умной жажде солнца.
— Дождь скоро закончится, — уверенно говорит старик. — Я точно это знаю.
Дождь скоро закончится. Морщины паутиной разбегаются по его лицу. Он ставит на прилавок подарок: маленький кекс, верх которого украшен цветной посыпкой. Держи, дочка! Не унывай, скоро все закончится. Конечно же, он меня обманывает, дождь шел вчера, будет идти завтра, и будет идти до конца времен. Я это прекрасно понимаю. И все же благодарно киваю ему, а потом выхожу под падающие капли. В моей груди где-то глубоко тлеет маленькая яркая искра. Почти затухший уголек мертвого костра. Простое сочувствие самая бесценная вещь в любом мире, какой не возьми.
Стены небоскребов уходят в низкие облака. Где-то там Штуковины. Главная магия Старой Земли. Их охраняют, это минус. Но теперь я точно знаю, что маленькая Беатрикс не сумасшедшая и всему есть разумное объяснение. И это большой плюс. Теперь у меня появилась цель. Дело осталось за малым — ее достичь, а в этом я мастер.
Только что выпеченная корка бублика сводит с ума запахом, я грызу ее, укрыв накидкой от дождя. Небольшое удовольствие в океане больших проблем. В моей левой руке зажат трофей, который я прихватила у Клауса: маленький горшочек с хилым ростком. Черт его знает, зачем он мне, что я с ним буду делать. По большому счету со мной такое первый раз. Или не первый? Я хихикаю, смутно помнится, что я где-то была принцессой ненужных вещей, повелительницей барахла. Прекрасная Беатрикс Первая бодро топает в свой временный дом, в чужой одежде, по чужому миру в нелепой шапке с длинным козырьком, захватив на пути никому не нужную вещь. В качестве благодарности от цветовода Клауса за доставку домой. Отпадное зрелище, если не брать во внимание заботы, которые лежат на ее лице тяжким грузом.
Два поворота, тихие улицы, по которым ездят редкие кибертраки. Перед тем как скользнуть во тьму за плиту оглядываюсь на всякий случай, в Нижнем городе надо всегда держать ухо востро, чтобы не попасть в неприятности. В промозглой мгле никого. Слава Матушке вечер и дождь разогнал местных обитателей в теплые постели.
Дома я лениво скидываю накидку прямо на пол. За ночь с нее натечет лужа и останется мокрое пятно, но мне плевать. У меня есть полбутылки Алекзандра и куча времени на размышления в почти полной тишине, прерываемой редкими сиренами ф’томобилей попешек. Кому-то сегодня не повезет, и он отправится наверх, нести мир в чужие земли. Мир и дружбу, которые на поверку оказываются никому не нужны, даже тем, кто их несет.
У самой одинокой принцессы в мире есть время. И небольшой запас бухлишка. Это ли не радость? Кроха счастья среди бескрайнего океана тоски. Трофейный кустик я устраиваю на полке, в сером свете ламп он кажется почти черным. Интересно, выживет ли он тут? Или засохнет, станет бесполезной колючкой, которую я сплавлю в мусор. Засохнет, так и не попытавшись зацвести. Ведь здесь нет цветов, Клаус мне об этом точно сказал. Цветок, который так и не попытается зацвести.
Развернув стул к столу, я усаживаюсь на него задом наперед и кладу подбородок на высокую спинку. На столешнице передо мной подарок — кекс с кокетливой посыпкой. От него вкусно пахнет ванилью. На рифленых золотистых боках потеки помадки. Я стучу ноготком по гладкому дереву и жду. Жду своего приятеля, существо, которому от меня ничего не нужно. Мохнатый комок, довольствующийся тем немногим, чем принцесса Беатрикс может его наделить. Мой единственный подданный в чужом мире.
— Ну? Где ты, милый? — нетерпеливо зову я. — У меня для тебя угощение.
Он осторожно появляется из неприметной дырки в стене. Смешно протискивается сквозь слишком маленькое для головы отверстие. Опасливо принюхивается. Я отщипываю кусочек кекса и даю зверьку. Потешно присев на задние лапки, тот грызет лакомство, зажатое в передних. Набивает маленькую пасть сладким тестом. Темные капельки глаз на пушистой мордочке сосредоточены на мне. Мне кажется пушистик мне благодарен, хотя это далеко не так. Он занимается единственно важным для себя делом, утоляет голод, а на мои проблемы ему плевать. Ладно, милый, свинья ты неблагодарная, отщипнув еще одну крошку, я кидаю ее в рот и задумчиво жую. В голове лениво плавают мысли. Я старательно корплю над ними, словно крестьянка перебирающая крупу.
Допустим все Штуковины там, за облаками. Теперь я точно знаю, что они есть. И их, по-видимому, много, не станут же все толпиться у одной, чтобы выбросить мусор и у другой, чтобы отправить «добровольцев» помириться с кем-то? Теперь вопрос: как до них добраться? Я прихлебываю Алекзандр. Коньяк мягко обжигает, прежде чем провалиться в желудок.
Забраться по стенам? Вряд ли, во-первых они совсем гладкие, без выступов, во-вторых из-за непрекращающегося дождя они скользкие. И потом, как высоко? Как? Это неизвестно. Может высоко, а может, и нет. Зверек на столе просит добавки. Отщипнув кусочек, я протягиваю ему и пытаюсь коснуться пальцем короткой шерстки. Но тот, с писком отпрыгивает, растопыривает лапки, пытаясь меня напугать. Глупый. Последнее на что будет обращать внимание твоя повелительница, это на микроскопические острые зубки и еле слышные угрозы. Ей и так хватает забот.
Забраться по стенам? Ведь попасть наверх из станций попешек в любом случае не вариант. При этом раскладе я могу попасть к Штуковинам только холодным телом. Меня тут же разуплотнят, пушки у Пешеходного Контроля солидные, я видела. Вертикальные перевозчики? Их круглые металлические машины взмывают вверх время от времени, закручивая облака в призрачные водовороты. Тут нужен унитестер, без него никто не пустит тебя на борт. И потом, необходим хоть какой-нибудь предлог, иначе не пропустит контроль. Рабочий пропуск, медицина, учеба, в конце концов. Какой-нибудь объяснимый предлог. Что-то — о чем я не имею ни малейшего понятия.
Прорваться изнутри по лестницам, значит заведомо себя похоронить. В стволы посохов охраняющих запертые двери на лестничных клетках можно засунуть пару пальцев. Солидный калибр, который может разорвать тебя пополам с пары припасов. Даже если я что-то смогу противопоставить этой смертельной угрозе, то останется большой вопрос: как открыть эти проклятые двери? Ни замочной скважины, ни ручки я на них не заметила.
Отрастить себе присоски? О! Самый простой вариант! Матушка, как же я раньше не догадалась! Некоторое время я на полном серьезе обдумываю эту идею, а потом вздыхаю. Эх, был бы со мной Ва! Дракон придумал бы что-нибудь достаточно нелепое и эффектное. Что-нибудь с огненными залпами из-под хвоста, воплями, суетой, с отчаянным штурмом и безбашеной резней всего живого. Мой милый бронированный страшила. Все его планы сплошное безумие, прямая дорога в могилу. Нет, я решительно качаю головой, так не пойдет. Без дураков: присоски лучшая альтернатива, всем его залипухам.
Допустим, я как-то попаду наверх. Допустим, найду ближайшую Штуковину, а дальше? В голове темно и я разгоняю мрак, основательно приложившись к бутылке. Наверняка там полно колдунов вроде Фогеля. Схвачу ближайшего и попрошу отправить меня на Старую Землю. Пофигу куда, хоть к моему старому женишку барону бом Трасселю. Наверное, старикашка до сих пор почесывает зад, после наших встреч. При этом воспоминания я хохочу, пугая своего пушистого немого собеседника. Он отскакивает к норке, удерживая в лапке драгоценный кусок кекса, но у нее останавливается и испуганно смотрит на меня. Что с тобой, повелительница?
Все в порядке, милый, подмигиваю я. Просто несчастная Беатрикс пытается понять, что ей делать дальше. Извини, если это выглядит нелепо. Любой строящий планы, когда судьба рассматривает его исподлобья, выглядит нелепо, согласись? Все это от бессилия и тоски, голову даю на отсечение. Эту слабость можно простить, просекаешь? Нет? Розовый нос моего подданного смешно дрожит, щечки ходят ходуном, он не перестает жевать. Ему все равно, лишь бы время от времени его прекрасная принцесса делилась с ним жратвой.
Итак, я попрошу первого встречного колдуна отправить меня домой. Только чем? Чем я его попрошу. Так чтобы звучало убедительней. Не могу же я просить его голыми руками? Это смешно и неприлично, на такие просьбы обычно никто не обращает внимания, брезгливо отворачиваясь. Они словно просьбы последнего забулдыги, у которого горят трубы и которому срочно нужно на опохмел. Решительно не мой вариант.
Ох и дура ты, Беатрикс! Дырявая голова! Всплеснув руками, я ощупываю карманы. Как же я запамятовала?! Как? Шарю руками в каждом. Носовой платок, пластик с кредитами, пара стреляных припасов, красивая штучка, найденная в зарослях колючек, применения которой я не знаю и стесняюсь спросить у Манджаротти. А! Вот. Я выкладываю на стол посох, столь удачно затрофееный у поганца продававшего торч. Выкладываю и разочаровано вздыхаю. В каморах видны всего три припаса. Три желтоватых отсвета из шести. Сказать, что это не густо, совсем ничего не сказать. Начинать великие дела с таким мизерным запасом может только настоящий безумец. Насколько безумна ты, маленькая принцесса Беатрикс?
Насколько я безумна? В голове плавает алкогольный туман, Алекзандр делает свое доброе дело. Дает мне признак надежды. Слабую искру маяка в бурном море. В бутылке осталось на два пальца. Небольшое расстояние ото дна в котором плавают ответы на вопросы, даже те, которые я и не пыталась задать. Все как всегда: проблемы, алкоголь, миллионы способов умереть и смелые дурацкие планы.
Миллионы способов умереть. Вытянув руку, я целюсь из посоха в чахлый кустик на полке. Несомненно, короткий ствол даст большое рассеивание и про длинные дистанции можно забыть. А пристрелять его, понять, какой у него бой, я не могу. Нет припасов и где их достать я не знаю. Матушка Ва, многомудрая дракониха, в таком случае говорит зубастой пастью своего непутевого сынка: Трикси, проще укусить себя за зад. Конечно, это выражение глупость, каких свет не видывал. Всегда подозревала, что большую часть откровений бородатой родительницы Ва просто выдумывает. Но от этого не легче, укусить собственный зад я не смогу ни при каких обстоятельствах. Проще выстрелить себе в голову. Проще сдаться, чем гнить в мокром мире до скончания времен. Мне приходит на ум, что эту мысль надо додумать до конца. Взвесить все невеселые варианты.