Мы собрались все вместе вне театра (обращаем ваше внимание на этот факт, чтобы не допустить возможных обвинений в каком-то давлении со стороны администрации театра), мы собрались, чтобы выразить протест той бессовестной, бесчеловечной и, судя по «последней статье в «Известиях», мерзкой травле МХАТа им. М. Горького. А если попытаться разглядеть цель всей этой «кампании», то даже невооруженным глазом видно только одно — необузданное стремление растоптать, смешать с любой грязью, любым способом одного человека — Татьяну Васильевну Доронину. Некоторые авторы так увлекаются, что забывают про хорошее русское слово, определяющее их поступок, — подлость.
Ни один из вас так и не решился даже попытаться призадуматься: а почему же этот «ненавистный» театр по показателям за соцсоревнование получил переходящее Красное знамя. И только когда вдруг возникнет какой-нибудь конфликт или спор, вы моментально хватаетесь за перо.
Мы требуем от вас только одного — не поливайте театр «помоями». Нельзя же, громко разговаривая о русской культуре и ее кризисе, опускаться до такой грязи, попытайтесь понять и увидеть то, что делает Т. В. Доронина. Придя в театр совершенно посторонними людьми, мы за это время стали ее сподвижниками. Хочется верить, что эта гнусная статья в «Известиях» — последняя в наш адрес.
С уважением молодые актёры театра».
25 подписей. Фамилии не называю. Ребята молодые, им жить и жить.
Когда никакого официального ответа нет, это письмецо — такая именно форма очень удобна, никого ни к чему не обязывает — молодые гуляют.
Готов был бы поверить в отсутствие давления «со стороны администрации», если бы не хранил пленку с записью того самого собрания в театре.
Председатель профкома театра Гатаев — Коровкину: «Вот, может быть, если ваша комсомольская организация… вас достаточно, уже 25 человек молодых актёров, вы можете взять и конкретно ответить от лица молодежи театра. И оставлять это на послезавтра нельзя».
Коровкин: «Конечно».
Тут-то комсомолец Коровкин и сказал о той «сволочи», которая «сидит и печатает статеечки, он просто зарабатывает себе деньги».
Простодушный Коровкин и свою позицию объяснил четко: «Молодые актёры работают в этом театре до 29 спектаклей в месяц. Не я один, нас 10 — 15. Заработная плата, значит, нас брали на 120 рублей, через год нам — 140, надбавки за занятость, в итоге у нас получается 300 с лишним рублей. Деньги — это за работу… От такой работы может быть только радость».
Комсомолец Коровкин еще многое в жизни не понимает, но уже знает главнее — «статеечки» пишутся только ради денег.
А вот совсем другое письмо, тоже от актёров МХАТа.
«Главному редактору газеты «Известия».
Мы считаем своим долгом откликнуться на публикацию статьи «Последняя».
Спасибо, что Вы разрушили зону молчания, окружившую внутреннюю жизнь МХАТа последних лет.
Мы выражаем Вам глубокую благодарность за жестокую правду о трагической кончине народной артистки СССР Анастасии Павловны Георгиевской и о бесчеловечной атмосфере, сложившейся в театре, руководимом народной артисткой СССР Т. В. Дорониной.
Каждый из нас не снимает с себя ответственности за трагические события, связанные с уходом из жизни Анастасии Павловны. Мы подписываемся под каждой опубликованной строкой, мы говорим вслед за Вами: «Господи, не прощай ты нас. Не прощай. Ведь мы уже не люди».
Около сорока подписей. Половина из этих актёров уволена, половина еще работает в театре.
Вернёмся к высокой трибуне, на которую взошла Т. Доронина. Покончив с «Известиями», Татьяна Васильевна повела решительное наступление на всю печать разом:
— Почему идет повсеместная истерия в средствах массовой информации, на радио, телевидении? Почему меня все время убеждают в том, что я ненавижу ближнего, что я не занимаюсь делом, что для меня важны какие-то национальные вопросы? Кто определяет культурную политику и кто дает задание средствам массовой информации?..
В самом деле — как могло случиться, что о других не говорят, а о ней, Татьяне Васильевне, говорят?
Из письма Л. Стриженовой:
«Мы почему-то забыли, не помним, как театр провожал в последний путь засл. арт. РСФСР М. Е. Медведева, отдавшего МХАТу жизнь, и для которого руководство расщедрилось на автобус и свое представительство в лице зам. директора, начальника АХО и уборщицы в убогой комнатенке боткинского морга. За исключением небольшой группки актёров, где были мы, остальные? Почему же мы не помним, что нар. арт. РСФСР Ю. М. Леонидов, два года после разделения проработавший в нашем театре, так и ушел из жизни, не сыграв ни одной роли, несмотря на то, что подал 6 заявок? Совсем недавно умер забытый всеми засл. арт. РСФСР, нар. арт. Литовской ССР Л. В. Иванов. А в какой атмосфере провожали мы в последний путь актрису К. Н. Игнатову? Неужели все так быстро забывается?
В полном забвении сегодня находятся многие старейшие работники театра. Что может быть несправедливее этого? Актёра театра Ю. В. Ларионова в день рождения вызвали в профком, возглавляемый нар. арт. РСФСР Гатаевым, и «в подарок» объявили распоряжение о переводе его на пенсию. Как можно было два года назад увольнять за убеждения артиста А. Б. Голикова на следующий же день после похорон отца? Как относиться к призыву только год проработавшего в театре нар. арт. РСФСР Горобца «давить» и «расстреливать» актёров «оппозиции»?».
Что касается «каких-то национальных вопросов», процитирую письмо — без купюр и исправлений.
«Москва, МХАТ на Тверской, Народной актрисе СССР Татьяне Дорониной.
Копия: Москва, пл. Пушкина, «Известия», Главному Швондеру.
Дорогая наша народная артистка и мужественная, честная, достойная звания одной из лучших женщин России! Только что прочитал в «Известиях» очередной пасквиль против Вас. Грязная, натасканная, недостойная статья. Без единого факта против Вас. Это — верх всякого нахальства. Это — очередное проявление Швондеров-сионистов. Они взяли давно на вооружение огульно чернить русских замечательных представителей нашей культуры. «Известия» же давно кишмя кишит Швондерами. Это — сионистская мафия давно угнездившаяся в этой газете… Ложь, клевета, захваливание друг друга — вот их методы «работы».
Мой Вам совет: подайте на суд на эту газетенку, выведите этих Швондеров на чистую воду. А мы Вас поддержим.
А главное, держитесь, мужайте. Знайте, эти гады на все способны, они не постоят ни перед чем. У них ни одна Родина, а у нас одна. Так постоим же за Родину, за наш русский народ.
Счастья Вам и успехов в работе и общественной деятельности. А главное сил и мужества в борьбе.
Леонид ЕЛИСТРАТОВ, заслуженный работник культуры РСФСР.
г. Нижний Новгород».
Актриса за своих, поклонников не отвечает, могут мне сказать. Так-то оно так. Но уж больно письмо это по тону и смыслу выступления сходится с выступлениями на собрании в театре.
«Пеньков: «Пресса давно уже свирепствует. Пресса, по словам Шифаревича, стала уже 6-й монархией. Называй ее как хочешь — желтая, в клеточку, демократическая. Доронина держит высоко знамя и старого Художественного театра, и русского театра — вот тут собака зарыта! Уничтожить русский театр!»
Тихомиров: «Тут идет широкомасштабная и направленная борьба за уничтожение. Если вы внимательно посмотрите список театров в Москве, то вы заметите, что театр имени Горького по направлению и по содержанию является чисто русским театром. Есть, наверное, два органа, в которые мы можем обратиться,— это газета «Литературная Россия» и газета «Правда». И «Наш современник».
Габриэлян: «Я разговаривал с Поляновским…» Тут молодой актёр по слогам, по буквам талантливо спародировал имя и отчество, чем вызвал дружный смех в зале. «Вот так он полностью звучит. Когда он спрашивал меня об Анастасии Павловне, я говорил, что огромным уважением пользуется коллектива народная артистка СССР и художественного руководства театра и лично уважения Татьяны Васильевны. Рассказывал об опекунстве, как к ней относится коллектив. То в лице менялся товарищ этот, его и товарищем-то назвать нельзя. Он менялся просто в лице…»
В заключение выступающий снова талантливо спародировал имя и исковеркал отчество, получилось смешно, зал снова смеялся и аплодировал.
Это правда, мы встречались с Габриэляном. Мне он важен был как человек, заставший Анастасию Павловну в комнате мертвой. Он рассказал мне, как Власов потерял сознание и его унесли в другую комнату, рассказал и показал, как врач — молодая женщина в резиновых перчатках осматривала тело и отворачивала лицо.
Разговор был очень полезный, мы хорошо простились.
Русский театр… Русский художественный руководитель-директор… Что же не вспомнил никто, что брошенная ими актриса с лицом, искусанным обезумевшей и голодной собакой, настолько обезображенная, что хоронить останки можно было лишь в закрытом цинковом гробу, что она тоже была — русская, великая русская актриса.
Я видимо, сильно разочарую и заслуженного работника культуры РСФСР из Нижнего Новгорода, и молодого артиста Габриэляна.
Русский я. Славянин и по крови, и по духу. Самый что ни на есть кондовый. И Россию люблю — от гармони до куполов, от травы до звезд.
Русский. Однако особой гордости не испытываю, поскольку заслуги моей нет в том, кем родился. И окажись я чукчей или якутом, униженности бы не испытывал и в обиду бы не дал ни себя, ни свой народ.
Русский. Но фельдфебелем по отношению к другим народам никогда не был.
Такие дела.
Еще одно читательское письмо «за».
Елена Онуфриевна Турган, Москва:
«Последняя» — памятник Анастасии Павловне, другого ей все равно не поставят.
Так случилось, что я познакомилась с Георгиевской несколько лет назад. Мне даже не верилось, что я говорю с той самой актрисой, которая играла Наташу в «Трех сестрах». Она очень трогательно относилась ко мне и была благодарна за любое проявление внимания. Я очень ее жалела. Георгиевская много рассказывала о своей судьбе. Была беспризорницей, в детстве приходилось пить, жила в трубах, ходила в мальчишеск