Комбат, капитан Неустроев, был старшим по званию во время боёв в рейхстаге (ему было 22 года).
— 2 или 3 мая, по-моему, 3-го, меня вдруг вызывает к себе полковник Зинченко, штаб его уже перенесли из дома Гиммлера в рейхстаг. Спускаюсь, там сидят у него человек, наверное, 15—20. Начальник политотдела сидит, начальник штаба и какие-то незнакомые люди, и в военном, и штатские. Один из них, я потом узнал, это был писатель Борис Горбатов, спрашивает: «Тут у нас разговор… Скажите, комбат, кто все же первым водрузил флаг?». Я стою по стойке «смирно», отвечаю: «Первым — рядовой Пятницкий Петр Николаевич. Но он погиб и привязывал Флаг к колонне уже Петр Щербина, тоже рядовой». Тут меня Зинченко перебивает: «Знаете что, товарищи. Комбат перенес тяжелые бои, очень устал, еле на ногах стоит, давайте его отпустим…». Ох, умный был и хитрый — командир полка, он испугался, что увлекусь и расскажу, что рейхстаг взяли и флажки повтыкали уже вечером. А Знамя Победы водрузили вообще около часа ночи, строго говоря, уже было 1 мая.
За послевоенные десятилетия командир дивизии Шатилов издал много книг, огромными тиражами. Взятие рейхстага он всюду подверстал под свой обман и благодарственный приказ Жукова. Мемуары всех прочих воспоминателей редакторы издательств также подгоняли под приказ Жукова. Среди непосредственных участников штурма произошел разброд, даже вражда, многие «сдались» после войны генералу Шатилову, от которого зависели награды и звания. И сам Неустроев до последних лет поддерживал комдива за то, что тот в своих воспоминаниях сделал его комендантом рейхстага. На столе Неустроева — рукопись воспоминаний: «Я, нужно признаться, тоже ухватился за почет… И кое-где сам стал писать: «Я — первый комендант рейхстага». Какой позор! Под старость лет нужно признаться, что я не был комендантом рейхстага — ни первым, ни последним. Я был просто комбатом».
Эти поздние и честные признания наводят на две мысли.
Слаб человек.
И. Никогда не поздно подумать о душе.
Возвратимся к нашей статистике. Сколько же человек погибло во время штурма рейхстага, считая и тех многих безумных флагоносцев вначале, потом — четыре штурма, и, наконец, кровопролитные бои, весь день, в самом рейхстаге, когда гитлеровцы 1 мая вырвались из подвалов и почти смяли батальон Неустроева? Сколько?
Я обращаюсь к старшему научному сотруднику Музея Вооруженных сил А.Н.Дементьеву. Аркадий Николаевич сам прошел войну, ушел на фронт после первой четверти десятого класса. Кажется, всю войну он изучил по дням, часам и минутам. Это он помогал собирать мне все жертвенные цифры.
— Официальной статистики потерь в боях за рейхстаг не существует. Неофициальная — есть, но… я ей не верю.
Аркадий Николаевич молчит. Я переспрашиваю.
— Все-таки — сколько?
— В боях за рейхстаг погибло… 63 человека.
Ему стыдно за то, что вынужден называть эту цифру, мне стыдно слушать.
Ну что ж, это ведь только первая цифра потерь за рейхстаг, такая же цинично низкая, как первая цифра общих потерь при Сталине — семь миллионов.
Те, кто первыми ворвались в рейхстаг, нигде никак не запечатлели себя. Они даже не сумели расписаться на колоннах рейхстага. Штурм, бой, передышка. Им уже не хватило места, чтобы поставить свои имена.
Когда в рейхстаг прибыл Жуков, капитан Неустроев и полковник Зинченко попытались доложить ему о взятии рейхстага, но вельможная охрана не допустила их до маршала.
2 мая Кантария и Егоров перенесли Знамя Победы с фронтона на купол рейхстага. Уже стояла тишина, кое-где что-то догорало, дымилось. Трудности были только технические: переплеты купола прогорели, провалились.
9 мая Знамя Победы с рейхстага сняли, заменили.
20 июня его торжественно отправили в Москву в сопровождении Кантарии, Егорова, Неустроева, Съянова и Самсонова. В Москве, на Тушинском аэродроме, Знамя встречали пышно: строй войск, почетный караул, военные марши. Знамя принимал капитан Варенников, нынешний генерал армии, Герой Советского Союза, известный теперь по ГКЧП.
Через два дня на Центральном аэродроме, там, где теперь аэровокзал, состоялась генеральная репетиция Парада Победы. Сводные полки всех фронтов целый месяц готовились, маршировали под музыку, для них были подогнаны новые мундиры. А берлинских знаменосцев отправили на генеральную репетицию — с корабля на бал, мундиры выдали, какие остались, у Неустроева болтались рукава.
Командовал парадом Рокоссовский, принимал — Жуков.
По идее, открывать парад должны были мощные, сценические герои. А тут впереди могучих колонн оказались трое: Неустроев со Знаменем Победы и по бокам Егоров и Кантария, все трое — маленькие, мешковатые.
— Музыка заиграла военный марш. А я ведь никогда под музыку не ходил. Шестимесячное ускоренное училище и четыре года в боях. Вот — руки, посмотрите.— Неустроев протягивает мне кисти обожженных рук. Кожи на них нет. Вместо нее — тонкая красная пленка.— У меня пять ранений, печень на ладонь опущена, ноги перебиты. И по бетону… Марширую — левая ступня горит, правая нога волочится. Руки не держат древко — окостенели. И, надо же, перед самой трибуной с ноги сбился, засеменил, заплясал. И где остановиться или повернуть, мне никто не сказал. Когда остановился, оглянулся — кровь ударила в голову: от Карельского сводного полка оторвался далеко-далеко. В общем… бежит ко мне какой-то полковник: «Капитан! Ко мне!». Я подбегаю. «Вот что. Маршал Жуков приказал: ни знамя, ни знаменосцев завтра на парад не выставлять!». Нам выдали гостевые билеты. Я подумал: как в атаку — так Неустроев, а как на парад…
24 июня 1945 года гремели военные марши, били барабаны. Маршировали сводные полки фронтов, наркоматов обороны и ВМФ, военные академии и училища, войска Московского гарнизона.
А символа Победы — Знамени Победы на параде не было.
В тот день шел дождь. Невзрачные, промокшие герои рейхстага сидели на трибунах. Замполит батальона Алексей Берест, под руководством которого было водружено Знамя Победы над рейхстагом, вообще не был приглашен на парад.
24 июня… Уже семь недель лежал в земле рядовой Петр Пятницкий, ворвавшийся в рейхстаг с флагом в руках первым. Погибший на последней ступеньке рейхстага.
Он был оформлен тогда как — «без вести пропавший»…
Чтобы уменьшить в отчете количество потерь.
О какой, скажите, фронтовой статистике может идти речь, если герой, погибший в последние часы войны на глазах у всего батальона, становится вдруг без вести пропавшим.
Прежде погибших округляли до миллионов, теперь — до сотен тысяч. Вот и вся разница между прошлым и настоящим.
Что такое без вести пропавший? В послевоенные сталинские годы это считалось — сдался в плен или перешел на сторону врага, в стан тех самых восьмисот тысяч. И потом, позже, семья пропавшего без вести не получала от государства ни копейки, так как считалась не в полной мере пострадавшей.
Только в начале шестидесятых семья Пятницких узнала об истинной судьбе своего кормильца. Замполит Алексей Берест, безвинно осужденный и отбывший срок заключения, только-только начал налаживать свой быт, он написал семье Пятницкого. Второго марта 1961 года получил ответ от сына (письмо публикуем в истинном виде, без редакторской правки):
«Здравствуйте Алексей Прокофович и ваша семья.
Примите от меня и моей матери чистосердечный пламенный привет. Алексей Прокофович спасибо вам что вы не забываете о моем отце. Отца я своего не видал в живых, только я его вижу на фотографии. Отец как говорит моя мать был в колхозе первым. Если ему скажут, вот едь туда, и он поедит.
Алексей Прокофович, отец мои ушел в Советскую Армию 1941 году. Он писал нам письма с фронта. 1945 году нам о нем дали извищение пропал без вести.
Мы до войны жили хорошо как говорит мать, когда был жив отец.
После Великой Отечественной мы жили плохо. В 1946 году когда был голод негде было взять куска хлеба. Жили в землянки, потом четыре семьи в том числе и мы жили в одной хате. В 1957 году стали строить себе хату и строили 4 года и никак немогем достроить. И на это местные органы власти нивыдиляют никакого внимания. Сейчас мы работаем в колхозе «Россия». А какой заработок в колхозе вы сами должны понять.
Я окончил 5 классов больше мне нипредставлялось возможным. Потом пошел учиться в УМСХ №9. Окончил и получил специальность тракториста машениста и наэтом я закончил свой учебный путь. До этого я пропас 5 лет стадо коров и овец и даже ходил в школу и пас этих вот рогатых. Если бы не они да был кусок хлеба я бы низачто нипоминял их на свой учебный путь.
Я родился 7 января 1942 года пошол учиться 10 лет.
Алексей Прокофович я хочу учиться но мне не представляется возможным. И мое жизненное жилание поступит в танковое училище. Я призван 17 января в Армию.
На этом мы заканчиваем свое письмо дасвидания.
Жилаю я вам и вашей семье большого здоровья и долгих лет жизни.
Брянская область, Клетнянский район, Мужиновский сельсовет деревня Северец
Николай».
Я не знаю, стал ли сын Петра Пятницкого танкистом, может быть, просто рядовым пехотинцем.
Потом будет призван на военную службу и сын сына.
Пройдет полвека с той кровавой войны, и у нас ничего не изменится. Тщеславные генералы и политики будут вновь соревноваться, рядовые гибнуть уже во внутренних войнах. Свои будут тайком закапывать своих, чтобы скрыть потери, и, как когда-то Сталин, современный полководец, военный министр, правда, по иной причине, будет так же отрекаться от своих первых пленных.
…В той страшной войне союзники отказались от мысли штурмовать столицу Германии: генерал О.Брэдли высчитал, что штурм Берлина будет стоить англо-американским солдатам — 100.000 жизней. На такие жертвы они пойти не могли.
И у них, на далеком Западе, минули те же полвека.
Когда недавно в Югославии затерялся американский летчик, один-единственный, на ноги была поставлена вся страна.