ачков из деревни. Толку от него, только пугать дремучих крестьян. Обманщик грозно вращал глазами, выкрикивая заклинания, которые прочитал на обрывке вывалившегося из окон мусора.
— Я обращу вас в навоз! — предупредил он.
— В навоз? Ты, серьезно? — уточнил дракон. Бесцеремонно повернув меня, он задрал тунику. — Хочешь уничтожить такой яйцеклад? Э? Кто будет нести твоему владетелю яйца? Хотя, да. На мой взгляд видон не очень.
— Почему? — озадачился колдун.
— Не хватает хвоста, — с видом знатока уточнил Ва. — Моя матушка, пусть ее борода будет всегда шелковистой, говорила: без хвоста хороших детей не высидишь.
Поняв, что над ним издеваются, тощий как палка колдун взвыл так, что его барон, мирно дремавший на пони, встрепенулся и засобирался домой к вечерним ваннам от подагры и двум женам.
— Стройся! На поворот! Ряды ровняй! — загавкал огромный звероподобный сержант, вооруженный ломом и кухонным ножом за поясом. Самых нерадивых он подгонял тумаками. — Куда прешь? Куда прешь, свиное рыло?
Ва придал пестрой толпе ускорение, развернувшись хвостом и дав пару огненных залпов над головами. Те повернули и затрусили по дороге назад, к родным домам. В центре воинства болтался в седле старичок бом Трассель.
— На рассвете! — проорал с безопасного расстояния колдун и трижды осенил нас посохом, накладывая заклятье. — Кым мерген журалы!
Из травы к нему метнулась сколопендра, которую он ловко прибил своей фальшивой колдунской палкой.
Я вспоминаю его испуганные завывания и улыбаюсь сквозь сон. На рассвете. Так и запишем. Надо будет затащить наверх мафун.
Последний раз, когда мне было херово!
Пусть послушают. Хоть какое-то развлечение. Да. С этой мыслью я засыпаю.
Мне снится Штуковина. В мире Долины много непонятных вещей, но эта самая непонятная. Полупрозрачная, цветная, стоит себе во дворе башни. Включается и выключается, когда захочет, но я знаю когда. Всегда знаю, когда она включится, громко завоет, а потом вой перейдет в низкий и глухой вибрирующий звук, похожий на хрип атакующего павука.
«Иди ко мне, принцесса Беотрикс», — зовет меня Штуковина. И мигает светляками по кругу, четырьмя синими и красным. Над ней теплым маревом дрожит воздух. Кружится в медленном танце, вроде тех чопорных крестьянских движений на праздниках.
«Не пойду. Мы незнакомы», — упрямлюсь я, разглядывая трубки в прозрачном корпусе, по которым струится свет. Трубки уходят вниз под ее основание, будто корни у дерева.
«Незнакомы»? — удивляется Штуковина. Я не отвечаю. Ва подначивает меня, заявляя, что беседовать со Штуковиной признак слабоумия. Слабоумие — это от алкоголя, ставит диагноз он. А потом обнимает и сопит. Дракон мой единственный друг.
Сам он никогда не беседует с предметами. Для него Долина четко поделена на еду и развлечения. И ничего не оказывается между ними. Ничего непонятного. Для него все просто. Хотела бы я быть драконом. Это ответило бы на многие вопросы.
Вообще-то, когда Ва меня нашел, поначалу он намеревался меня съесть.
— Валялась себе. Такая аппетитная, лучше любого пони! — на полном серьезе говорит он. — Но ты мне напомнила мою матушку, Трикс.
— Бородой? — спрашиваю я, Ва хохочет своим непередаваемым квакающим смехом. Бороды у меня нет.
— Нет же! — заявляет он, — таращила на меня глаза, а потом я научил тебя говорить. Если бы не матушка, я бы тебя съел, а потом пошел дальше.
Глупости, конечно, друзья не едят друзей. Он тащил меня на себе пару дней, пока я не смогла идти самостоятельно. А потом мы наткнулись на башню и Штуковину.
«Иди ко мне, принцесса Беатрикс», — зовет Штуковина. Я стараюсь ее не слышать. Уж лучше бы я была драконом. У них все просто.
3. Колдун Фогель
Солнце ползает по запястью, греет как мягкий кролик. Гладит мне кожу. Просвечивает сквозь пыльные переплеты. Никак не уймется в своей материнской заботе. Потягиваюсь и приоткрываю один глаз, замечая, как кружится стол в углу. Долины за стенами из серого камня почти неслышно. Лишь из прикрытого окна доносятся голоса. Похмельное кваканье Ва и крики. Совсем не то, что охота слышать, когда гудит голова. Хочется поваляться еще, но я просыпаюсь, тру глаза, и шлепаю на свежий отдых.
— Эй!!! Эй!!! Вы там, в башне!! Ящерица!!! — зовет колдун, над ним привычно кружатся мухи. В руке пустая бутылка, выкинутая мною прошлым вечером, на плече висит переломленный посох. Безобидный незаряженный посох, отсюда видны пустые каморы. Забрало шлема у пришельца откинуто. Он бесстрашно топчется внизу прямо в зоне досягаемости залпа моего дракона, — Переговоры?!! Переговоры!!!
— Опять ты? — приветствует его Ва. — Сегодня что-то рановато. Сделать с тобой что-нибудь? Учти, приятель, я еще не завтракал.
Дракона мутит тоже после вчерашнего, он кряхтит и немного высовывается из-за зубца, опасаясь залпа магии. Я разглядываю их из бойницы. Розовое утро улыбается мне красноватой улыбкой в тридцать два мусорных зуба. Своего оно добилось — я проснулась и меня тошнит. Отвратительное состояние.
— Переговоры!!! — упрямо повторяет колдун. — В ваших же интересах!!
— Откуда ты знаешь, что в наших интересах, а что нет? — практично уточняет его собеседник.
— Если будете здесь еще часов двадцать, то пожалеете, что вообще появились на свет. Понял, тупая твоя безобразная башка?
Ва оборачивается ко мне. Мигает от бьющего в глаза солнца. Ему нужен совет, мы всегда и все решаем вместе. Часто просто сидим и молча переглядываемся. Дракон говорит, что это как с его матушкой. Один взгляд — вместо тысячи слов. Сейчас мы слишком далеко друг от друга, поэтому он откашливается и хрипло произносит:
— Пустить его, Трикси?
— Пусти, — в тон ему откликаюсь я. И неуверенно спускаюсь по вытертым каменным ступеням во двор. Приходится опираться на стену, чтобы не упасть, последний глоток всегда лишний, как ни крути. Но на это сейчас плевать. Все замечательные рецепты от похмелья в мире я знаю, в каждом встречаются полбутылки белого и плотный завтрак как непременные условия. Еще книга. Любая книга, их много падает из Окон. Большей частью я не разбираю, на каких языках они написаны. Одно точно: при похмелье нет ничего лучше, чем просто поваляться с книгой где-нибудь в тени, слушая утро Мусорной долины. Приглушенное кваканье лягушек от реки, резкие всхлипы вампкрабов вышедших на охоту. И затихающее жужжание в голове.
Ва возится у тяжелых ворот, раскидывая баррикаду из хлама, которую мы обычно наваливаем от непрошеных гостей. Металлические бочки с землей, остатки фтомобиля, ящики, непонятную, тяжелую вещь с клавишами. Дракон иногда играется с ней, нажимая то тут, то там. Давит на клавиши своими здоровенными когтями. Некоторые издают резкие звуки, другие молчат.
— Это струмент, Трикс! Матушка учила меня музыке! — довольно шипит он. Мне кажется, что он привирает. Никаких сомнений, что его матушка ничему его не учила, потому что была туга на ухо. От его упражнений можно завыть. Или сойти с ума. Драконья музыка еще хуже пения, но я скрепя сердце его обычно хвалю. Мне кажется, ему этого не хватает. Моего неискреннего одобрения. Не каждому перепадает одобрение принцесс, это факт.
Отодвинув хлам в сторону, Ва со скрипом отворяет темную створку. Во двор льется оранжевый рассвет и запах болота.
— Переговоры! — заявляет появившийся в проеме колдун. Мухи, кружащиеся над ним, блестят в лучах солнца. Странные мухи — описывают идеальные окружности над головой и ни одна на него не садится.
— Тронешь посох, откушу руку, — ласково предупреждает его дракон. — Поверь, мне это нетрудно.
— Ладно, ладно, — усмехается тот. — Напугал.
Я вижу, что он совсем не боится. Белобрысый, небритый и нестриженный — из-под шлема торчит мягкая шевелюра. Серо-голубые глаза под длинными женскими ресницами. Он внимательно рассматривает меня с головы до ног, взгляд скользит по мне так, что я начинаю смущаться. Нетерпеливый Ва придает гостю ускорение, толкая лапой во двор.
— Давай, давай, макака, добро пожаловать на переговоры. Давай все быстренько закончим, и каждый займется своим делом. Есть у тебя дела?
Колдун пожимает плечами. Дел у него, кроме как ломиться в башню, нет. Он закован в черную броню с толстыми пластинами, находящими одна на другую, на бедре приторочен короткий колдунский посох. У меня таких целая бочка, собранная в ходе вылазок в долину. С припасами или нет. Этот я навскидку определяю как девятимиллиметровый. Не самый хороший, но в отчаянной ситуации и он может спасти.
— Присаживайтесь, — приглашаю я, стараясь держаться гостеприимно.
Мы устраиваемся под навесом из соломы за старым столом. По его темному дереву паутиной ползут трещины. Пришелец снимает незаряженный посох с плеча, кладет на стол и снимает шлем. Признаться, этот колдун очень симпатичный. Прямая противоположность залетным жуликам из глухих баронских угодий. Клоунам в самом невообразимом рванье, бормочущим бесполезные заклятия. Этот аккуратный, хоть и уставший. Только мухи немного его портят. Я к ним приглядываюсь. Может это и не мухи вовсе? Странные мелкие обломки, блестящие в лучах солнца.
Заметив мой взгляд, он смущенно объясняет:
— Осколки бронепласта. Теперь будут кружить пока не сдохнет батарея.
— Это я его отоварил, — влезает Ва и довольно ухает, — ему еще повезло, что я был с похмела. Не смог взять в прицел.
Это неправда, броне колдуна досталось достаточно, шершавая, вся в мелких оплавленных ямках. Немного не хватило, чтобы поджарить владельца. Совсем чуточку. Хороший выстрел, учитывая обстоятельства. Дракон ловит один из осколков и внимательно его разглядывает, а потом довольно крякает и выпускает его из когтей. Тот немедленно взмывает к голове колдуна и продолжает кружиться.
Я милостиво предлагаю всем немного выпить и временно забыть о вражде. Мне кажется, что в любых обстоятельствах этикет, прежде всего, я же принцесса? Не предложить выпить очень невежливо. Кроме того, переговаривать на сухую совсем не хочется, голова гудит, а с вечера у нас остались креветки. Колдун согласно кивает и, пока я наливаю ему вина в старую жестяную банку, пристально рассматривает мои запястья. Мне кажется, что он странный. Может сумасшедший? Хотя нет, они здесь долго не держатся, становясь добычей дермонов. Ва говорит, в Долине сложно выжить даже при памяти, а помешанных она переваривает на раз. Этот же приходит к нам изо дня в день уже месяц.