел он и втянул сочившуюся юшку, — по одному переловлю и ноги выдерну. Интеллигенты. Як працовац, крупу грузить, воду таскать — так никого ниц нема. Как жрать так йоженбеки им подавай.
Мудро, связав рябчиков, интеллигенцию и нежелание работать он устроил на полу гнездо из хлама и уселся в него как гусыня на яйца. Любопытный пан Штычка попробовал выглянуть в прикрытое бронезаслонкой маленькое окошко. Но из того почти ничего не было видно. Лишь часть насыпи покрытой снегом и проглядывающий из — под него щебень. Покрутившись там еще немного, флейтист, последовав примеру недовольного товарища по заключению — сложил из досок подобие лавки и сел, прислонившись спиной к грязному металлу.
За стеной гулко грохнул выстрел, отдавшийся в дрожи всего бронепоезда. Эхо от него пронеслось по броневагонам. Ахнуло в тендере и затихло. Артиллеристы начали работу.
— Ладуй! — тихо докатилось из соседнего отсека, затем полилась неразборчивая ругань, а с пулеметного вагона послышалось гавканье выстрелов. Что — то скрипнуло в большом металлическом теле «Генерала Довбора».
— Ладуй, Томашек, курва мац! Где…
Кто — то, торопливо примеряясь к плавно раскачивающемуся бронепоезду, протопал к орудийному вагону. А санитар из Влоцлавека подал голос.
— Ты курить не захватил с собой? Сдается мне, застряли мы тут надолго.
— Ничего, пан добродий, — бросил отставной пехотинец. — Только труху с карманов можно натрясти. У меня там пара щепотей накопилось.
— А у меня газетка есть, — сообщил запасливый Пшибыл. — Натряхивай, шановный.
Путаясь в сумерках, царивших в карцере, они соорудили одну самокрутку на двоих. Броневик качнуло — паровозная бригада дала задний ход. Осторожно наращивая дистанцию до невидимого противника.
— Вот ты мне скажи, пан, сколько тараканов треба на кастрюлю супа? — санитар затянулся, удерживая тлеющую самокрутку в огромном кулаке. В голове его крутилась мысль о небольшом кулинарном предприятии после войны. О чем-нибудь скромном — маленьком ресторанчике столов на пять.
«А что?» — думал он, — «Все эти господа, только и думают, как поесть деликатесов. Готовить я умею. Столько ртов, вон, кормлю. Им тех тараканов хоть пожарь — все съедят».
Он представил себя на кухне в клетчатом фартуке дающим раза нерадивым официантам из интеллигентов.
— То я не знаю, — ответил Леонард и сплюнул табачные крошки, налипшие на губу. — Слыхал только на тарелку один. А жесли еще и водку подавать, то можно и два класть. Все одно не заметят.
— Слухай, а если их обычными заменить? — пытливый Пшибыл морщил лоб, пытаясь вычислить возможную прибыль, — я знаю, где их можно хоть три пуда наловить. Место золотое! У меня брат в Отвоцке на улице Саможондове держит торговлю, так к нему в амбар боязно заходить, гляди ще самого унесут. Тысячи там. Ты только никому про это не говори — не то дам раза!
Жадный санитар нахмурился, подозревая, что лупоглазый пехотинец его обманет и приберет выгодную торговлю себе. Подняв огромную ручищу, в которой тлела игрушечная самокрутка, он грозно глянул на музыканта. В ответ Леонард клятвенно пообещал ему никому про это не рассказывать.
— Да лопни мой глаз, жесли вру, пан! Могила! — заверил он собеседника.
Бронепоезд качнуло, и он со скрипом встал, отойдя на полверсты под надежную защиту густого перелеска. Беготня по вагонам возобновилась прерываемая гулкой бранью. Блистательный стратег ротмистр Тур — Ходецкий пытался высмотреть в бинокль так и не проявившего себя противника. Его высокоблагородие торчало в люке, отдавая толпившимся внизу подчиненным бессвязные команды.
Прислушавшись к шуму, успокоенный Миколай Пшибыл продолжил излагать подробности своей великолепной идеи.
— Вот ты мне скажи, чем суповый таракан отличается от обычного? А? Скажу тебе пан — ничем. Что спецйяльный, что обычный. Только у брата они откормленные! Звери, а не тараканы. За такого прусака, клиенты еще драться будут! — подтверждая сказанное, санитар оглушительно высморкался.
— Факт! — согласился Леонард.
Они долго болтали о ценах на тараканов. Минуты текли медленно, складываясь в часы. Броневик стоял в ожидании противника. В его железном чреве продолжалась бурная деятельность. Из вагона в вагон сновали люди, рота охраны, высаженная в перелесок, скучала на постах. Командир «Генерала Довбора» нервно мерял шагами контрольную платформу не в силах принять решение. Путь вперед был закрыт, а позади бронепоезд не ожидало ничего, кроме разоренных скучным декабрем деревень.
Уха из петушка
дата публикации:20.12.2023
— Именно тут вы и обитаете, со своей мамушкой? — подвал, огромное гулкое помещение, уходящее в полумрак, не внушает никакой радости. Все здесь говорит о нищете и повальной безнадеге. Лохмы черной паутины с потолка, запах плесени. Звуки мерно падающего конденсата. Длинный ряд странных одинаковых дверей высотой мне по плечи, над которым идет еще один, такой же. К каждой двери верхнего ряда ведет небольшая стальная лестница одной стороной прикрепленная к стене.
— Да, — кивает мой проводник, — не самый лучший дом, но, по крайней мере, здесь дешево.
Что такое дешево в этом мире я уже понимаю и с подозрением кошусь на низкие двери в подозрительных желто-оранжевых потеках. Судя по всему, передвигаться в жилище дорогого Юсуфа придется на карачках. И мы проходим шагов сто семьдесят под какафонию звуков доносящихся из них, прежде чем остановится перед одной. Мелкий проходимец стучит в нее и зовет.
— Мамушка, открывай! Это я Юсуф!
За дверью тут же что-то скрипит, потом раздаются чертыханья и грохот, будто кто-то задел жестяное ведро, гремит замок и она распахивается ровно на длину массивной цепи. Огромных звеньев, которой хватило бы, чтобы стреножить дракона. В образовавшуюся темную щель нас любопытно рассматривают.
— Юсик! Ты не один, — констатирует полумрак, в котором виден отблеск стекла.
— Это… — он в растерянности оглядывается на меня, словно я сама должна определить, кто я сейчас. Моя госпожа, принцесса Беатрикс, Генриетта Лакс или кто-то еще. — Это моя хорошая знакомая, мамушка.
— Насколько хорошая? — допытывается его невидимая собеседница. Я чувствую на себе изучающий взгляд и стараюсь улыбаться как можно шире. У малышки Трикси ослепительная улыбка, которая помогает ей в любых невнятных обстоятельствах.
— Познакомились утром, — смущенно сообщает Юсик и трет всклокоченную шевелюру. — Она тут проездом. Ей негде остановиться.
Как ни странно, этих кретинских объяснений оказывается достаточно. Дверь захлопывается, звякает падающая цепь и нам, наконец, открывают.
— Юсик! — появившаяся на пороге старушка в толстых очках, за которыми плавают огромные серые глаза нежно смотрит на маленького поганца, — наконец ты привел домой настоящую девушку!
— Да, — смущенно констатирует очевидный факт Юсуф. Я открываю рот, чтобы поинтересоваться, что значит «настоящая девушка» и тут же захлопываю. Мамушка с улыбкой смотрит на меня. Осматривает с головы до ног, серебристый комбинезон в обтяжку, сбившуюся на плечо пластиковую накидку, матерчатую сумочку, внимательно — рукоять посоха, выглядывающую из пояса. Сухонькая пожилая женщина в очках, в полосатом платье с кокетливым передником. Мне приходит на ум, что она мне нравится. Во всяком случае, впечатление старушка производит самое приятное. От нее веет домашним теплом, уютом и вкусной едой. Давние, почти забытые ощущение, от которых ноет в груди.
— У вас неплохой тесак, мамушка, — одобряю я. — Таким можно наделать много веселых дел.
— Ах, этот? — та смущенно прячет оружие за спину, — я как раз хотела готовить петушка. Вы пришли так неожиданно.
Я весело пожимаю плечами, гости всегда приходят неожиданно, если ты с ними об этом не договариваешься. Определить тот момент времени, когда к тебе заявятся невозможно, поэтому нож лучше всегда держать под рукой. Один мой знакомый граф постоянно забывал об этом правиле, и каждый раз получал огромных звездюлей от всех подряд, а потом и совсем дал дуба, потому что был не в состоянии принять гостей подобающим образом. Она понимающе хихикает и приглашает нас войти.
Как я и предполагала в норе у Юсуфа приходиться пригнуть голову. Потолок слишком низок, да и само помещение крохотное, места хватает на две узкие кровати, задернутый занавеской душ и маленький низкий шкафчик на котором громоздится что-то похожее на фрай плиту для приготовления пищи.
— Располагайтесь…, — старушка шевелит поднятыми пальцами, прибавляя свет с потолочных светильников, и делает паузу, которую я вежливо заполняю, размыслив самую малость, представляясь Беатрикс.
— Беатрик? Прекрасное имя, — одобряет хозяйка, — никогда такого не слышала.
— Редкое, — соглашаюсь я и немного сдвигаю голову влево, потому что краем глаза ловлю движение и слышу щелканье челюстей в том месте, где она только что была. — Может быть даже единственное здесь.
— Совсем забыла за петушка, — сокрушается моя собеседница, и смущенно вытирает нож передником, — он может укусить, прошу прощения. Присаживайтесь вон там, у нас тут тесно, но мы как-нибудь разместимся.
— Именно его вы собирались готовить? — практично уточняю я, рассматривая исчадие ада замотанное липкой лентой, из которой торчат обезумевшие налитые кровью и злобой глаза, внушительные когти и полный комплект острющих клыков. Зверюга уставился на меня, словно я только что заползла к нему в нору и уже вполне готова к употреблению.