…Их всех освободили. Не виноваты.
Принялись выплачивать деньги — «возмещение». Начали с тех, кто выстоял и себя не оговорил. Петренко А. В., директору горплодоовощторга, — 14.000 рублей; Цыплаковой Л. Т., гл. бухгалтеру торга,— 10.600; Науменко Л. Ф., гл. товароведу овощебазы, — 10.400.
Вернёмся к рассказу Галины Леонтьевны Комаровой:
— Потом, позже, выплатили Падчерову две или три тысячи. Недавно выплатили Веревкину, зам. директора овощебазы, около десяти тысяч, Рыбакову, кладовщику, — около восьми тысяч. Мне одной из первых выплатили.
«Справка. Финансовым отделом Фрунзенского райисполкома… возмещен из бюджета ущерб, причиненный незаконными действиями следственных органов, гр-ке Комаровой Галине Леонтьевне в сумме 5.946 руб. 41 коп».
— Что, я на эти деньги здоровье куплю, мужа верну? Около тысячи осталось, на похороны мне хватит. Это я. А другие?
У Веревкина умер отец, он только через полгода об этом узнал, когда из тюрьмы вышел. Петрыкина, директора овощебазы, в тюрьме избивали уголовники. Брюхачева Светлана в камере заболела туберкулезом…
Это все жертвы Сергея Ивановича Озерчука. Не временные, на срок заключения, а пожизненные.
В конце восьмидесятых годов редакция запросила Минфин и получила цифру — разумеется, заниженную, не отражающую истинного положения дел и все-таки выразительную: 2,5 миллиона рублей в год государство выплачивает жертвам следственно-судебных ошибок, и то только тем, кто сам обращается за компенсацией. Многие рады уже тому, что вырвались из лап правосудия, и ничего не требуют, другие не знают закон, который умышленно замалчивается. (Указ Президиума Верховного Совета СССР).
Та же Умарова, следователь, пыталась занизить среднемесячный заработок Комаровой, чтобы уменьшить компенсацию.
После настойчивых усилий «Известий» Озерчука отстранили от следственной работы. Но в органах МВД оставили. Он, видимо, по-прежнему был нужен им, органам. Его перевели… в тюрьму. Охранником. Его, майора. Начальник Озерчука — дежурный помощник начальника следственного изолятора — младше его по званию.
Ирония судьбы. Он, творец несуразной, жестокой, изломанной, перемолотой жизни, теперь с утра до вечера находился среди жертв. Мог видеть, наблюдать результаты своего существования. Человеку, сохранившему остатки чувств и совести, можно сойти с ума.
Но он по-прежнему был лишь служащим. А все, что окружало его, — человеческий материал.
Случилось ЧП. Как раз в смену Озерчука из тюрьмы сбежал заключенный. Именно в тот день, когда в Первореченском райсуде Владивостока должно было слушаться его дело. Суд — днем в три, а он сбежал утром в 8.45. Был срочно создан штаб по поиску, оперативные группы. Рассчитали, как далеко он мог умчаться, начали розыск.
Такого ЧП не было в правоохранительном мире. Не было, если иметь в виду и последствия. Этот заключенный, Мирошниченко, как сказали потом уязвленные тюремные работники, немножко «с прибабахом». Он не кинулся в аэропорт или на вокзал, не перехватил машину. Он просто отправился не спеша к себе домой, здесь же, во Владивостоке. Помылся, побрился, позавтракал, поспал. И к трем часам в цивильной одежде и на городском транспорте явился в суд.
Как сбежал? Да он, собственно, и не сбегал в том смысле, что не рыл подкопы, не лез через проволоку. Мирошниченко вышел на «режимную территорию», увидел: час «пик», контролеры не у всех спрашивают документы. Он спокойно, с достоинством миновал два КП и оказался на свободе.
Озерчуку объявили строгий выговор. По своей привычке никакой своей вины никогда не признавать он этот выговор обжаловал, затеялась война между своими. Собкор «Известий» Ю. Балакирев держал газету в курсе событий.
Телетайпограммы:
26 марта 1991 года: «Озерчук по-прежнему в следственном изоляторе, но понижен в должности в порядке дисциплинарного взыскания. Руководство подразделения, где работает Озерчук, возбудило ходатайство об увольнении его на пенсию».
9 августа 1991 г.: «Приказом по управлению от 5 августа Озерчук уволен на пенсию».
…Когда нарушал правовые и общечеловеческие нормы, был очень нужен правоохранительной системе, она его защищала. Нарушил устав внутренней службы — выпроводили.
…Трещит система, уходит в небытие партия, которая повелевала всем, в том числе и людскими судьбами, с помощью озерчуков. Но старая «школа» с ее выучениками осталась.
Одним Озерчуком больше, одним меньше — не в этом дело.
Кто взамен?
1991 г.
Солдат Победы Жуков
«Ну, Жуков! Родина тебя не забудет!» — из напутствия комиссара 79-й морской стрелковой бригады С.Костяхина перед боем.
По статистике солдат выдерживал до трех рукопашных боёв. Никифор Жуков, богатырь — 130 килограммов, только за пять дней жестоких боёв на Алексеевском пятачке под Ленинградом прошел шесть штыковых атак.
Из семидесяти человек уцелело тринадцать.
После Балтики — Севастополь. Снова — рукопашные.
Из сорока пяти человек десантной группы, которую возглавлял Жуков, остались в живых пятеро. Последнюю связку гранат Никифор бросил под танк, подбил. И тут же пуля настигла его.
Кровь на голове смешалась с песком, и, когда их, пленных, гнали через жаркий степной Крым, голову сдавило плотным каменным панцирем. Начался нестерпимый зуд. «Это — черви,— подсказали моряки,— раз кровь и грязь — они. Гнездо свили».
— Я рвал волосы. Черви грызли голову — ужас.
В Джанкойском лагере мучили голод и жажда.
— Около туалетной ямы, ну… куда люди оправляются, немцы бросили объедки. Голодная толпа пленных кинулась и сбросила меня в эту яму. Я был болен и слаб. И я оказался по горло — в дерьме. Ладно, что почувствовал дно. Немцы остановились, один вытащил пистолет, но подошли наши трое: «Не надо, мы его вытянем». Бросили мне два ремня. Дерьмо на жаре стало сохнуть и тело лопаться — до крови. В этот день, самый унизительный за войну, я рванул на себе волосы, и каменная шапка с червями слетела с головы. Рванул — и стал лысый.
Несчастный Жуков перенес еще и тиф, и дизентерию.
Из концлагеря он бежал.
Зимой, в снегопады, вьюги и морозы, по лесам и болотам, он шел по Днепропетровской, Полтавской, Сумской, Курской областям. За два месяца прошагал около тысячи километров по оккупированной земле. Пять раз попадал в руки полицейских, бежал, трижды натыкался на немцев.
Вот итоги войны Никифора Жукова:
Два концлагеря и штрафной батальон. Четыре контузии и пять ранений (левая сторона вся перебита — нога, бок, спина).
Последнее ранение было самым тяжелым. В Житомирской области, под Коростенем, на их взвод пошли тяжелые «тигры». Никифор Жуков очнулся ночью, заваленный землей. Земля была мокрая от крови. Снова потерял сознание. Утром танкисты заметили торчавшую из земли руку с двумя оторванными пальцами. Остановились, откопали. Санинструктор Иван Фесенко отвез Жукова в медсанбат.
В 1943-м Никифор Жуков вернулся домой глухонемым. Перенес четыре сложные операции. В 1947-м вернулся слух. Но говорить не мог — мычал.
Еще через полтора года, в 1948-м, заговорил.
Закончил воевать он в том же звании, которое получил в первые недели войны, — младший сержант.
И — ни одной награды за войну. Ни единой.
Из писем-свидетельств однополчан:
«В одном из жестоких боёв Жуков Н.А. поднял Красное Знамя и, увлекая за собой защитников Севастополя, прорвался к Херсонесскому мысу. Это знамя сыграло исключительную роль в организации последнего сопротивления врагу. Жуков Никифор Андреевич заслуживает высокой правительственной награды и повышенной пенсии.
И.Глущенко, бывший командир первой роты отдельного батальона 79-й морской стрелковой бригады»,
«…Достоин правительственной награды, ордена Красного Знамени, а также высокой персональной пенсии.
В.Калмыков, бывший начальник штаба ВВС Черноморского флота, генерал-лейтенант в отставке».
«…Жуков Никифор Андреевич — Герой обороны Севастополя. К сожалению, в той сложной боевой обстановке получить награды он не смог…
В.Мингардо, бывший помощник командира 4-го батальона 7-й бригады морской пехоты».
После плена — те же мотивы ненаграждения.
«Жуков Н.А. совершил подвиг при взятии г. Коростеня: поймал на лету немецкую гранату и обратно бросил ее в немцев, тем самым спас товарищей и поразил врага. По причине тяжелых частых боёв за г. Коростень Жуков Н.А. не был отмечен высокой правительственной наградой…
М.Налеев, бывший начальник артиллерии 800-го стрелкового полка».
Так получается, что, участвовал бы Никифор Жуков в боях менее тяжелых и не очень частых, хватило бы времени и на награды.
Поздновато Жуков решил заняться восстановлением своего боевого прошлого. Лишь спустя 20 лет после войны он получает медаль «За отвагу» — первую и последнюю награду за участие в войне. Юбилейные — не в счет.
Но не о военных подвигах и мытарствах речь и даже не о забвении, хотя без солдата Жукова не было бы маршала Жукова, на горбу таких, как Никифор Жуков, мы вытащили Победу.
Предмет разговора другой, неожиданный: когда труднее было выжить солдату — в войну или после войны?
В Коростене Жукова оценили как освободителя, и он переехал с семьей сюда на жительство.
«Житомирскому областному комитету партии.
За пройденный боевой путь от гор. Конотопа до гор. Коростень тов. Жуков Н.А. проявил себя как настоящий герой-патриот. В бою он не щадил своей крови и самой жизни. Я очень прошу Вас, тов. Демченко, сделайте все, что от Вас зависит, чтобы обеспечить тов. Жукову повышенную пенсию вплоть до персональной и представить его к правительственной награде ордена Красного Знамени.
Бывший командир 143-й Краснознаменной стрелковой дивизии, Герой Советского Союза, гвардии генерал-майор М.Заикин».