ду не позволяла выкинуть из памяти идиотские-красные глаза привидения-неандертальца, которое оторвало голову Бомбаревичу-кукле.
Когда из кромешной темноты вдруг показалась сухая еловая ветка, озаренная дрожащим светом, я понял, что это не время сделало ложный ход, чтобы освободить меня от пули в мозгу, а я выпал из него, всего лишь отсрочив развязку этого страшного приключения…
Была ночь. Голова болела, но с животом было все в порядке, я это чувствовал, потому что будь иначе — не довелось бы мне видеть эти сны, и не болела бы так голова. Я скосил глаза в сторону огня и увидел рядом с собой веселый костерок с водруженным над ним квадратным котелком. От котелка поднималось марево, и по ту сторону сидели люди и разговаривали.
— Эй, проснулся? — сразу же услышал я тонкий голос одного из них и понял, что касается это именно меня.
Я напрягся, оторвал тяжелую голову от сухой травы, на которой лежал.
— Проспался? — Молодой парень лет двадцати встал надо мной.
Я мгновенно вспомнил грязный сапог, высекший искры у меня из глаз в тот, самый последний момент, и испуганно взглянул на его ноги. Совпадение было полным, и я отшатнулся.
— Привет! — снова сказал мне парень, наклонился и протянул раскрытую ладонь. — Добро пожаловать! Меня зовут Вася.
Я торопливо сел и поджал под себя ноги. Под глазом неприятно засаднило.
— Отойди-ка от него! — громыхнул раздраженный голос из-за костра.
Вася нехотя повиновался, а я тем временем огляделся.
Кроме Васи там было еще двое. Один сидел, второй — тип с крайне неприятной внешностью — встал и, кутаясь в замызганный брезентовый дождевик, подсел ближе ко мне.
«Попался!» — мелькнуло в голове, когда я разглядел его получше. Уж слишком отвратительной показалась мне эта рожа, и я нутром почувствовал, что ничего хорошего ждать от этих людей не придется. Это были нехорошие люди. Мне тотчас припомнился ужасный неандерталец… и несчастный Бомбаревич без головы.
— Очухался? — довольно-таки миролюбиво спросил тип с неприятной внешностью.
«Наверняка это сбежавшие из лагеря уголовники», — подумал я.
— Ну-у?! — противно взвизгнул Вася и затряс кулаками над моей головой. — Отвечай — очухался?!
Я почувствовал себя безумно скверно. Третий, за костром, уткнув подбородок в руки, сложенные на коленях, с каким-то непонятным любопытством наблюдал за всей этой сценой.
— Развяжи-ка ему язык, — обратился тип к Васе и тот, кивнув, радостно потянул из костра полыхающую рваным пламенем увесистую головню.
— Ы… ы… — завыл я, шаря вокруг руками. От безысходной тоски на глаза навернулись слезы. Может быть это просто шутки?
Силы вдруг оставили меня, я обмяк, и в этот же момент головешка очутилась у меня под носом. Раздался треск обгорающих волос, в лицо дохнуло нестерпимым жаром. Шутками тут и не пахло.
Эти головорезы церемониться со мною не собирались — я еще не понимал, что именно им от меня нужно, но чувствовал, что целым и невредимым отсюда уже вряд ли уйду. Да и уйду ли вообще?
— Зачем пришел? — спросил Вася, отвел пламя от меня и снова склонился, пытаясь заглянуть в мои перепуганные глаза. — Рассказывай, да поживей!
Я опять хотел заговорить, и опять у меня ничего не вышло. Обводя эти привидения безумным взором, я исторгал из себя только нечеловеческие звуки.
— Э-э… да он же немой! — сообразил вдруг Вася.
Третий, до того не издавший ни звука, поднял наконец свою голову с колен.
— Ты что, парень? — озабоченно спросил он из-за костра. — Никак и на самом деле язык прикусил?
— Не прикусил… — сказал Вася, словно замирая от восторга перед намечающимся открытием. — Проглотил! А ну, покажь язык! — взвизгнул вдруг он и с такой силой дернул меня за челюсть, что в первый миг мне показалось, что она вообще отделилась от лица.
— На месте язык, — разочарованно произнес он, закончив осмотр. Притворяется, гадина! — И снова замахнулся на меня дымящейся корягой.
— Стоп! — вступился вдруг за меня третий, и я невольно отметил про себя, как выгодно он отличается внешностью от своих неотесанных спутников. Было сразу видно, что он выходец из большого города. Это прямо-таки бросалось в глаза.
— Послушай, парень… — обратился он ко мне. — Приди в себя и успокойся.
Если бы он знал, чего от меня сейчас требует! Мозг буквально кишел дикими мыслями. Полное спокойствие будет только на том свете, промелькнула вдруг дурацкая мысль. Как сейчас у Бомбаревича.
При мысли о Бомбаревиче меня снова затрясло. Но я тут же вспомнил о пуле в животе и потянулся к нему руками. Пальцы мои нащупали исковерканную бляху ремня. Острый рваный край впился под ноготь, и я сморщился от боли. Но теперь мне стало понятно, почему я выжил при прямом попадании.
Я открыл рот, чтобы задать наконец хоть какой-нибудь вопрос, но из глотки снова полились непонятные звуки. Язык не работал. Вероятно, от беспрерывных кошмаров у меня что-то случилось с речью.
— Ладно, парень… — оскалил зубы тип с неприятной внешностью, наблюдая за тем, как я ощупываю свой язык дрожащими руками. — Давай-ка ответь нам: ты пришел сюда за снежным человеком?
Я уже знал, какого ответа от меня ждут и решил, что хуже не будет, если я не совру. Поэтому я с готовностью кивнул.
Вася склонился над котелком и длинной щепкой перемешивал его содержимое. От котелка шел приятный дух, и я почувствовал, как здорово проголодался.
— Ну и как… повидал? — Вася впился в меня гнусным вызывающим взглядом.
— Разумеется, повидал, — ответил за меня тип в плащ-палатке. — Отчего же тогда, скажи мне, язык у него усох?
— Ладно, — сказал вдруг интеллигент. — Оставим это. — Он снова обратился ко мне, и в его голосе я вдруг почувствовал нечто такое, что сразу же умерило все мои к нему симпатии. — Не знака, парень, как там тебя зовут, да и знать не хочу. Много вас тут в последнее время, исследователей разных, развелось, только жить нам мешаете. Этот дуралей, с которым ты пришел, давно тут воду мутит. Видите ли, неандерталец ему понадобился! Вот и посмотрел! — вдруг заорал он на меня. — И с каждым так будет, кто свои нос совать не перестанет! Понятно? Наш Федя не любит этого, он в зоопарке жить не хочет.
— Правильно! — в тон ему поддакнул Вася. — Все вы — сволочи ученые, так и норовите кого-нибудь в клетку засадить!
— Да мусор он, и дело с концом, — проворчал тип в плащ-накидке.
— Что мент, что ученый — сейчас одно и тоже! — не унимался Вася.
Я ошалело переводил взгляд с одного на другого. Как-то сразу я уловил это странно прозвучавшее сейчас имя — Федя… и сообразил, кому именно оно принадлежит.
— Так что молись, вонючка! — Вася поглядел на меня с какой-то патологической ненавистью. — Мертвец ты уже, как и твой друг!
— Федя! — вдруг позвал интеллигент.
За его спиной в темноте ночи что-то шевельнулось, вздрогнуло, словно осела гора земли, и через мгновение из-за костра на меня глянули ужасные красные глаза.
От неожиданности я сильно вздрогнул. Казалось, дурной сон прокручивается заново. Гигантский неандерталец стоял передо мной, согнувшись в три погибели, и одна его скрюченная рука упиралась в землю. В другой он крепко держал какой-то бесформенный предмет. Интеллигент глянул на этот предмет и укоризненно покачал головой.
— Фе-едя… — сказал он, морщась от отвращения. — Где же твоя культура? За столом ведь сидим!
Неандерталец недовольно вытянул губы в трубочку и прижал предмет к могучей груди. Я пригляделся, и неожиданно понял, что это была за штука.
Это была голова Бомбаревича, деформированная почти до неузнаваемости. От столь ужасного открытия я снова захрипел и дернулся, порываясь вскочить и бежать, Но Вася ловко влепил мне своей деревянной ладонью по шее. Голова моя обвисла, и, валясь набок, я чуть не угодил в костер.
Когда я пришел в себя, ужасной головы в руках неандертальца не было. Он сидел у костра, гора мяса и шерсти, и величественно, словно Гулливер над лилипутами, возвышался над своими приятелями. Перед ним стояла банка сгущенного молока, и он ковырял в ней пальцем, выгребая остатки содержимого. В компании этих бандитов он выглядел еще более устрашающе, чем тогда, на болоте…
На лбу у меня вздувалась огромная шишка. Очевидно, это позаботился Вася, чтобы привести меня в чувство.
— Не стоило и пугаться, — сказал мне интеллигент. — А ты ведешь себя, словно женщина в истерике. Но ведь ты не женщина, а искатель приключений, и поэтому должен знать, что вокруг тебя — жизнь, которая блещет всем своим разнообразием и целиком состоит из всяческих потрясений. Однако ты этого не знаешь. Это незнакомо таким цивилизованным слюнтяям, как ты. Я не берусь судить о том, как бы повел себя в подобной ситуации твой друг, но ты сегодня оказался не на высоте. Ты каждую минуту валишься в обморок. Почему так? Потому что ты трус. И я совершенно не понимаю — зачем ты вообще приперся в этакую глухомань?
Он знал, что ответа от меня ожидать не придется, и сразу продолжил:
— В любом случае, парень, прогулка эта была твоей последней прогулкой на свете. В этом лесу ты и умрешь, точно так же, как и твой настырный друг. — Он помолчал, словно проверяя мою реакцию на это заявление. — Так надо. И никто никогда не узнает, куда вы с ним исчезли, и это будет правильно.
От этих слов у меня захватило дух. Это было страшное чувство, и я едва снова не отключился, но тут Вася встал и направился ко мне. В руках у него была винтовка с коротким стволом, и я подумал, что он сейчас же меня и убьет…
— А ликвидацией твоей, — сказал интеллигент, — займется…
— Федя! — радостно взвизгнул Вася.
Неандерталец, поглощенный вылизыванием банки, услыхал свое имя и отбросил жестянку. Он протянул ко мне громадные руки, и чуть было не затушил при этом костер. Я задергался и попытался отползти, однако Вася снова влепил мне по шее.
— Поднимайся! — заорал он, и вдобавок больно ткнул в спину прикладом.