На что четвертый по-особенному посмотрел угольками глаз на сержанта, затем поочередно на остальных и вопрос «почему?» больше никогда не задавался в его адрес.
Все беспрекословно следовали самым незначительным, порой бессмысленным советам сержанта Страйка. Потому что с глубины можно и не вернуться.
Из Нового Орлеана экипаж доставили в дельту Миссиссипи и перегрузили на огромный китобойный сейнер. В Мексиканском Заливе батискаф осторожно опустили на километровую глубину, где он медленно перемещался, пока не нашлась подходящая платформа для десанта. Сержант Страйк руководил экспедицией из капитанского отсека и следил за передвижениями водолазов по мониторам.
Свет прожекторов выхватывал из черноты моря обломки, скальные породы. Сержант поручил итальянцу таскать мешок, в который складывали образцы остальные водолазы. Щупы с подсветкой помогали тщательнее отбирать материал для исследований.
— Мартелли, сколько еще осталось собрать образцов до нормы? — послышался голос Страйка в гермошлемах.
— Килограмм сорок или пятьдесят, сержант: трудно определить на вес из-за высокой плотности воды.
— С сейнера сообщили, что эхолокация зафиксировала прохождение большого тела в нашу сторону. Будьте наготове. Мартелли и Литтл продолжайте собирать образцы, Блэк и Пермяков приготовьтесь к встрече с объектом.
Основой для изготовления скафандров стала ткань из стеклостали. По прочности она не имели аналогов. Но то, что увидели Блэк и Пермяков, когда морское чудовище по виду похожее на акулу разверзло пасть, вселило в них неуверенность за свои жизни. Хищник смотрел на них огромными глазами и решал, стоит ли атаковать непонятные движущиеся тела — запаха плоти он не учуял, но стравливаемые пузыри воздуха указывали, что перед ним живность.
Морской зверь начал медленно кружить вокруг, постепенно набирал скорость. Круги становились все шире, пока хищник не исчез из вида. Водолазы подтянулись к люку батискафа и требовали опустить трап. Страйк молчал. Блэк достал импульсатор, приставил к корпусу судна, нажал на спуск несколько раз — тишина. Тогда остальные члены команды приставили к люку свои импульсаторы и одновременно нажали на спуски.
— Вы совсем спятили?! — послышался рев Страйка в гермошлемах. — С таким оружием не можете справиться с одной полудохлой рыбешкой?
— Открывай, Страйк! — требовала команда.
Люк стал медленно открываться и когда его верх соприкоснулся с грунтом, Страйк скомандовал:
— Первым поднимается Мартелли с образцами, вторым — Литтл, затем — Пермяков, последним — Блэк.
Никто не увидел, как на огромной скорости налетело чудовище и молниеносным движением выхватило Блэка. Муть красноватого цвета перед стеклом гермошлема заставила Пермякова обернуться. Хищник перетер тело Блэка несколькими рядами челюстей, расположенных вверху и внизу пасти. Пермяков застыл, а животное, обезумев от крови, кинулось к нему.
— Литтл, — кричал Страйк, — помоги третьему!
Франсуа успел дернуть сокомандника на себя до того момента, пока зверь не успел захлопнуть пасть.
Литтл затащил Пермякова на трап. Чудовище неистовствовало и пыталось просунуть морду в закрывающийся люк. Очнувшийся Пермяков и Литтл несколько раз доставали его импульсаторами — зверь извивался под мощными разрядами и становился еще злее. Удары по корпусу батискафа становились чаще.
Страйк связался с сейнером и переслал точную навигацию. Одновременно он постепенно ослаблял магнитное поле и судно стало медленно подниматься. Удары прекратились. Команда с облегчением вздохнула. Резкий толчок снизу подтолкнул батискаф — никто не удержался в креслах. Послышался тоненький свист, который усиливался. Дышать становилось труднее. Приборы контроля и ревизии показали пробой обшивки, вследствие чего воздух начал выходить из батискафа.
— Эта нечисть всё-таки задела Пермякова, — смотрел на его побагровевшую кожу Страйк. — Так, Мартелли, остаешься с ним, вкалываешь антибиотики, а Литтл идешь со мной.
Страйк взял тюбики с композитным пластификаторам и рулон скреп-материи, изнаночная поверхность которой усеяна шипами, а Литтлу сунул в руки плавиваль. Затем они спустились в донный отсек и нашли небольшую трещину, через которую со свистом врывалась вода.
— Я заполню протечку пластификатором, а ты сразу же ровным слоем раскатай смесь, пока она не схватилась. Затем на этот участок наплавим скреп-материю. Справишься?
— Нас учили этому.
Когда Литтл закончил работу, а Страйк раскатал заплату, мощный удар по корпусу в место ремонта опрокинул их. Вздутие на корпусе не разошлось из-за того, что лонжероны устояли и пластификатор успел сцепить края трещины.
— Литтл, включай плавиваль — следующего удара смесь не выдержит!
Шипы скреп-материи под направленным мощным нагревом впаялись в обшивку, но Страйк для верности сверху положил накрест еще заплату.
— Отец, я устал. Долго нам еще подниматься? — паренек лет семнадцати оперся на лыжные палки.
— Мы пришли. За этим небольшим подъемом небольшая площадка, а на ней — уютный шале, — человек в черном комбинезоне слегка улыбнулся и продолжил подъем.
— Зачем мы сюда пришли? — спросил юноша, когда они скинули лыжи и вошли в дом.
— Затем, чтобы увидеть будущее — только здесь с первыми лучами солнца я вижу миражи из него. Правда, они немного искажают картинку из-за кривизны времени и пространства. Но в целом точны. Погрешность составляет десятки, сотни лет по времени и сотни километров на расстояние.
— Но это же пустяки!
— Для нас с тобой — да. А для людей — нет.
— Ты всю дорогу рассказывал про водолазов. Что с ними стало?
— Пермяков излечился от раны. Он набрал в Перу семян картофеля и разводит его в предгорьях Арарата. Считает, это место спасло человечество от Всемирного Потопа — убережет и «второй хлеб». Литтл вернулся во Францию, оттуда — в Россию. Но ему везде не нравится. Недавно прибыл в Антарктиду, а больше ему и некуда. Страйк подвизался залатать Ново-Мадридский разлом. Пока пластификатор и скреп-материя справляются. Мартелли украл несколько килограммов тектитов из собранных образцов, изготавливает обереги в виде черных пауков и заработал на этом состояние. Сейчас снаряжает экспедицию, но из нее не вернется. При следующей встрече с морским чудовищем он погибнет. А теперь отдыхать, чтобы не пропустить миражи из будущего.
— Жаль Блэка, Отец.
— А мне — нет. Блэк — это прошлое, а мы — настоящее и будущее.
ноябрь 2022 г.
6. Ведьмина новогодняя традиция
— Бабушка, а ты расскажешь мне сегодня сказку?
— Внученька, все добрые сказки закончились, а повторяться я не люблю.
— Клёво, бабуленька, я хочу такую сказку, чтобы глаз не сомкнуть.
— Ты правда спать не хочешь, Мариночка?
— Какой тут, нахрен, сон? Петька уже неделю на звонки не отвечает — подруги уже стебаться надо мной стали. А он, сучонок, из головы не лезет. Архив поклонников уже переполнен…
Бабушка странно посмотрела на внучку, решая: открыться ли этой вертихвостке сразу или погодить пару годочков? Всё-таки, думала она, девице намедни семнадцать годочков шумно брякнуло, вполне зрелая дамочка даже для моего незапамятного детства. А как соплива ещё в любви! Ладно, расскажу ей правду — пусть думает сама, чему верить. И как потом поступить.
— Деточка, тебе пострашнее рассказать, или как у кингов со спилбергами?
— Бабуля, я, чё, детский сад? Мне нужна такая, чтобы Петька из головы на раз вылетел и больше не влетал!
— Будет тебе, деточка, рассказик об одной древней новогодней традиции, страшной и хорошей.
— Хм, интересно, обычно новогодние традиции все веселые, праздничные… — Марина замолчала. Затем, иронично взглянув на бабушку, спросила: — Мне вечера дождаться и свет выключить?
Бабушка пристально посмотрела на нее, отчего у той пробежал неприятный холодок по спине. Затем подошла, крепко сжала её за плечи, встряхнула, чужим твердым голосом ответила:
— Зачем, внученька, такие сложности? В любое время, когда оно у тебя появится.
Марину охватила мимолетная дрожь от смутного беспокойства. Едва она высвободилась из рук бабушки, её охватило незнакомое чувство полного бесстрашия ко всему окружающему миру: предметам, людям, чувствам. Повинуясь внутренней потребности выслушать, она спросила:
— Что я должна сделать, чтобы проникнуться твоим рассказом?
— Пригласи Петю, пусть и он послушает. И ещё: рассказать я вам должна незадолго до праздника. Наводи мосты с Петей и приводи его в гости.
Прошло некоторое время, новогодние праздники приближались — всё шло своим порядком и вроде, как бы не было того разговора. В один из вечеров Марина привела Петю домой. Они весь вечер смеялись, тараторили о студенческой жизни, украдкой целовались и обнимались. На ночь Петя остался с ней.
Утром счастливая девушка впорхнула на кухню и подшутила над бабушкой:
— Нам так с Петькой было хорошо, что никакие твои сказки не страшны будут. Помнишь, ты обещала рассказать о какой-то новогодней ужасной традиции?
— Как не помнить, помню — это мой долг перед тобой, — ответила бабушка.
— Какой еще долг? Хорошо, мы выйдем на кухню позавтракать — валяй, рассказывай.
Немного смущаясь, появился Петя, поздоровался с бабушкой, скромно уселся за стол. Она окинула его цепким взглядом, решила про себя: «Хороший экземплярчик, сгодится". Прибежала внучка, пристроилась рядом с Петей. Бабушка заставила стол бутербродами, печеньем, конфетами. Разложила в розетки варенье, разлила по чашкам чай. Вышла на минутку из кухни. Она стояла за дверями и прислушивалась, о чём балабосит молодёжь.
— Петь, давай, налегай. Чего стесняешься, — запивая бутерброды чаем, показывала пример Марина. — Домой до первой пары всё равно не успеешь забежать — не будешь же весь день ходить голодным.