– Стоп! – решительно вмешался Игорь, сцапывая лесовика за руку. – Не надо клубочка, дед! Вещица маленькая, дорогая, еще потеряем. Ты расстроишься. У нас и ковер есть.
Давай с нами. Дорогу покажешь, бабку навестишь. Самогона все вместе выпьем. Мы – за
знакомство, ты – за встречу…
Сопротивляться верзиле лесовик не стал и сидел на ковре с весьма кислым видом.
Ковер взмыл в ночное небо. Под чутким руководством деда, к Яге домчали быстро.
Приземлились на лесной полянке перед темной покрытой мхом избой, единственное
окошко коей зловеще светилось.
– Вам сюда – лесовик шустро прошмыгнул под рукой Игоря и исчез. Пить с Ягой самогон
он почему-то был нерасположен.
– Избушка-избушка! – нежно пропел Игорь, – Стань к лесу задом, ко мне передом!
– А завалинкой не потрясти? – раздался позади них скрипучий ехидный голос.
32
Игорь и Василиса аж подпрыгнули от неожиданности.
– Чего вам, голуби мои сизокрылые? – осведомился тот же голос.– Не иначе на ужин ко
мне припожаловали? – В слабый, потусторонний, прямо-таки могильный свет оконца
вышла бабулька-симпатяга: нос крючком, зубы торчком, с подбородка бородавка свисает, покачивается…
Василиса ойкнула и вцепилась в Игореву руку.
– Спасибо, бабушка! – голос Игоря источал мед напополам со сливками. – Мы вообще-то
уже перекусили. Но если ты настаиваешь, никогда не мог отказать даме…
– Ишь ты, – не нашлась, что сказать старуха.
– Ну, заходите, коли так. А это у вас чего? – кивок в сторону покачивающегося на ковре
Ивана-царевича. – Покойничка свежего на амулеты приволокли что ль?
– Василиса не решилась проявлять возмущение, только руку Игореву крепче сжала.
– Да не, бабушка,– все тем же медовым голосом пояснил Игорь, – не покойник он. Выпил
чего-то и заснул. Вторые сутки уж спит. Пришли вот к тебе за помощью…
– За помощью, говоришь, – пожевала губу старуха. Тронула Ивана за руку. ( Василису при
этом аж передернуло! Не то от страха, не то от омерзения) – Ладно уж, заносите в избу.
Утро вечера мудренее, – сказав так, Баба-Яга двинулась ко входу в свое жилище. Левую
ногу она при этом заметно подволакивала.
– А как же это: ты меня, старая, напои, накорми, в баньке попарь…– начал было Игорь
вполголоса. Но Василиса с чувством стукнула его кулачком промеж лопаток, даже гул
пошел, и он обиженно замолчал.
В избе старушка весьма шустро вскарабкалась на лежанку обширнейшей русской
печи, слегка покряхтев и поохав, больше для порядка. Василиса прилегла на лавку. Игорь, обустроив царевича в уголке у печки, свернулся клубком на полу, сунув свой мешок под
голову. В избе воцарилась тишина, изредка прерываемая могучим храпом, доносящимся с
лежанки.
Василиса долго не могла уснуть. Баба Яга и ее неведомое, погруженное в
темноту жилище, пугали ее. В печке светили угли, и от этого красноватый сумрак казался
еще жутче… На полу зашевелилось косматое нечто. С трудом удержав крик ужаса, Василиса поняла, что это Игорь. Совершенно бесшумно приблизившись, он прикрыл
девушку своей курткой… Тихо, без скрипа приоткрылась дверь, и он вышел на улицу.
Угревшись под курткой, Василиса наконец уснула.
Утро принесло с собой солнечный свет, надежду и вкусный запах свежих блинов.
При дневном свете избушка оказалась чистенькой и уютной, хозяйка вполне приветливой
и не столь устрашающей, несмотря на ехидный взгляд и колючую седую бородку и усики.
Седые космы ее покрывал яркий пестрый платок, живописная овчинная телогрея торчала
клочьями, а под широкой красной юбкой вполне можно было упрятать человека три…
Игорь уже сидел за столом и по-кошачьи жмурился на огромное блюдо с
золотистыми, парящими блинами.
– Садись-ко к столу, девонька. Блинков-от покушай, а там и про дело толковать станем. Да
живее, не то оглоед этот и второе блюдо стрескает. И куды помещается-то столько?..
– Блины вкуснющие просто – оправдывался Игорь, алчно поглядывая на вожделенное
блюдо, – Василисе все равно много нельзя, пусть за фигурой следит!
Подсев к столу девушка прошептала, украдкой поглядывая на сгорбленную спину
копошащейся у печки хозяйки.
– Ты в своем уме, Игорь?! А если она в тесто чего подмешала? Яга все-таки… Вот станешь
козленочком по лесу прыгать – попомнишь мои слова!
– Ну, козленочка с меня уже не выйдет, – с набитым ртом ответствовал Игорь.– Подрос я
немного… Да ты жуй, не бойся, если б чего и подмешала, я уже штук сорок съел … И
ничего! Еще столько же съем, если дадут! – он умильно улыбнулся Яге, которая несла от
печи очередную порцию блинов.
33
– Ешь, девонька, не сумлевайся. Того, чтоб клиентов травить у меня и в заводе не было!
Ко мне ведь и царевичи ездиют, богатыри нет-нет да и заглядывают. Добрыня Никитич
вот бывал… По сю пору изба на левую ногу прихрамыват…
После сытного завтрака Яга нацепила на нос большие очки с одной дужкой и
принялась перебирать какие-то бумажки в огромной кожаной папке.
– Так, это не то, здесь ведь лежали. Накладная на вызов водолазов, это не сюда…Ага! Вот!
Нашла! – она победно выхватила потертую, разлохмаченную по краям бумаженцию и
хитро прищурившись заявила.
– Помочь вашему горю можно. Есть зелье, чтоб поставить вашего Ивана на ноги. Да
вот только сослужите мне службу малую. В тридевятом царстве тридесятом
государстве, под горой Алдынь растет колотун-трава. Стерегут ее лесные люди.
Раздобудете мне этой травы – помогу вам.
Игорь скорчил кислую мину. Затем подхватился из-за стола и приложив руки к груди
завел жалобно
– Бабушка! Сахарная моя! Какое тридевятое царство?! Давай-ка вот без этого: пойди туда
не знаю куда, принеси то, не знаю что… Мы же деловые люди! Подумай сама, а если мы
не доберемся? Если нас стрескает по пути кто-нибудь? Оно тебе надо? Представляешь, будет у тебя в избе живой труп лежать. Мыши подъедать начнут, запах пойдет…
– Э нет, голубь мой! – прервала его Баба Яга.– Никак надуть старуху решил? Не выйдет! За
даром не возьмусь!
– Кто сказал даром? Яхонтовая моя! Покажи мне пальчиком этого человека? –
возмущенно взвыл Игорь. – Я хорошую цену дам! Вот ! Обратите внимание! – движением
фокусника он сдернул Ивана-царевича с ковра, встряхнул ковер, растянул и зачастил
голосом заправского базарного торговца.
– Ковер! Шерстяной, – вот, потрогай – чистая шерсть! Из сокровищницы Хамед-шаха, да
продлит Аллах его дни. От моли и мышей обработан защитным заклинанием! Хочешь, на
стену повесь! Хочешь – на пол постели! Хочешь – ночью укрывайся. Легкий! Теплый!
Рисунок – ручная работа, таких больше ни у кого нету! Как раз под цвет твоих глаз, бабуленька!
– Да на што он мне нужон! – воскликнула Яга, с трудом вклинившись в пламенную речь
Игорем.
– Василиса с изумлением смотрела во все глаза на то, как мелким бесом увивался вокруг
старухи ее компаньон. Вот чудо! Не похож ведь совсем на рома-таборника. И ростом
высок, и волосы светлые, и лицом бел, а заговорил, заметался вокруг Яги – то ковром ее
накроет, то заставит шерсть щупать… И представляется Василисе чернявый, кучерявый
жилистый мужик в алой рубахе, с золотым зубом, с серьгой в ухе… Заморенную клячонку
на базаре лапотнику продает, за арабского скакуна выдавши…
– Как это «на што нужон»?! Он же летучий! Бабуся, летучий ковер – это ж вещь! Все не в
ступе старые кости трепать, и не на помеле! Ляжешь на коврик – мяконько! Обзор кругом
стопроцентный. Маневренность – как у гоночного Судзуки! Скорость – на любой вкус: хочешь – быстро; хочешь – потихонечку. Бабушка, соглашайся!
Летучие ковры по лесу не валяются! Откажешься – всю жизнь жалеть будешь!…
– Ой, не могу! Ой, уморил! Да замолчишь ты, али нет?! – отдувалась бабка, обмахиваясь
сомнительной чистоты носовым платком.
– Я-то замолчу! Товар сам за себя все скажет! Это ж чистая шерсть! – судя по всему, Игорь собирался начать все по новой.
– Ладно! Ладно! Давай свой ковер! Только замолчи! – сдалась бабка.
– Благодарить еще будешь, бабушка!… Ковер в обмен на Ивана, – напомнил Игорь.
– Знаю я…Неси его в баньку… И ты, девонька, собирайся. Помогать будешь. А ты, молодец, ступай дрова колоть, воду носить. Посмотрим, только ли ты на язык скор…
Василиса готова была на все – скажет бабка – очи вынь! Выложит, и на блюдце
преподнесет! Только бы Ванечке помогло! Лежит, друг сердечный, слова не вымолвит, 34
дыхание тихое такое, пушинку едва шевельнет…Утерев слезы кончиком платка, Василиса
решительно вышла из избы. Игорь возле здоровенной колоды с торчащим из нее топором
искательно спрашивал у Бабы Яги
– А правду ли рассказывают, бабушка, что у тебя топор сам дрова рубит?
– Нет!– отрубила бабка. – Хорош языком-то молоть! Мы до вечера управиться должны!
– Я ж ничего, я ж спросил только…
Пока Игорь колол дрова, бабка сновала между избой и банькой со всякими
снадобьями, Василиса присела на завалинке. Смотреть у бабки во дворе было решительно
не на что. Колода, возле которой развлекался Игорь. Куртку снял, рубаху снял… Ишь, бессовестный! Сердится Василиса на себя, а глаза против воли таращатся на голую
мокрую от пота спину, на которой при каждом движении перекатываются тугие валики
мускулов… В самом деле, ведь не на черепа ей смотреть, на частоколе развешенные?!
Яга, проходя мимо, громко хмыкнула. Застигнутая врасплох Василиса подскочила
на месте и покраснела.
– Пора, девонька. Иди в баньку, травы в ступе толочь будешь… Да не бойся ты, не съем я
тебя… покамест…– зверское выражение лица ее говорило скорее обратное.
Банька Бабы Яги лишь снаружи была неказиста. Внутри все добротное, светится
янтарем дерево. Две комнатки. Одна, собственно, парная, но дверь туда закрыта. В первой