Во-первых о том, что звонила секретарь нашего директора графини Маллори-Сальтагатти мисс Джонс. А во-вторых — Бетонная жаба знала, что я в конторе. В-третьих — понимала, что я один. Из чего следовало, что она знает об исчезновении Мастодонта с Рубинштейном. Ни одна из этих догадок меня не радовала.
Чувствуя себя осужденным, самостоятельно вязавшим узел на веревке для повешения, я помедлил, а потом поднял трубку.
— Инспектор Акиньшин, слушаю вас.
— Инспектор?
— Я весь в внимании, дарлинг, — очередная тщетная попытка с ней заиграть. Такая же тщетная, как предыдущие пятьсот семь. Маленькая аккуратная англичанка в пиджаке от Шанель. Узкие пальцы, пара колечек. С температурой взгляда чуть выше точки замерзания. Каждый раз я чувствовал себя прозрачным, она разглядывала меня поверх узкой оправы очков, будто я был пятном на обоях. Или раздавленным тараканом. Трубка остыла на пару градусов.
— Мадам директор хочет вас видеть.
— Прямо сейчас, Кейт? Может быть позже? Тут есть небольшое дело, которое я хотел бы закончить.
— Она просила немедленно, инспектор.
Я попытался что-то сказать, но в трубке уже пошли короткие гудки. Дело начинало не просто пахнуть, дело начинало смердеть. Как у нас в кабинете — убойной химией, старыми носками и лекарствами. Тремя чемоданами без ручек, которые мне предстояло нести. Словно Христу на Виа Долороса, только не хитоне и терновом венке, а в стоптанных мокасинах, джинсах и серой футболке. Волочить три чемодана вместо креста. Редкое занятие в наш обросший удобствами век.
Нижнее белье, девятимиллиметровые патроны, пара старых телефонов и блокнот в омерзительных пятнах. У Рубинштейна, и я точно это знал, искать было бесполезно. Все, что можно было у него найти — медицинские каталоги с закладками, лекарства в запертом ящике и фляжку с какой-нибудь полезной настойкой.
С таким набором, прежде чем идти к Бетонной жабе, надо прикупить шутовской колпак и красный клоунский нос. Заодно переодеть джинсы ширинкой назад.
В отчаянии я набрал номер шефа техотдела. Тот долго не брал трубку, видимо наслаждаясь видом высветившегося телефона, а затем поднял ее и невинно произнес:
— Привет, что-то случилось?
— Слушай, Айвен, я по поводу нашего утреннего разговора. Еще не готово?
Он помолчал, делая вид что вспоминает.
— Ах, это. Частный номер небьющийся в сети?
— Он самый, — как можно более тепло сказал я, разглядывая ногти. На одном из них так и осталось пятно краски.
— Ты мне его сбрасывал по Ватсап?
— Слушай. Заканчивай, а? Мне нужно срочно, — сдался я. — Имей совесть.
Он счастливо засопел, довольный своей небольшой победой.
— Вы там всем отделом решили сменить работу? Неплохое решение, кстати. У вас все получится.
— Что ты имеешь в виду?
— Это номер менеджера, — в трубке послышался квакающий смех, Персакис продолжил выводить меня из себя.
— Менеджера? Какого менеджера?
— Ну, продюсера.
Я помолчал, переваривая информацию.
— Алло! Ты не понимаешь?
— Пока не очень, — вежливо ответил я.
— Вот, что нам говорит словарь Макмиллан, — послышался шелест бумаги, — продюсер — лицо, организующее выступления развлекательного характера, антрепренер, организатор антрепризы. Так достаточно ясно?
Я был на сто процентов уверен, что он говорил по громкой связи, а вокруг собрались прыскающие в кулачки слушатели.
— Ты танцуешь? — поинтересовался мой собеседник. — Я раскопал его сайт. Там требуются танцоры. Кстати, номер, который ты мне дал — его личный. Звонить напрямую владельцу стопроцентный шанс попадания в труппу, — на фоне его голоса раздались смешки, подтвердив все мои догадки.
— Как называется его контора? — как можно спокойнее поинтересовался я.
— Агентство Бенджамена Уокинга, где мы, там веселье. Бенджи — гарантирует! Так написано на сайте. Представь, какие перспективы вам открываются! Игра на фортепьяно! Танцы! Рубинштейн может быть фокусником, — на этот раз слушатели не стеснялись, из трубки полился хохот минимум пяти человек.
— Бл… дь, — беспомощно выругался я, вызвав очередной взрыв веселья. — А что с перемещениями абонента?
— Тут все просто. Три базовые станции и все в порту. Он не двигается с адреса агентства. Я посмотрел неделю и почти месяц. Как сыч сидит на одном месте. Кстати, не слишком часто звонит. Я уже запросил детализацию у оператора, будет к вечеру. Если, конечно, тебя устроит это время.
— Спасибо, Айвен. С меня упаковка подгузников твоему следующему малышу, — я попытался отбить потерянные позиции, но он только усмехнулся.
— Не за что. Займусь этой проблемой вечером, — взяв паузу он добавил привычное, — чувак.
Дав отбой, я тупо посмотрел на трубку телефона. Где мы, там веселье. Уму непостижимо.
Найдя старый пакет, я положил в него нижнее белье, патроны и блокнот господина Старшего инспектора, а потом отправился на казнь к ма’ам графине Мэллори-Сальтагатти, по прозвищу Бетонная жаба. В моей голове плавал хаос.
Вечер трудного дня
дата публикации:09.11.2021
— Малой двойку по биологии притащил, — затянувшись, Кристина выпустила серый дым. — Надо идти учить уроки, а то на второй год останется. Мой, мудак, нажрался опять и завалился спать, на ребенка ему плевать. Вот что с ним сделать?
— Выгнать нахер, Крис, — сделав глоток кофе Олька отставила чашку. В ее сумочке лежали смятые двадцать пять тысяч. Пять она получила бонусом за домашнюю заготовку про больного отца. Припомнив обычные для случайных друзей разговоры, она хихикнула про себя. Все было, как всегда. По одному и тому же сценарию.
— Ты кончила?
— Конечно, сладкий, — ложь была одним из обязательных условий оплаченного времени. Таким же товаром для тех, кто хочет ее слышать. Ее еще можно было продать, по цене пять тысяч за больного отца, двадцать за оргазм. Вот правда никогда ничего не стоила. Потому что была никому не нужна — мелкая разменная монета, сдача со стоимости вранья.
Друзей Кристина нашла неплохих. Щедрых и веселых. Сумевших договориться с охраной «Файф сизонс», что само по себе было невероятным. Те даже бровью не повели, когда они всей компанией поднимались в номера. Так и стояли истуканами, потея в обязательных темных пиджаках. Крис даже пристала к одному, требуя ей прикурить.
— Молодой человек, угостите огоньком! — услышав в ответ раздраженное шипение, она громко расхохоталась.
Пока она сама развлекалась в соседнем номере с двумя, Олька была с третьим. Самым молодым. С обручальным кольцом на безымянном пальце. Худощавым и безликим. Еще одним неуверенным в себе бедолагой, который ей не запомнился. Он много рассказывал о себе: деньги, должность, машина, жена — дочь мэра, бизнес, чужие деньги, будто это что-то означало. Что-то очень серьезное. Олька все пропустила мимо ушей. Абсолютно все. Он тоже продавал свое время, но дороже и оптом, и был абсолютно неинтересен. Хорошо обеспеченное тестем пустое место.
— Слушай, я тут буду через пару месяцев, может созвонимся? — поглаживая ее грудь предложил он. Прикосновения были приятны, Олька прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась.
— Конечно, милый, — его визитку она выкинула в урну у входа.
Они с Кристиной отработали полную программу: ужин, виски, номер, громкие оргазмы, пошлые разговоры за жизнь: зачем ты этим занимаешься, ведь с твоими данными все могло бы быть по-другому. Как по-другому? Предложение давно обогнало спрос. Бесповоротно изменив все. Любовь, ложь, красота — вдруг резко упали в цене. Инди перестало быть доходным занятием, им занимались все кому не лень, продавая время и ложь за копейки. А то, что случайные друзья потратили на них такие деньги, было скорее исключением, чем правилом.
По дороге домой они забрели в пустую кафешку, выпить кофе и поболтать. Багровая темень лилась с неба на улицы разрываемая упорным светом городского освещения. Кофе был горьким. Они были одни.
— Выгонишь его, ага, — пьяно хохотнула Кристина. — Синяк, сука, но свой. Если бы не пил. Вот что ему надо еще?
Если бы не пил, в ее голосе прорезалась тоска, затянувшись раздражающим кислым ментоловым дымом, она продолжила.
— Дура ты, Олька. Ребенку семья нужна. Когда родишь своего, тогда и будешь выгонять нахер. Хоть каждый день. Все равно это когда-нибудь закончится.
— Что все?
— Друзья, работа. Выйдем в тираж, а что дальше? Ты думала, что дальше? Вот реально, думала?
Она серьезно посмотрела на Ольку, совсем неожиданные для отчаянной Кристины мысли наложили на лицо тени. В уголках глаз пролегли усталые морщинки. Когда-нибудь это все закончится. Чувствуя, как ее мягко обволакивает выпитый недавно виски, Олька хлебнула кофе и глянула на сонную улицу. Внизу живота разливалась тянущая сладкая боль. Ей хотелось. Сильно хотелось. Еще одна из обязательных издержек профессии. Когда хочется мужчину, но вокруг только друзья.
Ты кончила?
Она вздохнула, нет, не кончила.
— Девочки скучаете? Может по винцу? — молодой лопоухий бармен, нарисовался перед столиком. — Я угощаю.
По причине позднего времени, персонал уже разошелся, и он был тем самым несчастным, которому было поручено закрыть заведение после ухода гостей. Одним из той категории вечно помыкаемых и молодых, всегда назначаемых на неприятные или утомительные работы. В руке он держал дешевую бутылку вина, которую мог безболезненно и незаметно для начальства списать. Три бокала стеклянным веером были зажаты в другой. Олька посмотрела на него и промолчала. Сузила кошачьи глаза и приподняла уголки губ в улыбке. Стекло отсвечивало желтым светом ламп.
— Вот только тебя нам не хватало, милый, для полного счастья. Сидели и думали, когда же ты подойдешь, — аккуратно стряхнув пепел на пол веранды произнесла Кристина. — Тебя как звать?
— Артем, — он поставил бутылку на стол, грустно проводил взглядом серые крупинки и присел к ним. Убирался в кафешке тоже он.
— Ты откуда?
— С Выхино, — откупорив бутылку бармен разлил вино, — А вы?