В бутылке остается еще половина. Пять моих пальцев. Или три толстых драконьих от дна. Как я понимаю, это последняя порция, потому что других нет, и уже не будет. И кто в этом виноват, я не знаю. Может быть прекрасная Беатрикс, прижавшая браслеты из блескушки к прозрачной груде пронизанной тонкими проволочками. А может те два пришельца в белых комбинезонах которые терлись здесь. А может и вовсе Железный Густав, бог всех «добровольцев». Или еще какая случайность. Например, кто-то сказал: пора, народ Панджаара. Штуковины невообразимо непонятны, в их желаниях нет никакой логики. Они могут сохранить тебе жизнь, а могут убить. И это заставляет всех держаться от них подальше. Всех, кроме меня. У несчастной Беатрикс нет выхода. И потом, ведь любому когда-нибудь придется умирать. Даже принцессам время от времени.
По большому счету на это плевать. Поиск виновных последнее дело. На случай когда у тебя уже не осталось проблем. Откинувшись на спинку стула, я прикрываю глаза. Сверху на меня давят миллионы этажей небоскребов, плотная облачность и Харидвар, добраться до которого также легко, как укусить собственный локоть. И ладно бы, если обстоятельства позволяли маленькой принцессе остановиться и все тщательно продумать. Изобрести великолепный план, который потом с треском бы провалился. Но нет же. С каждым мгновением ситуация становится все хуже. Это совсем незаметно, если сидеть на одном месте прихлебывая бухлишко. Но стоит начать загибать пальцы, как наметившаяся катастрофа становится очевидней.
Тысячи красных глаз погасли, превратив волшебство в груду унылого желе. И с этим уже ничего не поделать — это раз. Сразу после ужина Манджаротти ускакал в келлу Железного Густава ябедничать на мигрантов и теперь непонятно, что будет дальше. Придумать предлог, чтобы его остановить, я так и не смогла. Это два. А самое гнусное: через час мне нужно быть у Сью и пытаться получить хотя бы за ту мизерную добычу, что мы сумели настрелять сегодня.
— Сегодня придется идти тебе, Бет, — лицемерно заявил Томашек, — мне кажется базары с келларем это надолго. Ты там как-нибудь разберись, а? Сью должна нам хотя бы десять кредитов.
Разберись, ага. Смешно. Представляю, как я предъявлю ей пять хвостов и потребую десять кредитов. В лучшем случае толстуха выставит меня за дверь. Вздохнув, я закидываю последний глоток. Пять хвостов крис. Потому что остальные мы посеяли, когда спасались бегством, лезли на спасительную статую. Пока Томашек поливал бетонную макушку своей кровью. Пока бен Афлекк дул в свою волшебную дудку. Пока…
Надо собираться. Завтра нужны припасы, иначе мы никогда не разделаемся с парком. Застрянем в бесконечном глухом углу, из которого один выход, к черту на рога.
У проема прикрытого бетонной плитой я притормаживаю на всякий случай. И внимательно вслушиваюсь. К моему облегчению с улицы помимо обычного шума Нижнего города не доносится ничего подозрительного. Пьяные разговоры прохожих, топот ног, шорох колес в лужах, звонкие удары капель. Наверное, я становлюсь слишком мнительной. Мне кажется, что этот мир долго пытался напугать и, наконец, у него получилось. Бедняжка Беатрикс начала нервничать и это плохо. Колесо, в котором я застряла, сошло с креплений и покатилось в темноту. Что дальше? Хотелось бы знать. Я вздыхаю и выхожу под дождь. Нижний город обнимает меня, липнет ко мне туманом. Что дальше, моя дорогая Беатрикс?
— Осторожно, красавица!
Мгновенно обернувшись, я дружески скалюсь. Опять ты? Старый пьянчужка тоже пытается мне улыбнуться. Желтое пальто стало еще грязней, а шапка, похожая на старый носок совсем поникла. Он по-прежнему караулит рекламную приблуду укрывшись под навесом. Вероятно, она позволяет ему сводить концы с концами, раз уж он торчит на своем посту который день. Это его предназначение. У каждого в этом мире есть предназначение, так говорил Фогель. Мой красавчик колдун, м’техник корпорации «Всеобщая забота, понимание и поддержание чистоты и экологии» у которого тоже есть предназначение: чинить Штуковины и любить меня. И единственно у кого его нет, кто совершенно не вписывается в местные порядки это бедняжка Беатрикс. Которой, черт побери, ничего о своем долге неизвестно и она хочет только одного: вернуться домой.
— Опять попадетесь, — предостерегает старик, хотя я и так вижу слабый свет датчиков на тротуаре. Хищный монитор молчит, готовый взорваться в любое мгновение.
— Спасибо, — благодарю я почти искренне, — как ваши детишки?
— Детишки? — удивляется мой собеседник и неуверенно заключает, — все хорошо. Растут, сорванцы.
В этом его наивном обмане нет ничего плохого, старик всего лишь пытается как-то существовать. А мифические детишки предлог стрясти деньжат побольше. Ступив пару шагов, я останавливаюсь. И шарю под накидкой, с которой стекает мелкая морось. Принцесса даже в самых стесненных обстоятельствах должна оставаться принцессой. Это судьба и возможно ее предназначение. Даже если у нее в карманах дыра размером с дом и перспектив никаких.
— Держите, — говорю я. Он с надеждой смотрит на пластик и огорченно поджимает губы. Ну, да, старина. У Беатрикс сегодня туго с деньгами, но пять сотых кредита это все же больше чем ничего, согласись? Понятно, что их хватит только на запах синтепойла, но много ли надо для счастья? Иногда и запах вполне себе ничего.
— Спасибо, — он делает микроскопическую паузу, словно рекламный автомат определяющий кто перед ним. Делает и неожиданно заканчивает, — принцесса.
— Кто? — вспыхиваю я.
— Ну… Принцесса. Как в старых сказках, — шмыгает носом попрошайка, — мне читала бабушка. В старых сказках принцессы — все как одна добрые. Расстанутся с последним, чтобы помочь.
Нашел добрячку. Хотя, возможно, старый пьянчужка не так уж далек от истины. Это признание греет мне душу, и я с ангельским терпением выношу входящий уже в привычку ритуал с целованием рук. Старые сказки мне нравятся, хотя я не читала ни одной. Да и вообще читала только одну книгу. Ту, что должна прочитать каждая принцесса.
«Правила этикета или как вести себя в обществе» — так она называлась.
— Храни вас Господь! — желает он напоследок. Я киваю, и осторожно обходя по дуге затаившиеся датчики бреду дальше. Маленькая гордая принцесса, прекрасная золотая крошка над которой высятся бетонные стены тронутые плесенью.
В конторе Сью меня встречает обычная суета. Мелкие чиновники снуют из кабинета в кабинет, затирая любого, кто к ним попадает к стене. Приходится постараться, чтобы проложить себе дорогу. Естественно никак не уронив своего достоинства. Я тщательно отдавливаю пару ног и пихаю локтем самых активных, вызывая раздраженную ругань. Владелица Мусорной Долины на Старой земле знает как вести себя в обществе.
В конце коридора видна приоткрытая дверь нашего начальства. Все то время пока я топала к ней, я размышляла, как начать разговор. Как жополиз Томашек? Сью, ты сегодня прекрасна! Сью, мы сегодня употели, но добыли отличных жирных крис! Нет. Пожалуй, жирных, будет звучать как-то не к месту. Я даже похихикиваю от этой мысли. Если я начну с этого, то, как пить дать толстуха начнет кипятиться по-пустому.
— Где твой унитестер, замарашка? — мстительно проквакает она. — Не думай, что я такая наивная, как твой тощий придурок Манджаротти! Ты мигрантка!
Это скользкой темы я опасаюсь. Да и вообще, побаиваюсь Сью. Поэтому немного притормаживаю, перед тем как войти. Немного, самую чуточку. Снижаю скорость, додумывая последние мысли. Делаю глупое выражение лица и…
Оборачиваюсь, бросая взгляд назад. Так на всякий случай. Никогда не знаешь, что окажется у тебя за спиной. Поэтому осторожная Беатрикс, всегда оглядывается, перед тем как совершить очередную глупость. Это не раз меня спасало. И этот раз очередной. От неожиданности, я вздрагиваю и цепенею на мгновение. Судорожно пытаюсь сообразить, что делать дальше.
Позади среди суеты мелькает черная куртка с белой майкой. Рядом трется тощая фигура в пятнистом одеянии. Поколебавшись еще пару секунд, я стремительно прижимаюсь к стене, сливаясь движением в коридоре, а потом ныряю в соседний с кабинетом Сью закуток. В полную темноту, в которой пахнет грязными тряпками, химией и потом. Прикрыв дверь, я затаив дыхание жду, стараясь остановить заходящееся сердце. Любой сюрприз в этом мире — плохой. Судьба здесь завзятый шулер, уловки которого сплошной мрак и печаль, карты в колоде крапленые, а взгляд беспощаден. Она оставит бедную принцессу в дураках даже не поморщившись.
Клаус и Манджаротти. Да. Да. Черт бы их взял! Клаус!! Я готова к любым непредвиденным вещам, но эта самая неожиданная из всех. Что они делают вместе? За ними топают еще четверо громил очень похожих на цветовода. Те же черные куртки, белые майки. Выцветшие под светом мазербомб глаза. На висках контакторы мультисна, стоящие много денег. Все в них говорит о том, что связываться с этой компанией последнее дело.
Сквозь щелочку между дверным полотном и притолокой я смотрю, как они проходят мимо. Мой случайный знакомый из заведения Муммеда сильно поменялся. И это мне совсем не нравится. Я пытаюсь понять причину своего страха, определить, зачем я спряталась, вместо того, чтобы встретить их, невинно похлопать ресницами и произнести: привет, дорогие! Какая приятная неожиданность!
В глазах огромного владельца цветочной лавки ни капли алкогольной расслабленности. Лицо напряженно и выглядит злым. Томашек семенит рядом с уверенно шагающим цветоводом как побитая собака.
— Клаус, — тихо говорит он, — да я сам пострадал от них! И Бет может подтвердить. У него была дудка.
— Кто такая Бет?
— Моя напарница. Девчонка немного не в себе, но стреляет неплохо.
— Ты совсем идиот, скажи мне? Доверяешь оружие невменяемой девке? А если она проделает дыру в твоей глупой голове? У тебя в парке шатаются мигранты, управляющие опасным зверьем, которое ты не можешь истребить уже полгода. А келла должна за тобой убирать?
— Господин келларь! — умоляюще ноет Томашек, — это невозможно проделать с одним стволом! Можно же было сначала перетереть с теми фанатиками? Ведь худшее, что им может грозить это Корпус или работы в шахтах.