— Никаких комиссий, — был ответ. — У нас все в порядке.
КАК опередить их, самим сделать первый ход? Или пусть ответный, но такой, чтобы они искали выход, а не мы.
Как это сделать мне, журналисту? Анатолий Иванович Лукьянов прошел такую аппаратную школу! Он виртуоз, в главном кремлевском зале нажимает на кнопки, как Рихтер на клавиши, приводя народных депутатов СССР в любое чувство.
Нет, они не отдадут газету газетчикам. В их руках — «Правда», «Советская Россия», ТАСС, Центральное телевидение. По существу, «Известия» — последний полудемократический плацдарм в официальной пропаганде.
Они не отступятся. Они проигрывать не привыкли. Атаковали в лоб — не вышло, найдут другой путь. Ведь не в Голембиовском же лично дело. В чьих руках окажутся «Известия» — вот в чем суть. В руках Председателя Верховного Совета? Станут инструментом партийно-государственного аппарата? Или же останутся свободной трибуной всех Советов?
По редакции прошел слух: назначается еще один первый заместитель — Д. Мамлеев, один из руководителей Госкомпечати. В. Севрук, оставаясь первым замом, станет главным редактором «Недели».
5 июня, в среду, руководство «Недели» явилось к Ефимову — правда ли?
— Занимайтесь делом, а не сплетнями.
6 июня, в четверг, сотрудники «Недели» на утренней известинской планерке, уже при всех, вновь задали тот же вопрос.
— Слухи. Это слухи, — снова успокоил Ефимов.
6 июня встревоженные известинцы отправляют Лукьянову письмо — срочно: «На заседании редколлегии тов. Н. Ефимову был заявлен решительный протест против его действий… Редколлегия не считает возможным проводить любые кадровые перемещения за ее спиной». Письмо подписали заместители главного редактора, члены редколлегии «Известий» и «Недели». 16 подписей. Не подписались лишь два члена редколлегии «Известий».
Редакция жила в напряженном ожидании. Известинец, старый друг Мамлеева, дружат семьями, позвонил ему 6-го вечером.
— Дима, это правда, что ты к нам возвращаешься?
— Да ну-у… Ерунда все, слухи…
6-го же состоялся разговор Ефимова с Голембиовским.
— Слухи, все слухи. Давай, Игорь, пока мы работаем вместе, вести себя по-джентльменски.
…А на другое утро Ефимов объявил: Мамлеев назначается первым заместителем главного, а Севрук — в «Неделю», главным.
— Получено согласие Президента СССР, — подчеркнул Ефимов.
Через полчаса состоялась редколлегия «Известий».
Н. Боднарук. Николай Иванович. Вы ведёте себя так, словно завтрашнего дня не будет и вам не придется смотреть людям в глаза.
Ю. Орлик. Неужели вы не испытываете неловкости за все то, что говорили нам вчера?
В. Скосырев. То, что произошло, — тайный переворот в «Известиях».
Еще через полчаса на редколлегии «Недели» ответственный секретарь «Недели» С. Сергеев положил перед председательствующим Ефимовым заявление об уходе.
— С нечестными руководителями я работать не буду.
Ефимов оглядел присутствующих. Спросил с оживлением:
— Давайте подумаем, что пожелать «Неделе» во главе с новым глазным редактором. Ну кто? Может быть, Сергеев?
— Вы что? Я же только что заявление вам положил.
— Ну хорошо, хорошо. Тогда кто, Серков?
И. Серков, первый заместитель главного редактора «Недели», в течение почти полугода исполнял обязанности главного.
— Я знаком с Владимиром Николаевичем Севруком. Года три назад он вызвал меня в ЦК. Он кричал на меня и говорил, что «Неделя» — рассадник клеветы.
Ефимов, улыбаясь:
— Тогда это называлось «вызывать на ковер». Севрук и меня вызывал, ну и что? Вызывал, но это же было… по-человечески.
Они победили, как всегда, как побеждали все 74 года. Союз журналистов СССР обратился было за разъяснениями в Прокуратуру Союза. Товарищ Трубин ответил уважительно товарищу Лукьянову: Вы совершенно правы.
Не буду говорить о грубейшем нарушении ст. 15 Закона о печати, об этом много сейчас пишут. Скажу лишь, что Генеральный прокурор ошибочно посчитал, что Ефимов — это «Известия», а Лукьянов — это президиум.
Особое мнение выразил Иван Дмитриевич Лаптев, тоже всем известно. Но что он с немногими единомышленниками? Как рыба об лед. Сессия проголосовала за то, чтобы передать дело в Комитет по законодательству. Но тут же, по настоянию Лукьянова, переголосовали — не передавать.
Теперь, когда у главного редактора «Известий» первых заместителей стало столько же, сколько у министра обороны СССР, теперь, когда их, первых заместителей, стало больше, чем просто заместителей, Ефимову легче разложить пасьянс. Мамлеев, например, — первый первый заместитель.. Севрук — второй первый заместитель, Голембиовский — третий первый заместитель.
Я не буду давать характеристику Севруку. В конце концов не в нем, не в этой личности дело. Как и не в Дмитрии Федоровиче Мамлееве. Хотя, конечно, жаль, обидно. Бывший известинец. Часть молодости, часть жизни — Дима, всегда — Дима. 62-летний Дима вернулся в родной дом — тайком.
Дело даже не в Ефимове. Меня тревожат дирижеры. Среди членов президиума уже распространены «письма читателей «Известий», в которых возмущенные подписчики сообщают, что: «газета встала в оппозицию Советской власти», «нельзя допустить, чтобы «Известия» превратились в идеологическое оружие антисоветских сил», «это уже не плюрализм, а борьба со своим народом».
«Известия» возглавляет Ефимов, но на редкость смекалистые читатели громят… первого заместителя.
Все то же: «Пастернака не читал, но хочу сказать…»
Ах, Анатолий Иванович, Анатолий Иванович…
Это очередное наступление на печать, в ряду других.
…Ефимов, конечно, не жилец в «Известиях». Что ни сделает — все со скандалом на всю страну. Он и хозяина подводит. Найдут другого слугу, умнее. Для газеты это еще хуже.
Когда-то очень хотел, мечтал пожить свободным, хоть немного. Без начальника, пусть самого хорошего.
Потом в подневольных строках хотел найти такие, чтобы все негодяи сказали: «Какой же я был негодяй! Простите, если можете». И все бы само собой сталось.
Неужели собственная единственная жизнь была истрачена лишь на борьбу с ними? Оставь, говорю себе иногда, брось эти разовые строки, попробуй написать книгу. О мелком гонителе своем, редакторе отдела, который воспел суд над людьми, которым должны были дать семь лет, а приговорили к расстрелу; и не просто воспел, но и в камеру к этим двоим вошел рано утром, как к подопытным, чтобы увидеть, как их, двоих, будут выводить на расстрел — как одного из них, почти сошедшего с ума от страха, вырвало прямо в камере, а второй держался с достоинством до самой гибели. Но так напиши, чтобы в нем, маленьком редакторе отдела, узнал себя и главный редактор, который каждый день, подписывая газету, учит многомиллионных читателей, как нужно правильно жить. Чтобы в нем узнал себя и хозяин главного редактора. И хозяин того хозяина. И если напишешь, сумеешь — ты прав. Если нет — правы они. Потому что они сумели втянуть тебя в бесплодную борьбу с ними, опустили тебя до своего уровня, разменяли твою жизнь на свои, ничтожные, и, не покачнувшись, остались у власти.
Они у власти, и их много.
На всех Бога не хватит.
1991 г.
Дар
Профессор Яков Григорьевич Гальперин в отличие от нас, большинства, ко всякого рода целительным чудесам относится профессионально, он — генеральный директор Международного научно-исследовательского центра традиционной народной медицины. То, что для меня невидаль, для него — почти обычность, предмет повседневных исследований. Знаю я этого человека более четверти века, помню молодым. Врач-психолог лечил одним своим видом: всегда в прекрасном настроении, идет — шляпа по-молодецки на отлете, улыбается.
Вот так шел он однажды в обычном своем настроении по улице Горького с очаровательнейшей дамой. К этому времени он более чем успешно занимался наркологией. Знаете, какие результаты ценились в ту пору? Когда бывший алкоголик не переносил если уж не вид бутылки, то хотя бы запах спиртного. Так вот, идет себе молодой Яков Григорьевич с очаровательнейшей дамой об руку, а навстречу вдруг — парень. Глянул он, парень, на красивую пару, на лихо сдвинутую шляпу кавалера, и… его стало мутить. Вырвало тут же, на тротуаре.
Оказался бывшим пациентом.
— Но каков я перед дамой? Хоть стой, хоть падай.
Сейчас развелось чрезвычайное количество всякого рода кудесников—гипнотизеров, ясновидцев, телепатов, экстрасенсов. Иллюзионистов, шарлатанов, самых откровенных жуликов. Народ к ним потянулся. Люди изуверились в пятилетних планах, социалистических соревнованиях; светлое коммунистическое будущее оказалось такой же конечной целью, как горизонт. Чем меньше становилось веры в земные реальности, тем больше — в неземные чудеса. Может быть, и ничего, пусть, если не во вред. Душе передышка. И потом русский человек без веры во что-нибудь никак не может, если не КПСС и не коммунизм, пусть хоть летающие тарелочки.
Как-то забылось при этом, что тиражируемые газетами и телевидением чудеса, в которых переплелись правда и ловкачество, впитывают дети. В «Пионерскую правду» со всей страны хлынул поток родительских писем: «Мой ребенок лечит животных», «мой останавливает кровь», «заживляет раны», «снимает боль», «снижает давление». Всю почту газета отправила Гальперину. 560 писем.
Международный центр разослал детям анкеты. После заочного отбора осталось 247 детей.
Всех сразу принять невозможно. Пригласили в Москву первую группу — около ста человек.
Откровенно говоря, для меня самым большим чудом в этой истории было то, что детьми столь серьезно заинтересовались, что решили изучить их, дать рекомендации. Когда собирают вместе гениальных юных скрипачей или математиков — понятно. Но тут… Я слишком хорошо помню времена совсем другие, и это было недавно.