— Дорогу к дому отсюда найдешь?
— Конечно, найду.
— Тогда веди, отрок, к своему дому.
Мальчик уверенно зашагал по одной из улиц, которая примыкала к площади. Было хмурое утро, но людей на улице было много. Основная масса горожан спешила на работу. Улицы были переполнены транспортом. Начавшаяся ранняя суета вносила определенную нервозность в действия обывателей города. То там, то здесь раздавались возмущенные реплики граждан, недовольных теми или иными действиями сограждан, которые негативно заряжали окружающий мир. Нервный и возмущенный обыватель с трудом добирался до своего рабочего места. Прежде чем приступить к работе, ему нужно было еще несколько минут, чтобы прийти в себя от кошмара, который пришлось претерпеть в поездке на общественном транспорте, набитом людьми до отказа. Если же обыватель был человеком достатка и у него был личный автомобиль, то ему приходилось почти на каждом перекрестке попадать в пробки то из-за неработающего светофора, то из—за аварии, а то и из-за нерадивости дорожных специалистов, которым именно в час пик потребовалось ремонтировать дорожное полотно. В воздухе витал дух напряжения.
Мальчик и священник продолжали идти к своей намеченной цели, изредка обращая внимание на окружающих людей. Сверкнула молния, послышались раскаты грома. Воздушная атмосфера постепенно наэлектризовывалась. Наконец они свернули в переулок. Мальчик движением руки показал на небольшое деревянное строение.
— Вот он, этот дом, — вымолвил он.
Сверкнула яркая молния, раздался оглушительный гром. Земля под ногами зашевелилась. Священник был напуган буйством природы, и стал усердно молиться, прося прощения за все прегрешения мирян. Вновь яркая вспышка озарила небо, на миг стало светло. Огненная стрела Прометея поразила дом, и он загорелся. Огонь стремительно охватывал жилище. Крупные языки пламени беспощадно пожирали деревянное строение, оказавшееся жилищем бездушных людей, а не местом милосердия.
Отец Михаил кинулся к ближайшему дому, оповещая соседей о несчастье. Выскочили люди с ведрами, приехали пожарники, но было поздно. Деревянный дом, как спичка быстро догорал на глазах огнеборцев и присутствующих людей, которые всеми силами пытались потушить пожар.
Мальчик откровенно плакал, ему было жаль сгоревших людей.
Отец Михаил смахнув слезу горестно вымолвил: — Какое несчастье.
Когда дом догорел, священник по—отечески обнял мальчика и обнадеживающе проговорил: — Пока поживешь среди братьев. Всё будет хорошо.
Взяв Андрея за руку, он повел его в монастырь. Отец Михаил понимал, что мальчика послала ему сама судьба или Матерь Божья Пресвятая Богородица.
***
Священнику Михаилу не везло. Не было у него с матушкой детей. Но вдруг удача! Господь, кажется, повернулся в его сторону, прощая ему прежние грехи. А грехов у него было много, особенно в чеченской военной компании. Тогда он выполнял приказ. По истечении многих лет, он стал понимать, что это неправильно, когда себе подобные люди, даже если это непримиримые враги, убивают друг друга. Если ты божественное создание, человек разумный, этого не должно быть в принципе. Теперь, замаливая грехи, он отдавался служению Богу и людям.
Священник Михаил жил совместно со своей женой матушкой Марией в небольшом каменном доме вблизи монастыря. Дом окружал огромный сад, в котором они часто проводили время. Жили они тихо, мирно, не было между ними обид и упреков. Они с уважением и пониманием относились друг другу, жили в любви и согласии, соблюдая Божьи заповеди. Дом был «полной чашей», но лишь одного им Господь не давал — в доме не было детского смеха. Обошел их Создатель своею милостью, не дал Бог детей. Так и жили, отец Михаил и матушка Мария.
Отец Михаил понял, что Господь смилостивился и посылает ему надежду счастливой семейной жизни. Понравился ему этот несчастный мальчик, который в десять лет пережил тяжелые потрясения. Он решил бороться за него и создать ему уют материнского тепла, отцовской любви и семейного счастья. Не все так легко ему давалось, но упорные хлопоты по различным инстанциям принесли свои плоды.
Отец Михаил привел мальчика в свой дом. Матушка Мария насмотреться на него не могла, не знала, чем угодить. Вскоре поняла, что сильная любовь к ребенку не должна мешать правильному воспитанию. Воспитание должно быть умеренно строгим, по всем канонам библейских заповедей. Вот тогда из отрока выйдет настоящий человек, которым можно гордиться. Так под приглядом, исходя из душевной теплоты и нравственной чистоты, в рамках умеренной строгости мальчик стал «жить поживать и ума наживать».
День за днем, месяц за месяцем мальчик Андрюша взрослел и понимал, каких замечательных людей — новых родителей подарила ему судьба или Матерь Божья Пресвятая Богородица.
Порча
Студентка педагогического университета Аня полюбила курсанта Ивана из военного института. Через месяц они расписались. Вскоре Иван получил офицерские погоны и уехал к новому месту службы. Аня оказалась беременной и осталась дома у родителей.
Мать Ивана — Зоя Игоревна была против женитьбы сына на этой девушке, потому что приглядела для своего чада дочь генерала. Она пыталась разлучить сына с Аней. Иван разводиться не хотел. И тут Зою Игоревну достает другая новость: новоиспеченная невестка родила сына. Тогда она обратилась к темным силам и с помощью колдовства навела на неё порчу.
***
После продолжительного академического отпуска Аня впервые посетила занятия в университете. Когда она вернулась и переступила порог квартиры, то услышала плач своего ребенка. Её встретила седоволосая бабушка Лена, с аристократическим лицом, хрупкая на вид, но с большой энергией.
Лицо Ани было озабоченным.
— Почему он плачет? — спросила она.
Бабушка с грустью глядела на внучку. — Не хочет детскую смесь, просит грудное молоко.
Аня сняла с себя верхнюю одежду.
— Я вовремя пришла, — вымолвила она. — Как он спал?
— По сравнению со вчерашним днём немного лучше, — ответила бабушка, успокаивая тем самым свою внучку.
Аня вбежала в спальную комнату и увидела сынишку, который находился на руках мамы — Веры Яковлевны, пятидесяти лет, на вид полной приятной женщины, с русыми волосами. Она сидела на стуле рядом с детской кроваткой и пыталась засунуть в рот младенцу соску с молочной смесью, но карапуз выплевывал и хныкал.
Рядом стоял папа Ани — Федор Степанович, шестидесяти лет, небольшого роста, крепкого телосложения. Добродушное улыбчивое лицо смотрело на внука.
— Он титьку хочет! — пробурчал он. — А вы кормите моего внука всякой ерундой.
Вера Яковлевна сердито посмотрела на мужа.
— Ладно, и без тебя знаем, ступай, — сказала она, передавая младенца Ане. — Сейчас дочь будет кормить твоего ненаглядного внука.
Федор Степанович ухмыльнулся и довольный поплелся к своему любимому креслу.
Аня, расположившись на диване, кормила ребенка. Младенец присосался к груди матери. Федор Степанович сидел в мягком кресле и читал книгу, изредка украдкой поглядывая на дочку. Аня очень мила, умна и находчива, и если уж бралась за какое-нибудь дело, то всегда доводила до конца. Аня была красивой темноволосой женщиной среднего роста. Её красота, особенно карие глаза, всегда излучали добрый свет. А когда она глядела на ребенка, улыбка появлялась на её полных губах.
Покормив младенца, она положила его в кроватку. Малыш уснул. Аня вновь присела на диван и её лицо переменилось. Отсутствующий взгляд был направлен в угол комнаты, и вся она сейчас выглядела такой несчастной и одинокой, как могут выглядеть только люди, брошенные всеми и навсегда.
Наступил вечер. Ребенок спал в кроватке. Аня уже сидела за столом, читая учебное пособие. Испытывая состояние недомогания и жар во всем теле, она взяла со стола градусник и померила температуру.
В комнату заглянула Вера Яковлевна.
— Ну как малыш? — осведомилась она и, видя болезненное состояние дочери, подошла к ней.
— Что с тобой, дочь? — спросила она, и прислонила ладонь к ее голове. — Ты вся горишь. Немедленно ложись в пастель.
Аня поспешно разделась и легла в кровать, а Вера Яковлевна позвонила по телефону и вызвала неотложку.
Автомашина «скорой помощи» приехала быстро. Молодой врач осмотрел Аню и выписал необходимые лекарства.
— У нее ОРЗ, — заявил доктор и порекомендовал дополнительное лечение народными средствами.
Вера Яковлевна была чрезвычайно обеспокоена.
— Как же теперь быть, доктор? — спросила она. — Ведь у нее ребенок. Можно ли его кормить грудным молоком?
Врач кивнул.
— Кормить грудью можно, — собираясь уходить, ответил он. — С молоком матери в организм младенца проникают антитела, повышающие его сопротивляемость к болезни.
Вера Яковлевна проводила врача и немного успокоилась.
— Всё будет хорошо, доченька, не волнуйся, — ободряюще вымолвила она. — Вот видишь, для ребенка это никакой опасности не представляет. Сейчас я сбегаю в аптеку и куплю всё, что прописал врач. А тебе необходимо принять молоко с мёдом и выспаться. Это самое хорошее лекарство.
Когда мать ушла, Аня уснула. Ей снилось, как она плывет в лодке. Небо потемнело, а кругом буйствует морская стихия. Ураган бросает лодку с одной волны на другую. Она уцепилась за сиденье, боясь выпасть за борт. Пальцы побелели от напряжения и силы были уже на исходе, а шторм все усиливался. Волны с силой ударяли о борт хрупкой посудины. Аня пыталась кричать и звать на помощь, но не могла. Все тело онемело, а язык отнялся. Где-то внутри возникла адская боль. Штормовая волна обрушилась на лодку и темная бездна её поглотила. Сквозь пучину она увидела злобное лицо свекрови, возле которой плясали бесы.
Аня очнулась поздним вечером. Рядом на краешке кровати сидела бабушка Лена.
— Ой! Анечка пришла в себя, — радостно вымолвила старушка. — Вера, Верочка, — негромко позвала она свою дочь.
В комнату вбежала Вера Яковлевна, а за ней тут же появился Федор Степанович. Мать приблизилась к дочери.