О, как же трудно представить свои мысли в письменном виде! То, что существует в голове как образ, не так-то просто излить на бумагу. Около полугода ушло лишь на составление доклада. Перечитывая его раз за разом, я то и дело обнаруживал, что забыл упомянуть некую важную деталь. Мысли с трудом сводились в предложения, упорно не желая составляться так, чтобы звучать понятно. Собрать в одно целое записи на пресловутых салфетках, и свести данные в таблицы – воистину нелёгкий труд. Но мне это удалось, и в назначенный срок, преодолевая волнение, я вышел на трибуну.
Оглядел зал. Около сотни человек чопорно сидят в креслах и ждут, что выдаст этот сумасшедший. Да, репутация у меня на тот момент оставляла желать лучшего: учёный-затворник, который совсем не общается с коллегами, и занимается исследованиями не ради денег или признания, а исключительно из научного азарта. Им не понять.
Я начал свой доклад, не надеясь на бурные аплодисменты, но и того, что поднимут на смех тоже не ждал. Впервые я оказался в ситуации, когда сто пар глаз смотрят только на меня. Никогда ещё столько людей не вслушивалось в мою тихую и неуверенную речь. Состав присутствующих тоже добавлял нервозности. Сидевшие там студенты внимали, раскрыв рты. Но профессора, мнившие, что их превзойти никто не способен, откровенно скучали. Почтенные корифеи ёрзали в креслах, перешёптывались, посматривали на часы, всячески показывая, что эта идея недостойна внимания. Не дожидаясь окончания, многие из них ушли, хлопнув деревянными сидушками напоследок.
И всё-таки я закончил доклад, объяснив, как действует «Астерон». Пытался обрисовать будущее, в котором по утрам в каждом доме восходит собственное Солнце, но это вызвало усмешки. Раз или два кто-то робко хлопнул в ладоши, но эти не бурные овации, захлебнулись в презрительном молчании.
Когда зал опустел, ко мне подошли проректоры университета. Они сказали, что не возражают против проведения эксперимента, хотя, если вдруг он окажется успешным, его смело можно назвать чудом. Для подобных опытов над термоядерным синтезом требуется сложное оборудование – токамак или стелларатор, годы подготовки, сотни сотрудников. Нечего и надеяться, что у одиночки с миниатюрной установкой что-либо получится. Но я-то знал, что результат обязательно будет. Вот только не предполагал тогда какой.
***
Изготовление деталей для «Астерона» заняло три длинных месяца. Немало времени отняла и их проверка. Но вот, всё готово! Дата эксперимента назначена. Даже подписаны бумаги, по которым с меня вычтут деньги, если опыт приведёт к «порче дорогостоящего университетского имущества».
Я попросил старого друга содействовать мне в эксперименте. Но поймав его взгляд, ощутил укол вины. В памяти всплыли приглашения на свадьбу, на крестины сына и на его десятый день рождения – события, которые я пропустил. Ну разве до того мне было? Но теперь появилась уверенность, что если наш опыт удастся, смогу наверстать годы, пролетевшие мимо, – найду время для друга, для родственников, для той лаборантки, что поглядывает в мою сторону. Вот только исчезнет цель в жизни. А, собственно, почему? Снова задамся вопросом происхождения вселенной! Хоть и безнадёжно, но не так завораживает.
К счастью, друг всё-таки согласился мне помочь. Первый опыт мы решили провести вдвоём: я буду управлять процессом, а он поучаствует в роли свидетеля и оператора видеокамеры. В случае неполадок напарник сможет потушить пожар или прервёт эксперимент, если я не смогу. Хотя, казалось бы, что могло случиться? Всё спланировано и расписано по шагам.
Я закончил сборку «Астерона» по своим же чертежам. Первый вариант получился довольно топорным. Цилиндр из закалённого стекла пропустит тепловое излучение и свет, но ограничит доступ к звезде, что убережёт от пожара. Внутри колбы – тонкие контакты электродов. Между ними и будут концентрироваться ионы из атмосферы, образуя плазму. Магниты и катушки сверху и снизу со временем прикроет лаконичный корпус. Этот, не больше стопки книг, прибор скоро обогреет каждый дом. Но для начала его нужно испытать.
Мы оделись в защитные костюмы, и закрылись в бункере. Друг включил видеокамеру, а я представился и объявил, глядя в объектив: «Девять часов утра, мы начинаем испытание „Астерона“». Затаив дыхание, я включил устройство. И ничего не произошло. Чувствуя, как рухнуло сердце в груди, я всё же отыскал в себе силы подождать ещё немного. Показалось, что прошло несколько минут, но таймер отсчитал лишь пару десятков секунд, когда внутри колбы появились фиолетовые ниточки. Они тянулись от магнитов к самым кончикам электродов. А между ними появилась точка света. Моя звезда.
О, какое счастье я испытал! Неужели мечта стольких лет наконец-то осуществилась? Но вместе с тем я испугался, что радость преждевременна. И всё же нет – точка медленно росла, превращаясь в белый огонёк размером с горошину. Возможно, я случайно открыл, как образуется шаровая молния – редкое и неизученное явление природы. Напарник, направляя камеру, приговаривал: «Горит! Удивительно! Звёздочка!».
Похоже, что термометр, прикреплённый к устройству, оказался бракованным – не указал на повышение температуры. Очень хотелось ощутить тепло рукой, но я не рискнул снять защитный костюм. Зато дозиметр не фиксировал увеличения радиации, а это важно.
Рост моей звезды остановился, не доходя до электродов. Поля магнитов сдерживали её в равновесии между ними. Всё, как я и рассчитал. «Астерон» можно выключить – заряженных частиц хватит на несколько часов выделения тепла и света. И это при таких несущественных затратах энергии! С улыбкой я потянулся к тумблеру. Впереди ещё столько работы – например, добавить схему автоматического отключения прибора.
Я обратился к объективу камеры, объясняя, как проходит эксперимент. Но коллега вдруг прервал меня, указав на звезду. Она немного пожелтела и увеличилась в размерах. «Ты ведь точно выключил прибор?», спросил он, прекрасно зная ответ. Фиолетовых разрядов больше нет, а значит, шарик плазмы не может расти. Но он рос, напоминая цветом желток яйца. Вот уже и контакты оказались внутри него. На всякий случай я выдернул «Астерон» из розетки, но это ничего не поменяло.
Сначала звезда увеличивалась медленно, но упрямо набирала скорость. Или это только иллюзия? Я зажмурился, открыл глаза – оранжевому шарику уже стало тесно в колбе, и он вышел за её пределы. Прямо сквозь стекло! Это невозможно! Наваждение…
Мы с напарником оцепенело наблюдали необъяснимый процесс. Вот уже исчез в сфере звезды «Астерон» – результат моих многолетних трудов.
Шар становился всё больше, но в комнате не стало теплее. Я понял, что звезда продолжает накапливать заряженные частицы, но не отдаёт энергию, а компонует в себе. И растёт. Причина вроде бы ясна, но у меня нет ни одной идеи, как это остановить.
Друг сорвал со стены огнетушитель, и направил раструб на тёмно-оранжевую сферу. Струя пены впитывалась безо всякой реакции. Баллон быстро опустел, и мой друг от досады бросил его в звезду. Нет, это явно не иллюзия, ведь иначе предмет вывалился бы по ту сторону плазменного шара, но он просто исчез. Нет его. А звезда есть, и она растёт!
В голове некстати всплыли соглашения про порчу университетского имущества, но напарник оторвал меня от созерцания моего же детища. Он прокричал, что пора выбираться. Но мы оказались в довольно неудобном положении: покинуть бункер стало не просто из-за звезды, висевшей посреди комнаты.
Почему же нас не спасают? Ведь наблюдают через свои камеры! Надеются, что бункер сможет сдержать звезду, которая поглощает всё подряд? Она слопала огнетушитель, съест и железные стены убежища, и бетон.
Звезда уже почти достигла двери, и мой друг, перепрыгнув через стол, бросился к выходу. Пока он возился с вентилем, открывая замок, плазменный шар вырос так, что зажал моего товарища в угол. Заметив это, он стал отчаянно молотить в дверь, и дико закричал, но в следующий момент его не стало.
Моё создание поглотило его, а я застыл на месте и ничего не сделал. Что я натворил? В голове вертелись вопросы – что сказать его семье, как объяснить его сыну, почему папы больше нет? И как же зовут этого мальчишку?
Неожиданно пришло осознание, что говорить никому ничего не потребуется – настал и мой конец. И, вероятно, не только мой. Оставалась надежда, что звезда одумается, перестанет расти и исчезнет, но с чего бы ей так поступать?
Я прижался к стене в самом дальнем углу бункера. Вот и всё. Ярко-алый шар ползёт ко мне, чтобы убить. И поделом. Наверное, будет больно, если он постепенно пожрёт меня со своей ползучей неотвратимостью. Нет уж! Умру быстро, прыгнув навстречу.
Не хватало сил ни на секунду отвести взгляд от идеального шара, пока тот неуклонно становился ближе. И когда звезда оказалась на расстоянии полуметра, я вздохнул, зажмурился, оттолкнулся от стены и прыгнул.
***
Всё изменилось. Я потерял все чувства. Лишился и телесной оболочки. Наблюдаю за растущим красным шаром, глядя прямо через стены, сквозь толщу земли. Вижу, как звезда, поглотив бункер, продолжает расти, поедая пространство. Она увеличивается всё быстрее и быстрее. Не вижу ничего, кроме неё, не думаю ни о чём ином.
Замечаю, что звезда меняет свой цвет. Она становится темнее, вбирая в себя материю. Вот уже почти весь город сожран, и из нашей прекрасной планеты большой язвой торчит инородный багровый шар. И его рост продолжается.
Я называю её звездой, но это нечто иное. Неизученное явление. Что-то, с чем мы ещё не сталкивались. Вероятно, такого феномена не существовало во вселенной. До недавних пор.
Шар распределяет энергию внутри себя, наращивая объём. Тусклый тёмно-багровый свет едва способен рассеять мрак космоса, а тепла, которого я так добивался, он не даёт.
Моё творение добралось до океана, но вода не способна его затушить – лишь впитывается, превращаясь в иную материю. Да, это катастрофа.
Сожрав целую планету, звезда продолжает свой неудержимый рост. Но уже видно, что накопленная энергия рвётся наружу ярко-жёлтыми трещинами на её поверхности. Она проглатывает Луну, соседние планеты, не останавливаясь в росте, даже находясь в пустом пространстве. Раздувается, словно исполинский воздушный шар. Достигнув Солнца, она уже во много раз больше него. Рядом с чёрной сферой, покрытой сеткой сочащихся светом разрывов, наше светило действительно выглядит жёлтым карликом. Оно вливается, словно капля воды, в недра искусственной звезды.