— Вы никуда больше не поедете, — сказали мы строго и взялись за Машину времени. — Нечего путать историю.
Путешественник во Времени устроился на работу в конструкторское бюро и сейчас потеет над созданием безоткатной Машины времени.
БОРЬБА МИРОВ
Не всем агрессивным марсианам удалось высадиться на Британских островах. Один цилиндр сбился с курса и после длительного путешествия по вытянутой орбите 30 июня 1908 года грохнулся в районе Подкаменной Тунгуски. Выбравшиеся наружу марсиане оказались смышленнее своих британских сопланетников. Они сразу сообразили, что земной климат им не подходит, и пустились на поиски места с наименьшим уровнем инфекционных заболеваний. Им больше всего подошли Гималаи с их бактерицидным ультрафиолетовым излучением горного солнца. Злые, голодные и пугливые, они и сейчас там бродят в виде снежных людей, избегая всяких встреч с землянами, от которых можно заразиться азиатским гриппом.
ПЕРВЫЕ ЛЮДИ НА ЛУНЕ
Как известно, мистер Кейвор потерял радиосвязь с землёй, и высказывались предположения, что он поплатился за то, что сболтнул селенитам лишнее о развитии человеческой цивилизации. Недавно возвратившаяся с Луны экспедиция начисто опровергла это мнение. Мистер Кейвор жив по сей день. Прячась в пещере, он жжёт сухие лунные дрова и при помощи дыма, выходящего из отверстия вверху, пытается сигнализировать людям о себе. Впервые этот дым был обнаружен астрономом Н. Козыревым в 1958 году в кратере Альфонса.
Ферма «СТАНЛЮ»
« по-видимому, можно вырастить законченный индивидуум из одной единственной клетки, взятой (например) из кожи человека. Сделать это было бы подвигом биологической техники, заслуживающим самой высокой похвалы „ ( А. Тьюринг «Может ли машина мыслить?“) Он сидел на краю парковой скамейки, и его сбитые ботинки нервно топтали сырую землю. В руках у него была толстая суковатая палка. Когда я сел рядом, он нехотя повернул лицо в мою сторону. Глаза были красными, будто заплаканными, а тонкие губы изображали месяц, перевёрнутый рогами книзу.
Взглянув на меня, старик надвинул на глаза шляпу, а каблуки ботинок чаще застучали о землю. Я хотел было пересесть на другую скамейку, но он вдруг сказал:
— Нет, почему же, сидите!
Я остался.
— У вас есть часы?.. Который час? — спросил старик.
— Без пятнадцати четыре…
Он глубоко вздохнул и посмотрел туда, где за скелетами осенних деревьев возвышалось бесцветное здание клуба «Сперри-дансинг».
Помолчал, ещё несколько раз вздохнул и затем поднял шляпу над бровями.
— А сейчас сколько времени?
— Без одной минуты четыре. Вы кого-нибудь ждёте?
Он повернул своё плачущее лицо ко мне и кивнул головой. Видимо, предстоящая встреча не предвещала ничего хорошего.
Старик подвинулся ко мне поближе и откашлялся:
— Все точно… Точно так же, как пятьдесят лет тому назад…
Я сообразил, что его терзают воспоминания.
— Да, — неопределённо протянул я, — все проходит… Ничего с этим не поделаешь.
Он подвинулся ещё ближе. Плачущий рот изобразил подобие иронической улыбки.
— Говорите, все проходит? Как бы не так!
— Ну, конечно, воспоминания остаются, — спохватился я. — Так сказать, память о прошлом. Память — наша постоянная и надоедливая спутница…
— Если бы это было только так…
После некоторой паузы старик снова спросил у меня, который час, а затем сказал:
— Ещё час…
— ??
Он неопределённо махнул рукой.
— Логика мыслей и логика жизни ничего не имеют общего, — вдруг ни с того, ни с сего произнёс он.
Я как будто проснулся, потому что логика была по моей части. Стоит кому-нибудь произнести слово «логика», как я сразу оживаю.
— В этом вы не правы! Логика мысли есть отражение логики жизни.
— Вы так думаете?
— Уверен.
— Сколько вам лет?
— Двадцать девять. (Сейчас начнётся урок, подумал я).
Вместо «урока» старик сказал.
— Им, примерно, столько же…
— Кому им?
Он кашлянул.
— Кому? — переспросил я.
— Моим… детям…
— Вы их ждёте?
— Да… Если хотите, я расскажу вам одну небольшую историю… Все равно ждать ещё целый час… Я вас попытаюсь кое в чем разубедить…
— Странный старикашка, — подумал я.
— Вам, конечно, покажется, что моя история — бред. Но вы убедитесь!.. Вы что-нибудь в науке понимаете?
Теперь наступила моя очередь иронически улыбнуться.
— Я бакалавр наук.
— Значит есть надежда, что вы поймёте.
— Хорошо, давайте вашу историю, — сказал я, не скрывая насмешки. Конечно, сейчас я услышу какую-нибудь лишённую смысла чепуху. А старик просто болтлив, как многие в его возрасте.
— Вы когда-нибудь задумывались над тем, почему в нашем мире царит такая неразбериха и неурядица? — спросил мой собеседник и продолжал, не дожидаясь ответа:
— Неустроенность и хаос объясняются тем, что в обществе живут разные люди. Люди разные во всем — по своему полу, виду, росту, возрасту, образу мыслей… Они живут в разных домах и питаются разной пищей, они любят разные вещи и читают разные книги. Не существует двух людей на свете, которые бы хоть в чем-нибудь были совершенно одинаковыми. Даже когда два человека говорят, что они любят одно и то же, то и тогда они разные, потому что, например, слово «дерево» каждый понимает по-своему. Это относится к любым словам, произносимым людьми на одном и том же языке. Даже простейшие слова, вроде «да» или «нет», разные люди понимают по-своему…
— Что-то непонятно, — попробовал возразить я.
— Непонятно? Ну, вот простой пример. Я вас спрашиваю: Сейчас осень? — И вы, конечно, ответите мне «да». И я на этот вопрос отвечу «да», и любой нормальный человек ответит «да». Но все миллионы «да» будут различными. Ведь сказав это слово, вы с ним связываете целый мир переживаний, образов, воспоминаний… Для вас осень одно, для меня другое!
— Простите, но вы усложняете вопрос. Мы говорим, что в формально-логическом смысле…
— Ах, в формально-логическом! — он сделал попытку засмеяться. — А существует ли для человека формально-логический смысл? Вам, конечно, известны примеры из истории, когда государства нарушали скреплённые торжественными печатями и подписями договоры. И причиной оказывалось то, что одни и те же слова договора обе стороны понимали по-разному. Вот вам и формально-логический смысл! Люди не могут, понимаете, не могут мыслить формально-логическими категориями. Это могут делать только машины, да и то не всегда…
— Но ведь есть наука формальная логика? — возразил я.
— Ну и пусть себе будет. Мало ли какие науки существуют! Я сейчас говорю не о науках, которые являются вынужденным упрощением действительности, а о самом сложном, о человеке… Для него не существует формальной логики. И в этом вся трагедия. Представляете, общество, в котором десятки миллионов людей говорят на одном языке, и, тем не менее, они понимают друг друга не более чем скопище иностранцев. И даже тогда, когда они делают вид, что понимают друг друга — это ложь…
Я решил не спорить со своим собеседником, хотя мог бы привести тысячу примеров, опровергающих его аргументы. Я чувствовал, что это не самое главное в его рассказе.
— Допустим, что вы правы. И неустроенность нашего мира объясняется, по-вашему. Но что из этого следует?
— А вот что. Сама природа даёт нам поразительные примеры того, как можно построить устойчивые системы, состоящие из одинаковых элементов. Вы задумывались над тем, почему кусок железа устойчив, не разрушается, не крошится?
— Нет, не задумывался.
«Видимо, шизофреник», — решил я про себя.
— Вот видите, мы не в состоянии пристально и глубоко смотреть на обычные вещи. Мы просто принимаем их, как они есть, и считаем это в порядке вещей. А я утверждаю, что железо и вообще все, что является плотным и устойчивым, потому такое, что состоит из абсолютно тождественных частей, из одних и тех же атомов… или хотя бы одних и тех же молекул.
— Да, да, именно поэтому. Во всей вселенной атомы углерода, атомы золота, атомы железа — одно и то же. И эти одинаковые во всем бесконечном мире атомы собираются вместе и образуют монолитную структуру. Однородную и устойчивую во всей своей массе. Стоит в эту массу внедриться чужеродным элементам, и монолитность разрушится.
— Железо ржавеет, — неожиданно для себя подсказал я пример.
— Совершенно верно, и таких примеров множество…
— Да, но…
— Нет, не «но»! — воскликнул старик. — Человек — атом общества. Разница в том, что люди принципиально разные, а атомы одного и того же элемента принципиально тождественны!
— Послушайте, нельзя же переносить законы физики и химии на жизнь общества! Это доказано, как дважды два.
— А, по-моему, можно, — возразил старик упрямо.
Я не стал возражать, хотя возражения и существовали.
— Если мы хотим построить идеальное общество, то, прежде всего, должны подумать об идеальной тождественности его атомов!
Я с опаской посмотрел на старика. В сгустившихся сумерках его лицо показалось мне ещё более плаксивым.
— По-вашему…
— Да, да, молодой человек. Нужно начинать со стандартизации атомов общества, со стандартизации людей…
— Но это же бессмыслица и глупость!
— Да, да! В моё время тоже были люди, которые повторяли то же самое. Но в ходе развития самой цивилизации заложены силы, которые в некотором смысле приводят к стандартизации людей, правда, частичной…
— Этого никогда не было и не будет!
— Вы просто не наблюдательны! Кстати, который час?
— Мы разговариваем уже пятнадцать минут.
— Хорошо. Вы говорите, никогда не будет? А тысяча людей, работающих на одинаковых машинах и выполняющих одни и те же операции, разве это не элемент стандартизации?
Я немного поёжился от сырости. Куда гнул старикашка?
— Общество должно совершенно автоматически стремиться к устойчивому состоянию, и оно само собой, в конечном счёте, должно прийти к стандартизации людей… Но сколько лет пройдёт, прежде чем наступит полная тождественность людей? Тысячи, может быть, сотни тысяч… Много! Нельзя ждать золотого века полной стандартизации. Я даже иногда думаю, что этого никогда полностью и не произойдёт. Поэтому нужно позаботиться об этом сейчас.