В темноте ствола затаилась моя смерть. Я зачаровано смотрю в этот мрак. Небольшое движение пальца, крохотное усилие поставит точку всем проблемам прекрасной Беатрикс. Достаточно чуть прижать большой палец. На счет три. Затаив дыхание я размышляю. Движение пальца, магия которой нет, Штуковина. На глаза наворачиваются слезы. Милый Фогель, мой дорогой дружочек Ва. Ведь они ждут меня там. Тоскливо сидят в тишине. Где ты, Трикс? Почему ты умерла? Да не умирала я еще!
Ствол посоха дрожит, на стенках виден пороховой нагар. Бывший владелец вряд ли чистил его, глупо полагая, что в один прекрасный момент его не заклинит, и он не оторвет ему ладонь. Полный придурок! С магией, какая бы она ни была надо обращаться осмотрительно, и тогда она будет служить тебе верой и правдой. Стоит повернуться к ней спиной, и ты труп.
С магией…
Я ловлю обрывок мысли.
Штуковина, злые красные огоньки, словно глаза преисподней рассматривающие меня. Милый Эразмус говорил, что из этой волшебной требухи можно собрать половину Машины. Он смог бы. Сможет ли наивная принцесса? Я поворачиваюсь и смотрю на серую стену. Там, за ней пыльная комната. Волшебные прозрачные сгустки соединенные тонкими проволочками. Неопрятная куча в россыпи красных огоньков в окружении старых матрасов. То, чему я наивно не придавала значения с самого появления здесь. В волнении я поднимаюсь со стула, испуганный зверек прячется за бутылкой.
— Kaдимги аэрозолдын курамында бутан бар! — нараспев вывожу я сидя у груды волшебного барахла. Не работает от слова совсем. Среди красных глаз никакого движения. Я откладываю в сторону металлический баллончик и беру следующий. Шевелю губами, запоминая заклинание, ошибиться нельзя. Магия требует тщательного подхода. У бывшего хозяина основательный запас всякого хлама по всем углам. Я даже немного устала, разыскивая нужные мне вещи по своим маленьким владениям. Пластиковые баночки с неизвестным содержимым, баллончики, что-то вроде кувшинов, цветные пакеты из полиэтилена.
— Сондыктан парфюмдык композицияны баса отыра, шынайы йыc бермейд!
Мне показалось или что-то мигнуло? Я настороженно присматриваюсь. Может быть, я все делаю неправильно и нужно трясти подбородком и вращать глазами как колдуны на Старой Земле? Ведь у них вроде что-то получалось за редким исключением, когда они нарывались на совсем уже отмороженную магию и не оставляли после себя только дымящиеся зловонные лапти и жирный мазок копоти на земле.
— Жаксылыка жету үшин тырысу керек! — на всякий случай я трясу подбородком. И тут же вздрагиваю, в углу возникает зеленоватое свечение, раздается хлопок и из ниоткуда падает бутылка.
Что? Получилось или нет? Моему разочарованию нет предела, хотя все происходящее ожидаемо. Не особо я и надеялась. Магия Старой Земли полнейшее и бесповоротное фуфло. Нижний Город переиграл все мои надежды окончательно. Разбил старательно лелеемые хилые иллюзии, те сомнения, которые еще оставались в глубине души. Магия мертва и никогда не была живой. Чтобы я не делала, все будет впустую. Я никогда не вернусь, мои дружки умрут без меня, а я дам дубу здесь. И никакого выхода. Ничего.
В отчаянии я закатываю рукава и прижимаю свои браслеты к бездушной полупрозрачной медузе. Прямо в центр. На! Держи! Красный свет меркнет, меня, словно бьет молния, отталкивая в самый дальний угол. Оглушенная я лежу на спине, растеряно наблюдая, как свечение возвращается к обычному тусклому виду. Что-то случилось, но вот что, я не понимаю. Все мои усилия потрачены впустую. Во мне растет мощная яростная волна, подскочив к волшебной требухе, я сильно бью ее несколько раз. Вдавливаю руки внутрь упругой массы.
— Гадина! — реву я, — Чтоб ты сдохла! Гадина! Умри! Умри!
На моем запястье мелькает огонек и тут же гаснет. Одновременно с этим я чувствую что-то. Неуловимое, на грани тишины. Какой-то отзвук в моей голове. Тихий свистящий шепот. Прикрыв глаза, я глубоко дышу, чувствуя, как в жилах переливается алкоголь. Слушаю удары сердца в своей голове. Один, два, три. Только что, я что-то почувствовала, провалиться мне на этом самом месте! Я пытаюсь повернуть руки так, чтобы как можно плотнее прижать браслеты из блескушки к бесформенной массе на полу. Но больше ничего не происходит. Огоньки злобно горят, стоит полная тишина, прерываемая лишь моим дыханием. Что же я услышала? Я пытаюсь понять. Беатрикс? Меня позвали?
— Ты звала меня, дрянь? — я пихаю медузу ногой. Но в ответ слышу могильное молчание.
— Ты звала меня? — повторяю я, как можно более спокойно, понимая, что больше ничего не произойдет, и то, что я услышала последнее, что будет. Устало откинувшись на спину, я закрываю ладонями лицо, прячусь в самом лучшем убежище, которое только может быть. Матушка! Пусть твоя борода всегда будет шелковистой! Дай, своей маленькой верующей хоть какой-нибудь знак!
Ничего не происходит. Я вздыхаю и думаю, как же хорошо быть сумасшедшим! Просто сойти с ума и больше ни о чем не заботиться. Вот оно счастье. В самом глухом безумии, в котором ни каких тебе забот, ни хлопот, ни глупых неосуществимых желаний. Ни планов, ни надежд, ни иллюзий.
К сожалению, сойти с ума просто так не получится. И пока я в здравом рассудке, надо найти способ отрастить себе присоски. При этой мысли я улыбаюсь, отодвигаю указательный палец и кошусь на копну желе.
— Слышишь ты! — заявляю я, — как только я доберусь до вас там наверху, я вам там устрою трамтарарам! Готовьтесь, гадины! Зарубите себе на носу, у меня длинная память!
Магическая медуза сонно подмигивает мне красными глазами, завтра упорную принцессу Беатрикс ждет жестокое похмелье.
Похмельные сны самое точное, что может быть на свете
дата публикации:26.07.2023
Конечно же, мне снится Ва. У бронированного нюх на керосин, он бог всех алкашей и слышит гнилушку в любом ее проявлении. Количества Алекзандра в моей крови достаточно, чтобы мой дружок заскочил в мои сны на огонек. Тут не важно, что он там, на Старой Земле и понятия не имеет, что его обожаемая подружка, маленькая Трикс все еще дышит. Дракон за любую суету, если в ней присутствует сброженная морковка или любая другая фиговина, которая сможет дать градус.
— Трикси, — деловито квакает он. — Без тебя тут совсем засада, просекаешь? Местные ханыги вынесли половину Мусорной Долины, а тебя все нет.
Сердце у меня сжимается, половина моих богатств пошла по рукам. Я оглядываю свою Долину, по которой черными клоповыми точками рассыпаны все окрестные негодяи и мерзавцы. Копошащаяся черная масса, пожирающая бережно хранимые запасы барахла, как наглая саранча.
— Что мы будем делать, Ва? — с отчаянием спрашиваю я. — У меня с собой ни посоха, ни ножа. Твоя госпожа совсем без оружия. И у меня не никакой брони, милый!
— Матушка! Трикс! — он комично подкатывает глаза, — когда нам это мешало, если представлялась прекрасная возможность дать по шее местным придуркам? Ты заболела, старушка?
— Мне плохо, милый, — шепчу я, — я, наверное, сойду с ума. Я тут как птичка в клетке. Ты не представляешь, куда меня занес…
— Уруру, — прерывает меня он, ковыряясь железным когтем между внушительных желтых клыков, — ничего не просекаю, ты ли это? Трикси?
— Конечно я. Кто же еще? Просто мне очень плохо, Ва. Очень плохо, милый!
Трикси! В янтарных глазах дружка горит материнский огонек, он заботливо касается царапающей кожу лапой моего лба. А потом кудахтает в том смысле, что это все от того, что я позабыла принять на грудь. И что мне положено основательно подкрепиться из его драгоценной баночки иначе все будет полная хренотень. Мне хочется возразить, что как раз таки, если я хлебну его эликсира от всех болезней, то, не сходя с места, откину копыта. Потому что смрад обожаемого морковного с’мгончика не сможет вывезти даже здоровенный водяной бык.
— Ну же, старушенция! — ласково бормочет чешуйчатый лекарь, и я, скрепя сердце делаю глоток. Матушка, давно же я не пила эту гадость! Меня чуть не выворачивает наизнанку, я закашливаюсь, из горла и из носа течет. Бронированный удовлетворенно квакает, и говорит, что именно этого ему не хватало для настоящего веселья. И если я уже пришла в себя, то следует надавать по шее нахалам, шатающимся по нашим владениям как по своим собственным.
— Дурак! — я хохочу сквозь судороги, которые меня скручивают. Дракон улыбается самой прекрасной драконьей улыбкой. Мое сердце сжимается от тоски.
Как же мне тебя не хватает, мой милый зубастик! Мне хочется произнести это вслух, сказать ему, что чувствую, но я молчу. Боюсь, что морок неожиданно отступит, сон превратится в ничто. И я проснусь. Убедившись, что его средство работает, дракон допивает остаток, со знанием дела заявляя, что лекарство нельзя оставлять на воздухе иначе оно потеряет свои волшебные свойства.
— Открыл — выпей, Трикси. Так меня учила Матушка.
Матушка научила его бухать, ага-ага. Даже в моих снах ничего не меняется. Я хлопаю чешуйчатого по плечу, я уже в порядке, зубастый. Кому тут требуется навалять? Кто тут вообще набрался наглости тырить имущество прекрасной принцессы Беатрикс Первой, да еще и у нее под носом?
— Вон там Пилли Понга, видишь, — темный коготь указывает на тощую фигуру в синем халате. Присмотревшись, я с удивлением узнаю крысиные черты барона, который меня чуть не уморил. Почти поймал в клетку, а потом долго плелся за мной, пока не получил свое и не преставился.
— А там, — продолжает дракон, — ахиней Ахахай.
— Архижрец, — тихо поправляю я. Во мне все переворачивается, я рассматриваю Долину в кирпичных тенях оранжевого солнца. Фокусирую взгляд на темных точках, автоматически определяя расстояние и направление ветра. Словно готовлюсь к выстрелу.
— А там твой любимчик, — квакает Ва, — смотри, Трикси, какой красавец!
— Но…
Мне кажется, что сейчас у меня взорвется голова. Протопадишах смотрит на меня в своей обычной манере, как будто его взгляд останавливается за мной, проходит сквозь мою одежду и плоть. Темные провалы глаз, мощные руки и торс, заканчивающийся желез